Со старта «Феррари» Родригеса довольно легко ушел вперед. Одиннадцать кругов он все дальше отрывался от соперников. На двенадцатом гонщик почувствовал, как что-то глухо треснуло впереди под обтекателем, машина дернулась влево, Педро попытался ее удержать, но не смог. «Феррари» ударилась о стальной отбойник, отскочила, врезалась в бетонную опору моста и загорелась. Рядом никого не оказалось — ни судей, ни пожарных, ни зрителей. Обломки горели на удивление долго. Педро умер в больнице Нюрнберга через полтора часа.

Дон Педро-старший и Педро Родригес в 1970 году.

Пульсирующий рев раздался так неожиданно и прямо над их головами, что Джино невольно пригнулся.

— Попался! — расхохотался его новый приятель, корреспондент какой-то французской газеты. — Это Жиль со всеми здоровается.

Вертолет прошелся над паддоком, едва не задевая крыши грузовиков гоночных команд и линии электропередач, потом развернулся и через несколько секунд уже скрылся за высокими соснами. «"Агуста-A109C", — подумал Джино. — Двухмоторный, 740 лошадиных сил, девятьсот тысяч долларов». В автогонках он разбирался не слишком, зато в вертолетах был докой.

— А кто такой Жиль? — спросил он тут же.

— Классный парень. Наверное, лучший из пилотов «Формулы-1». Он гоняется на «Феррари». Я обязательно тебя с ним познакомлю.

Джино слушал француза без особого энтузиазма. На пятый этап чемпионата мира в бельгийский Цольдер его занесло случайно — заболел спортивный редактор их газеты, и выбор шефа почему-то пал на экономического обозревателя. «Как же, — подумал он, — будет парень, которому по карману такие игрушки, знакомиться со всяким встречным-поперечным. Он ведь должен получать не меньше трех миллионов».

— Наверное, поссорился с Жоан, — продолжал французский журналист. — Обычно они приезжают на гонки всей семьей в собственной даче на колесах. Такая девятиметровая штука с ванной, телевизором, кухней и прочими причиндалами. Американцы называют их «моторхоум». А вертушку Жиль купил зимой. Говорят, ему пришлось заложить дом в Монте-Карло. Жоан, наверное, до сих пор его пилит. Ты знаешь, он специально летает с полупустыми баками — чтобы машина была легче и скорость выше.

«Странный парень, ей-богу», — подумал Джино и поспешил распрощаться со словоохотливым коллегой, который явно был не прочь и дальше заливать ему про этого необыкновенного Жиля.

Начинал Жиль Вильнев с гонок на снегоходах.

Вечером он решил поужинать в ресторане небольшой гостиницы, что еще утром заприметил в окрестностях Цольдера. Зальчик был уютный, народу немного, за соседним столиком вполголоса разговаривали по-французски двое мужчин. Джино здорово проголодался и довольно долго не обращал на соседей внимания, но, заморив червячка и выпив полбокала вина, невольно прислушался к разговору.

— По-моему, ты совершенно напрасно так расстроился, мой мальчик, — приглушенно басил один, солидный, хорошо одетый господин, похожий на преуспевающего бизнесмена. — Плюнь ты на этого Пирони. Все прекрасно знают, что ты самый быстрый, самый талантливый гонщик на свете. А эта глупая история с обгоном на последнем круге пусть останется на его совести. Знаешь, как говорила моя бабушка? Кто нас обидит, тот трех дней не проживет!

— Как ты не понимаешь, Филипп? — Его собеседник, симпатичный молодой человек, которому можно было дать лет тридцать, никак не больше, явно был рассержен не на шутку. — Ладно бы только этот... этот Дидье мне в душу наплевал. Но ведь команда его не осудила! Ты вспомни, как я всегда неукоснительно соблюдал приказы из боксов. И никогда не сомневался в том, что мои товарищи будут на трассе столь же честными.

