- С-сюда, Катэйр.

Не глядя на некроманта, Вальгард уверенно последовал в боковой коридор. Катэйр кивнул Астигару, прощаясь, и поспешил за ним.

Эльф с минуту, наверное, следил за тем, как их фигуры пропадают в темноте переходов, а потом взглянул на Колдо.

- Я почему-то решил, что они помогут нам.

- Но и в Старом городе нужна помощь, - напомнил человек, тоже не спуская глаз с проёма между коридорами. – Забудь о них, Астигар. Они не наши лучники, а потому действуют по своему разумению.

Как ни странно, но эта фраза заставила эльфа пробудиться от некоторого ошеломления и заторопиться к боевым «десяткам», чтобы раздать приказы, где и какая будет сидеть на самых недавно оживлённых улицах, чтобы отстреливать вампиров и спасать горожан.

Оцепенение после работы с некромагическими силами прошло не сразу. Ирати немигающе смотрела в окно, бессмысленно следя за тем, как вьюга лепит на её окне изысканно странные, витые узоры из снега… Пока в висок не уколола мысль, пробившаяся из той, привычной жизни, в которой юная Ирати беспечно бегала по коридорам и закоулкам крепости, порой своевольно нарушая семейные правила поведения, за что её лишь поверхностно журили…

Но мысль пробилась.

Там, снаружи крепости, происходит что-то страшное. И из-за этого страшного она должна принять участие в какой-то суматохе, чтобы помочь несчастным живым.

Девушка медленно поднялась со стула, всё ещё не сводя остановившегося взгляда с колдовских круговертей снега, которые постепенно пропадали за окном, заносимым кружевным, но беспощадным снегом…

Полностью привёл её в себя резкий и короткий стук в дверь.

Уже поворачиваясь к входной двери, Ирати знала, кто предупреждает о своём приходе и кого она увидит сейчас.

Перешагнув порог спальни, она и в самом деле увидела отца – правителя Итерри. Он стоял в нескольких шагах от входной двери в её апартаменты и ждал, когда оплошавшая дочь подойдёт к нему.

- Ты преступила наш уговор, - холодно напомнил отец, привычно величественный в своих богатых одеждах, щедро украшенных драгоценными камнями и золотыми нитями.

Поникшая Ирати не посмела поднять глаз.

- Да, отец, - прошептала она, думая о другом – о том, что её проступка никто не оценит по-настоящему, хотя она спасла жизнь.

- Ты помнишь, почему тебе нельзя заниматься некромагией, дочь? – размеренно вопросил правитель Итерри.

- Да, отец. Это недостойно нашего положения, - покорно ответила дочь.

- О твоём проступке мне сказал Орис. И я уничтожил воспоминания о твой проступке в памяти нашего целителя, - неожиданно сказал отец и испытующе заглянул дочери в глаза, поняла ли она в полной мере то, что он сделал.

Но, растерявшись, девушка не знала, что ответить на странное сообщение, а потому только робко кивнула:

- Да, отец.

Драгоценные камни и золотые нити в одежде правителя Итерри не просто украшение, как думают те, кто не имеет отношения к магии. Это магические артефакты, системой которых блестяще умеет пользоваться отец Ирати. Потому-то её не удивило, как пренебрежительно сообщил он ей о своём деянии. Только правителям дозволялось манипулировать сознанием и памятью своих подчинённых и вообще живых. Потому-то правителями становятся сильнейшие маги, умеющие использовать данные им силы, не навредив живым… Но зачем правитель Итерри стёр память Орису о том, как Ирати помогла умирающему?.. Даже будучи болтливым, целитель-эльф умел хранить тайны, особенно если они касались семьи правителя.

Кажется, видя дочь осознавшей свою провинность, правитель Итерри смягчился, а потому более ласково, как приличествует отцу, спросил:

- Почему ты помогла этому юноше?

С губ Ирати чуть не сорвалось: «Он умирал, а я была в силах помочь ему!» Но, доверившись прозвучавшему сочувствию в голосе отца, она взглянула на него и призналась:

- Я знаю его. Видела дважды – на празднике лета и в лесу, когда нас водил за травами Орис.

- Вот как… - задумчиво проговорил правитель Итерри. – А он? Он знает тебя?

- Только в лицо, - ничего не понимая, ответила Ирати.

