Почитав обо всех этих делах, я почувствовал некоторую нежность по отношению к Архипелагу – тут хоть спокойно, несмотря на все эти странности, непонятности и вредную Дэйзи.

Читая форум, я порядком увлекся и даже не услышал, что проснулась Вика, поэтому вздрогнул, услышав ее голос:

– Киф, тебя надо поместить в зоопарк:

Обернувшись, я увидел заспанную девушку, которая трогательно терла кулачком глаз, стоя завернутой в одеяло.

– С чего это? – удивился я. – И опять же – в какой вольер? Сразу предупреждаю, что для площадки молодняка я уже стар.

– Какая площадка молодняка? – Вика зевнула, прикрыв рот ладошкой. – В павильон «Ночная жизнь животных». Они там тоже днем дрыхнут, а по ночам шныряют в поисках приключений.

Я почесал затылок и кивнул, соглашаясь с ней.

– Вот собьешь ритм сна с этими своими играми, будешь маяться невыспавшимся, – попугала она меня напоследок и пошлепала к туалету.

Слова оказались пророческими, поскольку часам к пяти, когда пришло время собираться в театр, меня неудержимо потянуло в сон. Вика весьма ехидно поглядывала на меня, когда завязывала мой галстук (так я и не сподобился научиться этому искусству, уж и сам себя по бумажке учил, и куча людей мне мастер-класс давала – а все впустую, фигня какая-то выходит, а не узел) и приговаривала:

– Никак баиньки желаешь? А вот нельзя, ехать пора.

– Ничего подобного, – зевая, ответил ей я. – Погода меняется, не иначе как к морозам дело идет. Я с годами метеозависимым становлюсь.

– А, так дело в этом, – скорчила Вика смешную рожицу. – Тогда понятно.

Выглядела моя спутница великолепно – платье, не скрывавшее ровно столько красивого тела, чтобы любой половозрелый мужчина непременно засмотрелся, но при этом и не позволявшее слишком много увидеть, макияж в меру, но все очень к месту, ну и все остальные мелочи, которые делают просто женщину красивой женщиной. Я испытал то приятное чувство, которое так греет душу мужчины, заставляя горделиво смотреть на окружающих, как бы говоря:

– Да, это мое, и да, я с ней сплю! Удавитесь от зависти!

Ну, не сказать, чтобы в фойе перед спектаклем у Вики было прямо первое место, но свое тщеславие я потешил вволю, что уж скрывать.

Спектакль меня не удивил – ничего нового в Вильяма Шекспира привнести не удалось, что, впрочем, тоже неплохо. Довелось мне лет пять назад побывать на новаторской постановке «Как вам это полюбится» в одном театре, так я даже Ильфа и Петрова вспомнил, когда по проходу между рядами побежали слуги герцога, трубя в рог. Жуткое зрелище…

Тут же все было мило и привычно, актеры играли отменно, Катарина после изощренных забав Петруччо поняла, что к чему, все переженились, и все закончилось хорошо.

– А мне понравилось, – сообщила мне Вика в машине, которую я поймал у театра (на своей я не поехал, поскольку пойти в подобное заведение и не употребить в буфете соточку коньяку под бутербродик с икрой – это преступление против мужской сути). – Вот ведь как интересно выходит, Шекспир писал столько веков назад, а ничего и не изменилось. В человеческих отношениях, я имею в виду.

– Так и люди изменились мало, – сказал я. – Поскреби любого из нас – тот же человек, что и тысячу лет назад, только одежда другая да методы истребления себе подобных более совершенные. Природа же человеческая не меняется по своей сути.

– Квартирный вопрос только нас испортил очень, – хихикнула Вика, беря меня под руку и кладя голову мне на плечо.

– С этим я вовсе спорить не буду, – согласился с ней я.

Выйдя из машины, я с удовольствием вдохнул морозный воздух, пахнущий скорым снегопадом, – угадал я, похоже, с изменениями погоды, к ночи порядком похолодало, и подал руку Вике.

– Мне те парни не нравятся, – шепнула мне она, кивнув подбородком в сторону подъезда.

Я бросил быстрый взгляд в указанном направлении. И впрямь у дверей стояли четыре темные фигуры, причем достаточно массивные.

«Никак братец Эльки оклемался и мстить решил?» – подумал я, с некоторой грустью проводив машину, мигнувшую на прощанье фарами.

