— Мариам здесь, Трис. Она вскоре тебя навестит.

— Мне хочется ее увидеть поскорее, но, — он криво усмехнулся, — я похож на чучело — с головы до ног покрыт синяками, у меня сотни ссадин и порезов. Две горничные с круглыми личиками помогли мне выкупаться, и у меня не было силы им сопротивляться, хотя я пытался протестовать. Так эти служанки пришли в ужас при виде моего израненного тела. — Трис упал на постель. — Но мне уже лучше. Вот высплюсь и снова смогу сгибать свой любимый лук.

Уолтер засмеялся:

— Так, ты уже начинаешь приходить в себя. Тебя еще раз посмотрят дворцовые врачи. Я уверен, что они тебе посоветуют пока поберечься. Но надеюсь, что ты будешь в полном порядке, прежде чем орды Баяна наводнят город.

— Расскажи мне о том, что происходит. Я ведь давно ничего не слышал. В городах, где меня показывали, словно медведя с кольцом в носу, люди ничего не слышали о войне.

— Баян быстро двигается в нашем направлении. Я уверен, что мир не знал подобного полководца. Последняя весть, что он осаждает укрепленный город Чангча. Как только он падет, дорога на Кинсай будет открыта. — Уолтер немного помедлил, прежде чем договорить остальное. — Трис, мне нужно тебе кое-что сказать, но мне трудно это сделать.

Трис закрыл глаза, но теперь с тревогой посмотрел на друга.

— Мариам вышла за меня замуж. Мы поженились вчера, до того как я тебя увидел.

Больной с трудом сел.

— Клянусь Богом, я рад это слышать. Я был уверен, что именно так и случится, когда ты наконец все поймешь.

— Я преданно ее люблю. Мне было нелегко об этом говорить, потому что ты ее тоже любишь. Мне это чувство казалось предательством по отношению к тебе. Трис, клякусь, что нельзя было терять времени, а я не знал, когда ты вернешься. Мне хотелось сначала обо всем рассказать тебе, но время подпирало.

Больной улыбнулся. Голос его звучал твердо:

— Ты считал, что я могу обидеться? Послушай, Уолт, ты же меня хорошо знаешь. Это правда, что я тоже любил Мариам, но ты — мой лучший друг, и я никогда не думал, что она захочет выйти замуж за меня. Она сразу отдала тебе свое сердце. Даже когда мы считали тебя погибшим, я ничего ей не сказал. — Он протянул руку другу. — Я уверен, что вы будете очень счастливы.

Уолтер вспомнил дни, когда они проводили время все втроем и Трис не мог скрывать свою преданность девушке.

«Он такой верный друг, — подумал он о Трисе. — Боюсь, несмотря ни на что, это для него удар».

— Ты очень выдержанный и смелый, — сказал он вслух. — Ты такой же крепкий и настоящий, как английский большой лук.

Трис устало улыбнулся:

— Уолт, я тебе все честно сказал, от всей души. Тебе не стоит беспокоиться о прошлом. — Он помолчал, а потом добавил: — Ты меня хвалишь за то, что я отдаю то, чем не владел, и даже больше — то, чем я никогда не надеялся владеть. Я всегда это понимал. Видимо, те, кто выбрал для меня роскошное гнездышко, прекрасно разобрались, в чем тут дело. Это место называется Приют Одинокого Воина.

Вскоре к Трису пришла Мариам. Девушка вскрикнула от ужаса и подбежала к постели. Она упала перед Трисом на колени.

— Бедняга Трис! Какой ты худой! Как же тебе сильно досталось!

Трис взял девушку за руку:

— Таффи! Слава Богу, ты здесь, вы оба очень счастливы, все мы в безопасности. Ничего, я вскоре приду в норму. Да, я вижу, как ты счастлива. Мне хочется, чтобы ты поняла, что меня очень радуют сообщенные Уолтером новости.

Трис говорил на английском. Девушка удивленно посмотрела на него.

— Послушай, — сказала Трису Мариам. — Ты знаешь, что для меня английский так же непонятен, как и китайский. Ты разве забыл то, чему я учила тебя?

Трис взглянул на Уолтера и покачал головой:

— Представляешь, я все позабыл. Уолт, объясни мне, что случилось? У нас было столько уроков, и Мариам старалась научить меня языку караванов, но сейчас я не помню ни слова. Пока я был в этой клетке, у меня все знания выветрились из головы.