- В лицо, - повторил отец. И задумался так тяжело, что Ирати не осмелилась даже предложить ему сесть. Помолчав, он спросил: - Ты будешь помогать ему далее? Ухаживать за ним, пока он не исцелится?

Девушка ощутила, как её щёки мгновенно обметало горячечным жаром от чувства, которое не сумела бы себе объяснить. Под проницательным взглядом отца она смогла собраться с силами, чтобы ответить:

- До твоего прихода я хотела переодеться и идти в нижние дворы крепости, чтобы помочь беглецам из человеческого города.

- Нет, - строго сказал отец. – На нижних дворах достаточно добровольных помощников. Ты же, дочь моя, пойдёшь в гостевые апартаменты и будешь сидеть в комнате с… - он запнулся и досадливо, словно забылся, щёлкнул пальцами.

- Коранном, - машинально подсказала дочь и вновь покраснела, сообразив, что сказала имя юноши, которого она, по её недавним словам, не должна знать. Поймёт ли отец её правильно? Ну, в том, что она и Коранн не успели в две краткие встречи перемолвиться словечком, но при этом знают имена друг друга?

И выдохнула после пронизывающего взгляда правителя Итерри, которым он обвёл её с ног до головы: отец проверил её личное пространство, не врала ли она, говоря всего о двух встречах. И не нашёл лжи.

- С Коранном, - медленно повторил он. – Ты будешь сидеть с юношей Коранном и помогать ему, чтобы он вернул себе здоровье и силы.

От испытанного недоумения Ирати чуть не захлопала глазами.

Почему отец сказал не «пока он вернёт», а «чтобы вернуть здоровье»?

А правитель ещё больше смутил дочь, велев:

- Переоденься, чтобы выглядеть достойно в глазах тех, кому ты будешь помогать.

Ирати осмелилась переспросить, уточняя:

- Переодеться так, чтобы знали, кто я?

- Нет. Достаточно, чтобы знали – ты по положению выше. А сейчас… - Он снова внимательно заглянул в глаза взволнованной дочери. – Подойди ко мне ближе, Ирати. Я спрячу намёк на твой тёмный дар так, чтобы никто его не разглядел.

Совершенно заинтригованная, Ирати очутилась в двух шагах от отца. Вблизи от него она вдруг (и это «вдруг» случалось всякий раз, когда она стояла рядом с ним) почувствовала себя не юной девицей, а совсем подростком, не уверенным в себе.

Нашёптывая заклинание, маскирующее некромагический дар дочери, правитель Итерри лишь раз возложил руку на её голову. После чего отступил и произнёс:

- Всё. Иди, переодевайся. И помни: ты дочь правителя Итерри. И у тебя обычные, универсальные способности мага, в основном – травника. Надеюсь, моя дочь не подведёт меня, Ирати.

- Нет, отец не подведу! – горячо пообещала она.

И чуть не осеклась, заметив усмешку, скользнувшую по жёстким губам отца.

И стало стыдно. Сегодня она уже подвела правителя Итерри. И дело не в прогулке в человеческий город. Это мелочь. Гораздо страшней некромагия – ведь девушка уже не раз обещала не заниматься ею.

- Ирати! – напомнил о себе отец и поднял ей голову, взявшись пальцами за её подбородок. - Напомню, что ты не должна заниматься некромагией. Иначе мои усилия замаскировать этот тёмный дар могут пропасть втуне.

- Я буду следить за собой, - жалко пролепетала девушка.

Отец вздохнул:

- Я бы предпочёл, чтобы ты дала клятву – никогда не пользоваться этим даром. Но, если ты сама не уверена в себе, как я могу требовать от тебя этого? Ты же понимаешь, что такая клятва слишком сильно может отразиться на твоей судьбе!

Он убрал пальцы с её подбородка и, больше не пытаясь говорить с дочерью, вышел из апартаментов. Ирати неподвижно стояла на месте, глядя на закрытую дверь.

Почему все достоверные возражения и хорошие объяснения появляются только тогда, когда отец покидает её комнаты?

Ведь так легко было бы объяснить, что она использует тёмный дар не для легкомысленного времяпрепровождения, а как последнее средство для умирающего? Ведь она и изучала-то некромагию только как средство исцеления, будучи травницей!