— Да у любой нормальной бабы их десять штук найдется. Это же модно.

Узел наконец поддался. Ослабив его, Цыгарь осторожно шевельнул руками.

Ремень повис на разведенных кистях. Уже зная, что может освободиться, осторожно, не поднимая головы, он покосился на дверь.

«Далековато, — подумал он. — Если не успею сделать все быстро, пол-обоймы между лопаток мне обеспечены. Или швырнуть в них стулом, а потом рыбкой в окно? Тоже стремно…»

Лихорадочно размышляя над планом побега, Цыгарь пробормотал что-то невнятное.

— Ты чего там гундосишь? — недовольно спросил Федор.

— У тебя что, бананы в ушах? — уже нарочито, стараясь разозлить Федора, выкрикнул Цыгарь. — Мусорюга ты безмозглый!

— Чего?! — изумленно вскинул тот брови. — Леня, займись клиентом.

Леонид спрыгнул с подоконника и, в два счета преодолев расстояние, отделявшее его от Цыгаря, нанес ему удар ногой в плечо. Тот вместе со стулом отлетел в сторону и всем телом припечатался к стене.

Едва-едва придя в себя, он сообразил: чтобы остаться в живых, надо действовать. Лежа на боку спиной к стене, рывком сбросил ремень, стягивавший его руки дождался, чтобы Леня наклонился над ним, и, тут же Выхватив у него из-за пояса пистолет, нажал на курок.

Но выстрела не последовало — прежде, чем сунуть пистолет за пояс, Леня поставил его на предохранитель.

— Ах ты, сука! — заорал он, замахиваясь на Цыгаря кулаком.

Однако тот успел-таки щелкнуть флажком и всадить две пули противнику в грудь. Страшно захрипев пробитыми легкими, Леонид всей огромной тушей навалился на Цыгаря сверху. Пытаясь сбросить с. себя агонизирующее тело, тот на секунду замешкался.

Это стоило Степе Цыганкову жизни. Подскочивший сбоку Федор Михайлюк разрядил ему в голову всю обойму своего «ТТ». С последним выстрелом он отшатнулся, утирая подрагивавшей рукой забрызганное кровью и белым костяным крошевом лицо.

— Твою мать! — Замерев на мгновение, он бросился к брату. — Леня, ты живой?

Михайлюк-младший тихо хрипел. У него на губах запузырилась кровавая пена, глаза остекленели, и, судорожно дернувшись несколько раз на руках у старшего брата, он затих.

— Братуха!.. — безнадежно выдохнул Федор. — Ты что, брат?..

Несколько минут он держал на весу обмякшее тело, потом вскочил, лихорадочно оглядываясь по сторонам.

— Бежать надо, бежать… — бормотал он, чувствуя, как часто стучит его сердце и пульсирует кровь в висках.

Метнулся к окну, выглянул во двор, потом побегал по комнате и наконец остановился, вперившись взглядом в настольную лампу.

— Прости, братуха, по-другому не получится… — С этими словами Федор стащил с себя окровавленную куртку, тщательно протер чистым рукавом свой пистолет и вложил его в остывающую руку младшего брата.

Еще некоторое время постояв над Леонидом, Федор швырнул на пол настольную лампу и поднес зажигалку к уголку шторы. Синеватый огонек пополз вверх, к подоконнику. Через минуту пламя охватило половину комнаты.

Федор выбежал на улицу…