Жоан и Жиль Вильневы.

— Пожалуйста, Жиль, не волнуйся ты так. И вся команда за тебя, и сам Коммендаторе Феррари, и этот ваш чудо-конструктор мистер Пи — так, кажется, в паддоке зовут Постлтуэйта — и механики. Да все тебя боготворят, чуть только на руках не носят, в самом деле. Расскажи-ка мне лучше о своем новом вертолете, — попытался успокоить собеседника тот, что постарше. И Джино с любопытством взглянул на молодого человека. Наверное, это тот самый Жиль, о котором рассказывал ему утром француз. Вот он какой, оказывается — вице-чемпион мира 1979 года и, как полагают многие в пресс-центре, самый быстрый гонщик «Формулы-1», Жиль Вильнев. Действительно, располагает к себе. Умное, симпатичное лицо. Только сейчас он очень расстроен.

Перед стартом первого Гран-при в «Формуле-1», Сильверстоун, 1977 год.

Парень долго молчал и наконец устало произнес:

— А знаешь, в чем дело? Наш менеджер Марко — Пиччинини, ты знаешь его — и мой бывший друг и товарищ по команде Дидье Пирони с недавних пор стали приятелями не разлей вода. Марко только что, месяца не прошло, был шафером на свадьбе Дидье... Впрочем, все это ерунда. Меньше всего я бы хотел походить на капризную барышню, которой не терпится поплакаться кому-нибудь в жилетку. Но как бы ты меня ни утешал, Филипп, я-то себя хорошо знаю. В каждой гонке, на каждой тренировке, на каждом круге я буду биться с этим французом не на жизнь, а на смерть. Пусть попробует хотя бы еще раз сказать, что Вильнев слишком медленно едет по трассе! Пусть попробует.

Случайно подслушанный разговор чрезвычайно заинтересовал Джино. Да, он писал об экономике, но журналистское чутье подсказывало, что судьба дарит ему интересный сюжет, пусть и из области, в которой он не слишком хорошо разбирался. Поэтому на следующий день, в субботу, еще до начала первой тренировки, разыскав в паддоке своего давешнего приятеля-француза, Джино сразу протянул ему сигарету:

— Слушай, расскажи мне об этом парне с вертолетом.

— Что, ты видел Жиля? Я знал, он не может не нравиться. Нужно быть полным идиотом или толстокожим, как носорог, чтобы не растаять от его улыбки. Началось это пять лет назад, летом семьдесят седьмого. Нет, даже еще чуть раньше, предыдущей осенью...

— В самом деле, Тедди, этот парень какой-то особенный. Ты знаешь, я не слишком склонен хвалить кого бы то ни было, но ведь он никого не боится! Ему абсолютно наплевать на то, что рядом с ним, никому не известным мальчишкой из канадской деревни, — асы «Формулы-1». Он сорвался с первой позиции, и только мы его и видели! А как он проходил повороты! С бешеным заносом, на сумасшедшей скорости и все же предельно точно. Помяни мое слово, из этого канадца выйдет толк, не будь я Джеймс Хант!

Менеджер «Мак-Ларена» Тедди Мейер слушал своего «первого номера», склонив голову на бок и недоверчиво сощурившись. На его лице не было написано особенного энтузиазма: Хант славился безапелляционностью суждений. И все же факты говорили сами за себя — этот Вильнев в «выставочной» гонке у себя в Канаде обставил и Ханта, и Джонса, и Депайе... И ведь все ехали на практически одинаковых машинах Формулы «Атлантик».

Боссы «Мак-Ларена» раздумывали чуть ли не год. И только 16 июля 1977 года на старт Гран-при Великобритании в Сильверстоуне под сороковым номером вышел новичок, имя которого практически ничего не говорило европейским болельщикам, — Жиль Вильнев.

На стареньком «Мак-Ларене-M23» Жиль Вильнев занял в своей первой гонке чемпионата мира 11 место.