Когда Мариам все объяснили, она улыбнулась и сказала, что можно начать все сначала.

— Мы должны уметь общаться, чтобы больше не было такого положения, как в начале путешествия, когда мы не понимали друг друга, — сказала Мариам, садясь на пол рядом с постелью Триса. — Как только тебе станет получше, мы сразу начнем с «би» и «чи», и к тебе вернутся все знакомые слова. И тогда мы сможем поговорить абсолютно обо всем. Мне нужно о многом тебе рассказать!

— Трис говорил, что он рад тому, что мы с тобой поженились, — промолвил Уолтер. — Я знаю, какой он добрый, и верю этим словам. Боюсь, что я чувствовал бы себя гораздо хуже, если бы был на его месте.

Они позвали Махмуда, и Уолтер приказал ему принести шкатулки с дарами императрицы. Казалось, что они не особенно интересовали Триса. Хотя было видно, что его поразила красота даров и их великое множество. Мариам радовалась как ребенок. Девушка широко раскрытыми глазами разглядывала содержание то одной, то другой шкатулки.

— Неужели это все тебе?! — воскликнула Мариам.

— Это подарили нам, и только нам троим. Мне кажется, что большая доля моих сокровищ будет отдана той, кого я очень люблю. Она сможет этим хорошо распорядиться и позаботиться о нашем богатстве, — сказал Уолтер.

Мариам взяла огромный рубин и посмотрела сквозь него на свет.

— Как красиво! — восторженно произнесла девушка. — Ты не можешь подарить его мне?

— Мы сделаем для него оправу и повесим камень на золотой цепочке на твою прелестную шейку. — Потом Уолтер обратился к другу. — Теперь мы все очень богаты, радостно сказал он. — Трис, мы въедем в Англию на прекрасных конях, и наши карманы будут сладостно звенеть множеством золотых монет.

— Уолт, я очень рад за тебя. По-моему, здесь целое состояние.

— Мы теперь богачи. Даже в самых смелых мечтах мне не снилось ничего подобного. Мы можем разделить все прямо сейчас. Что ты будешь делать со своей половиной?

— Моей половиной?! — Трис откинул голову назад и громко рассмеялся. — Мне вообще ничего не положено из этого богатства, не говоря уже о половине. Уолт, это все твое! Я к этому не имею никакого отношения.

— Ты был первой птицей с золотым плюмажем, которая появилась в Кинсае. Нам повезло, что мы оказались здесь в один день. Императрица хотела своей щедростью купить наше расположение. Конечно, ты должен взять свою долю.

— Уолт, ты не обязан быть таким щедрым. Я не имею права на эти богатства, да они мне и не нужны. Что я стану с ними делать?

— Купишь землю. Когда вернешься, ты должен купить достаточно земли, чтоб стать уважаемым гражданином. Ты станешь сокменом Гриффеном. Как тебе это нравится?

— Мне это не нравится. Уолт, мне не нужен никакой титул. Мой отец был свободным человеком, и его дети никогда не станут лордами и владельцами недвижимости. Отец не подчинялся господам и ничего им не был должен. Тебе нужно купить землю и получить титул.

— Нет, я когда-то мечтал об этом, но теперь передумал. Я не хочу крупное поместье. Я должен заслужить честное имя другим способом.

Тристрам удивленно посмотрел на друга:

— Что случилось, и почему ты поменял свои намерения?

— С тех пор как я оказался в этой стране, я многое увидел и услышал. Землей должны владеть все, а не только избранные. Я уверен, что Отец Небесный не желал, чтобы в нашей родной Англии земля принадлежала одной знати. Он не желал, чтоб этим людям прислуживали все остальные.

Больной выпрямился и посмотрел на друга сияющими глазами:

— Уолт, если ты действительно так считаешь, то между нами упала единственная преграда. Я никогда не возражал тебе. Мне казалось, что я не имею права это делать. Но я с волнением рассуждал о будущем и страшился того, что разногласия разведут нас по разным дорогам… Но почему ты мне советуешь стать землевладельцем?

— Я имел в виду хорошую ферму, где ты мог бы жить в достатке и довольстве. И совсем не подразумевал огромные владения, поделенные на куски земли для арендаторов и лес, где может водиться дичь. Я тебя слишком хорошо знаю, чтоб предлагать подобные вещи. Трис, ты же из крестьян и принадлежишь земле. В том, что я тебе предлагаю, нет ничего нечестного, и ты не изменишь своим идеалам.