– Может, ну его, не пойдем домой? – пробормотала Вика.

Я хотел ей сказать, что идея, конечно, продуктивная, но идти ночевать на вокзал я тоже не хочу, с другими же вариантами туго, но не успел.

– Никифоров? – раздалось от подъезда. – Харитон?

Плохо дело, как это ни грустно, угадала моя девочка, по мою душу пришли здоровячки, но это не братец моей бывшей пассии, это кто-то другой. И, главное, ведь лоси какие, мне с такими махаться – как заднеприводному в День десантника в парке Горького «Голубую луну» петь. Шансы уцелеть даже не нулевые, они в минус уходят. Ну, стало быть, теперь у меня только одно важное дело осталось, до того момента, как меня месить начнут.

– Когда меня бить станут, сразу беги отсюда быстро-быстро и без криков: «Помогите», – заметив, что фигуры двинулись к нам, шепнул я Вике, задвигая ее себе за спину. – Просто беги – и все.

– Я… – пискнула Вика.

– Ты не ответил. – Спрашивавший подошел к нам. Благодаря фонарю, под которым мы стояли, я увидел, что это был довольно молодой мужчина с холеным лицом и очень неприятным взглядом, у него глаза были какие-то… Мертвые, что ли?

– Ну а если и я, то что? – жестко спросил я. – Ребята, я вас не знаю, что вам нужно?

Трое остальных негодяев в капюшонах, скрывавших лица, начали обходить меня с боков, и вот это было паршиво. То, что меня свалят быстро, – это к бабке не ходи, но теперь и Вика могла не успеть подорваться. Надо было бить этого гада, пока колечко не замкнулось. Мне еще батя говорил: «Нет выхода – бей в нос, а лучше по шарам, даже если отбуцкают потом, то не так обидно будет». А батя в этом понимает.

– Тебе давали время на то, чтобы ты как следует подумал над сделанным тебе предложением. Каков результат?

А-а-а. Вот откуда ветер дует. Странно, вроде говорили, что диалог неагрессивный будет, бескровный. Стало быть, одни соврали, другие ошиблись, а я лоханулся. Когда из больницы выйду, надо будет у Азова травмат выпросить или еще чего такое. Ладно, теперь главное, чтобы Вику не тронули.

– Слушай, на улице холодно, – уставился я в глаза холеного. – А девочка моя вон в какой обуви, не застудилась бы. Может, она пойдет, что ей до наших разговоров?

Холеный улыбнулся:

– Дай правильный ответ, подпиши кое-какую бумажку, и вы оба пойдете домой, целые и невредимые.

– А если нет? – Я покачался на носках, изображая раздумья, и немного отставил правую ногу назад.

– То придется тебе привести ряд доводов…

Я выбросил правую руку вперед, и мой кулак влепился в нос собеседника, из которого моментально брызнула кровь. Нос же, чуть задень – и пошла юшка. Сразу после этого я подался назад, оттолкнув здоровяка, перекрывавшего Вике путь к отступлению.

– Беги, дура! – заорал я и тут же получил справа удар в скулу, слева удар в пах, и еще кто-то приложил мне носком ботинка под коленку.

Упав на асфальт, на колени, я услышал цоканье Викиных каблуков, она меня послушала и задала стрекача. Нет, все-таки она у меня молодец, послушная. Ну, а теперь…

– Да пусть бежит, – услышал я. – Пока она нам не нужна.

Меня еще пару раз пнули, явно злобствовал холеный, поскольку я слышал шмыганье, после схватили меня за волосы и задрали вверх голову. Я ухмыльнулся.

– Чего лыбишься? Ну да, убежала она сейчас, так это только потому, что не нужна нам она. Пока. Думаешь, если надо будет, мы ее не примем, что ли?

– Не много на себя берете? Да и странно это – вы же вроде все в белом должны быть? – еще сильнее осклабился я. – Как-то против своего кредо идете.

– Ты не о нашем моральном облике думай, – посоветовал мне мертвоглазый, размазывая кровь, сочащуюся из носа. – Ты о своем здоровье думай. У тебя вроде как с почками не все ладно было? Гар, Лев, а ну-ка.

Меня очень ловко приподняли, не менее ловко подсекли ноги и со всей дури грохнули мягким местом об асфальт.

Да, это было больно. Было ощущение, что кишки пробили огненной спицей, да еще и крутанули ее пару раз.