– Молодец, девочка. – Азов потрепал ее по плечу и продолжил: – И вот что, молодежь. С завтрашнего дня никаких такси и своих машин, понятно? По крайней мере, пока я не разберусь, откуда ветер дует. Прикомандирую я к вашему семейству отдельное транспортное средство, с демоном-водителем.

Я шмыгнул носом. Мне было стыдно.

– Вот, вот. – Азов поднял руки к потолку и глумливо сообщил вверх: – И этого человека мы приняли в наш коллектив!

– Вик, открой лекарю, – не выдержал я. – Они же сейчас дверь вынесут, если ему не открыть, подумают, что мы тут уже неживые.

– А, да. – Азов махнул Вике. – Это верно.

Вика вышла. Илья Павлович подошел ко мне и выкинул совсем уж непонятную штуку – он отвесил мне сначала один щелбан по лбу, потом второй.

– За что? – полюбопытствовал я, потирая лоб. – Мне вроде и так сегодня прилетело по полной.

– Один за то, что часами не воспользовался, которые я тебе дал. Если бы вспомнил – и тебя об асфальт бы не шваркнули, и мы бы этих гавриков повязали.

– А второй?

– За то, что дурак и удачи своей не видишь, которая у тебя под носом ходит. Потеряешь – потом локти грызть будешь. Я знаю, я сам так же обсохатился когда-то.

Азов шлепнул меня ладонью по лбу и вышел в коридор.

– Хозяюшка, я ушел. А вам, доктор, вон туда, там наш болезный стоит, вас ждет.

Доктор попался въедливый, он мял мне живот, заставил посетить уборную, долго выяснял, что я там испытал и увидел, навыписывал каких-то препаратов, впихнул свой телефон с наказом сделать УЗИ и наконец-то ушел.

– С тобой невозможно никуда ходить, – печально сообщила мне Вика, увозя столик обратно на кухню. – Всякий поход в любой очаг культуры превращается в приключение с непредсказуемым финалом.

– Такой вот я человек, – кряхтя, согласился с ней я, пытаясь устроиться на диване поудобнее.

– Ты невыносимый человек, и я не понимаю, как ты дожил до своих лет.

– Случайно, – заверил ее я. – По чьему-то недогляду.

– Дурак. – Меня погладили по голове и поцеловали в лоб.

Вика ушла, в ванной зашумела вода, я было подумал, что надо бы наведаться туда же, и уснул.

Разбудил меня звонок в дверь. Я сонно поморгал, охнув, встал и пошел открывать.

– Почему не спрашиваете, кто там, Харитон Юрьевич? – хмуро спросил крепкий парень в черном костюме, которого я увидел за дверью. – Я понимаю, что вы, люди творческие, все безалаберные, но элементарные меры безопасности надо соблюдать. Вот доложу Азову, так он прямо у вас пост поставит.

– Не надо пост, – пробормотал я. – Только поста мне и не хватало.

– А раз так – коли звонят в дверь, сначала смотрите в глазок, спрашивайте, кто там. Если незнакомый кто – не открывайте и нам сразу звоните. А если я злодей? – продолжал отчитывать меня безопасник «Радеона» (я уже смекнул, кто это).

– Буду, – заверил я его. – А вы зачем пришли-то?

– Вот лекарства, – протянул мне пакетик с символикой известной сети аптек суровый безопасник. – Виктория Евгеньевна поехала дальше по магазинам, а меня отправила к вам, чтобы вы их принимать начали.

– Приму, – заверил его я. – Вот прямо сейчас и приму.

– Вот и примите. – Безопасник шагнул в квартиру. – Прямо сейчас, я проконтролирую. Она так и сказала: «Володя, веры ему нет, убедись, что он точно выпил таблетки».

Я потоптался в коридоре и пригласил его в кухню.

Володя достал из кармана какую-то бумажку и начал мной командовать, говоря, каких таблеток сколько пить. На бумажке был Викин почерк – она, как всегда, предусмотрела все.

Когда в меня переместилось шесть таблеток и одна капсула (господи, ну столько-то зачем?), Володя удовлетворенно заулыбался и покинул квартиру, прочитав мне еще одну лекцию о соблюдении норм безопасности.

Я глянул в глазок – на лестничной клетке вроде никого не было. После почесал затылок, накинул куртку и пошел курить на балкон – ну его, береженого Бог бережет.

