Он подскочил, заставляя ее с некоторой обидой отскочить назад, а затем окликнул, все еще покачиваясь на ногах:

— Хозяюшка?

Ее уши тотчас встрепенулись, уверенно реагируя на его голос. Но они тут упали, как только начал подниматься со своего места Петр.

— Боже мой, приятель, где ты только раздобываешь их?

— На этот раз у меня не было подобных намерений. Честно признаюсь тебе: ни единого…

— Так неужели это лошадь того самого извозчика?

— Да, это Хозяюшка.

— Ну и ладно. Господи, да только не отправляй ее назад! Иди сюда, Хозяюшка. Иди, девочка, сюда, наш Волк очень порядочный парень, и я отвечаю за его поведение.

Но лошадь испуганно отскочила назад от всех приманок, на которые пускался Петр. Даже Малыш не привлек ее внимания. Но Саша сплутовал, опасаясь, что она может сбежать в лес, и пожелал, чтобы она успокоилась, а затем негромко свистнул. Он стоял вытянув руки, пока она не сделала первый осторожный шаг, а за ним и второй, и далее пока ее мягкий нос не коснулся его пальцев.

Старые друзья вызывают в памяти старые воспоминания… Как хорошо было вновь увидеть ее среди этой наполненной сплошными бедами жизни, как это здорово — обхватить руками ее шею.

— Бедняжка, извини меня. Но я не собирался забирать тебя сюда, в это ужасное место.

Она же рассеянно бодала его головой, слегка поскрипывала зубами, поглядывала вверх, бросая при этом настороженный изучающий взгляд на Петра, на Волка и на Малыша. И без сомнения, она не раз задавала себе вопрос, что это за странное сборище было перед ней и что вообще может делать честная рабочая лошадь в такой компании.

Но происходящее стало казаться чересчур неправдоподобным, а само присутствие Хозяюшки, как бы он ни любил ее, представляло определенную угрозу. Ведь он только во сне видел белую лошадь, но никогда не думал, что это могла быть белогривая Хозяюшка.

— Я хотел вернуть ее сюда в ту самую ночь, когда появился Волк, — сказал он, все еще ослепленный свершившимся, придерживая лошадь за узду, в то время как Петр был занят упаковкой вещей. — Я знаю, что сделал это, но мне постоянно казалось, что я во-время остановил это желание. Именно поэтому я и сделал паузу во время письма, в тот самый момент, когда упала полка. Ведь в тот момент я пожелал и кое-что еще, Господи!… о своем дяде…

— Черный бог забрал твоего дядю Федора. И я сомневаюсь, что эта лошадь имеет хоть какое-то отношение к той злополучной полке.

— Да, конечно не имеет. Но ведь ты не должен забывать, что она прискакала сюда прямо из города… она прискакала прямо туда, куда мы только еще собирались отправиться сегодняшним утром…

— Ну, хорошо, черт побери. Но ведь все же есть какая-то польза от ее появления здесь именно сегодня, да или нет? Твое желание просто-напросто позаботилось о нас, приятель, ему пришлось прорываться буквально через половодье желаний, чтобы завершиться здесь…

— Так в этом-то все и дело. Эта лошадь добиралась сюда не тем путем, по которому шли мы. У нее просто не хватило бы для этого времени. Тот единственный путь, которым она могла попасть сюда прямо из Воджвода, как я и пожелал в свое время, это был путь без дорог и даже без тропинок, а точнее вовсе даже и не путь.

— Так может быть, она обрела мозги? Может, это тоже было предусмотрено в твоем желании?

— Этого просто нельзя сделать. И вообще, события не могут опережать друг друга.

Петр взглянул на него, вопросительно подняв одну бровь.

— Ну ладно. В конце концов, я рад. Вот так и должен быть устроен мир.

— По правде сказать, я не знаю. Петр, мне не нравится все это. И я говорю тебе, что я не верю, будто эта лошадь попала сюда именно по моему желанию.

— Может быть, это было желание Ивешки.

— Ивешка не хотела даже Волка!