Волей-неволей с сигаретным дымом потекли и мысли. С часами я, конечно, лоханулся, что уж тут. Дернул бы конечностью, как учили, потянул бы время – и все было бы по-другому, без всей этой нервотрепки. Опять же узнал бы, что же это за бумажку я должен подписать.

Что до Жилина – нет, само собой, я ему благодарен за то, что он вписался за меня, это без дураков, но вот в армейского друга в соседнем доме мне что-то очень слабо верилось, не бывает таких совпадений, мы же не в кино, а в жизни. Впрочем, наверняка в них не верит и Азов, и думаю, что какой-то информацией он со мной поделится. Не всей, конечно, но что-то да скажет, это к бабке не ходи.

Ну и с сущностями всех этих власть надо мной предержащих… Тут я совсем уже запутался, но что-то мне очень сильно сдается, что эти, в Крылатском, мне туфту впаривали. Хотя – кувшин, еще какие-то детали? С другой стороны – может, глава «Радеона» старинной чеканкой увлекается, может, даже ее коллекционирует, я и не такое видел. А это – самый главный экспонат коллекции, вот он его в кабинете и держит. Подальше положишь – поближе возьмешь.

Я пожужжал своей пепельницей (вот что значит «оборонка» делала – мороз не мороз, а она знай работает), вздохнул, рассудил по последнему вопросу, что завтра, после визита к Зимину, может, и появится какая ясность. Завтра я сыграю с открытыми картами – поглядим, что из этого выйдет, хотя огребу-то я по-любому – за то, что сразу не сообщил про их демонскую сущность. Но Зимина можно понять: вот так живешь-живешь – и не знаешь, что ты не человек. И даже доверенные лица не скажут, хотя про это уже и знают. Нехорошо я поступил, что уж тут.

Глянув на часы, я удивился – наивно полагая, что еще утро, я не слишком спешил, а время, оказывается, уже к полудню подваливает. Теперь понятно, чего моя по магазинам отправилась гулять. Ай-ай, как бы высадку на берег не прозевать.

Быстро поделав все дела, я залег в капсулу, надеясь, что выпитые мной препараты не оказывают на организм расслабляющего действия. А то ведь и казус неприятный выйти может.

Корабль стоял на якоре, это я понял сразу, как в игру вошел. Не качает, волна в борт не плещет – стало быть, на месте стоим. Ой, елки. А если все уже на берегу? Где мне их потом искать-то?

Я побежал на палубу, просто-таки ломая ноги, и надо заметить, что очень своевременно. Корсары грузились в последнюю шлюпку, первые две уже подходили к берегу, причем из головной неслась звонкая и складная брань капитана Дэйзи, что-то объяснявшей гребцам.

– Красавчик, ты где был? – Калле махал мне от борта. – Тебя все уже обыскались, мы вообще думали, что тебя вчера за борт смыло. Капитан Дэйзи очень расстроилась.

– Вот прямо расстроилась? – Мне было приятно. Я вразвалочку подошел к борту. А чего спешить – любимчик капитана все-таки.

– Ну да. – Калле кивнул. – Так и сказала: «Жаль, что сдох, мы бы через него еще много выгоды могли получить, удачливый был, паразит».

– Это она так расстроилась? – вытаращил глаза я.

– Ну да. – Калле сплюнул за борт. – Ценит она тебя, что уж тут. Даже завидно.

Н-да. Забавная тут шкала ценностей, ничего не скажешь.

– Давай, давай, лезь в шлюпку, – толкнул меня в спину наставник. – Не задерживай. Сезон дождей на носу, темнеет рано, нам же еще в джунгли идти, а там и днем-то не сильно хорошо видно, ну а ночью – так вообще никак. Если туда ночью пойти, то все, с концами.

– В смысле «с концами»? – уточнил я, перелезая через борт и цепляясь за лестницу.

– Не выбраться оттуда никак. – Калле смотрел на меня сверху. – Войти – войдешь, а потом – все. Либо потеряешься, либо сожрет кто-нибудь, зверь там или местное население.

– Спасибо, друг, умеешь ты приободрить, – сообщил я ему, прыгая в лодку.

– Да, я такой, – захохотал Калле и тоже полез за борт.

Я огляделся. Синее небо, золотой песок прибрежной полосы, зелень джунглей за ней, одинокий корабль со спущенными парусами, покачивающийся на волнах, – сплошная романтика. Мечта тринадцатилетнего подростка, грезящего о приключениях и подвигах.