— Что и означает, что только ты мог сделать это. Черт возьми, я не думаю, чтобы это мог сделать Кави Черневог. — Петр связал поводья и забросил их на спину Волка, все еще покачивая головой. — Нам все равно пора отправляться в путь, иначе мы не сдвинемся с места этим утром. Откуда бы она ни пришла, почему бы она ни оказалась здесь, в итоге мы ничего не можем поделать с этим. Пожелай только, чтобы мы не оказались в дураках.

— Этому не поможет ни одно желанье, — пробормотал Саша. — Малыш? Господи, да где же он?

— Вон там, — сказал Петр, показывая рукой поверх головы. Саша взглянул через плечо, приготовившийся к очередному бедствию, и в тот же миг увидел Малыша, который со всеми удобствами развалился на спине Хозяюшки: черный пушистый шар, которого весь мир воспринимал не иначе, как щурящуюся от удовольствия кошку из конюшни.

Это заставило его укрепиться в мысли, что эта лошадь была самой настоящей Хозяюшкой, а не чем-то еще.

Кобыла Андрея Андреевича благопристойно сбежала лишь с одним недоуздком, и поэтому им понадобился дополнительный кусок веревки, чтобы сделать для нее поводья, если только, а у Петра были на этот счет большие сомненья, учитывая сашины таланты, они вообще были нужны ей.

— Возить репу было гораздо безопасней, — пробормотал Петр ей прямо в ухо, пока завязывал узел на кольце. — Но наш парень в полном порядке. Ты только делай, что он скажет тебе. Он еще не совсем свихнулся, во всяком случае пока с ним было все в порядке.

Он не имел понятия, отчего последние два дня пребывал в приподнятом настроении, как будто вся эта история с побегом Ивешки так крепко ударила его и оставила в ошеломленном состоянии, подобно тому случаю, когда он упал с крыши «Оленихи». Однако вполне естественно, что со временем, даже после такого сильного падения, человек выпрямляется и постепенно приходит в себя.

Он становился более разумным, в то время как Саша порой терял уверенность и рассудок, что в точности соответствовало всем бедам, сваливающимся на колдунов, включая и его, и Ивешку.

Черт возьми, но ведь он все-таки был нужен ей, без всякого сомненья, особенно теперь, после этой очередной безумной выходки она нуждалась в них обоих. И поэтому они должны догнать ее…

Он легко вскочил на спину Волка, а Малыш тем временем освободил место для Саши, который попытался столь же лихо забраться на Хозяюшку, но… потерпел неудачу. Его нога соскользнула с лошади, а Малыш наблюдал этот момент, сидя на земле.

— Да, получается не так удачно, как ты обычно привык это делать, — заметил Петр, чуть наклонившись вперед, приготовившись наблюдать очередную попытку. Лошадь вздрогнула, но продолжала терпеливо стоять. — Попытайся чуть выше. И почему бы тебе не воспользоваться своим желанием?

Саша мрачно взглянул на него и все-таки вскочил на лошадь, хотя получилось это не так красиво и легко, как у Петра: он почти лег собственным животом на спину лошади, когда та уже сделала первый шаг. Ему каким-то чудом удалось не свалить багаж.

Петр чуть посмеялся над этим, как будто в мире уже ясно вырисовывалась надежда и как будто он имел право на этот смех, не заручившись одобрением Ивешки.

Господи, да он и не хотел чувствовать себя так, как чувствовал сейчас, черт побери! Он хотел чтобы Ивешка была счастлива: он должен приложить для этого все силы… что порой заключалось даже в таких простых вещах, как отказ от своих дурных привычек, которых она не переносила, с чем он сам не был полностью согласен, и которые постепенно отмирали в нем, унося вместе с собой всякий раз частицу его «я».

Вот черт, подумал он, чувствуя, как впадает в панику. Нет, это не так, нет, нет. Я никогда в жизни не был более счастлив, чем сейчас…

Разумеется, я неразумно растратил свою молодость. Конечно, и Дмитрий и все остальные, не говоря уже о всем городе, только и ждали того момента, когда я окажусь с петлей на шее… Разве могла считаться счастливой такая жизнь?

— Петр? Что случилось?

Его руки закоченели. Волк шел под ним, куда глаза глядят, не заботясь о направлении. Он взглянул на Сашу с внезапным острым ощущением страха, будто подозревая, что тот мог подслушать его мысли. Но Саша лишь с недоумением глядел на него.