— Какой отель? — не понял я.

— Здание напротив, — тяжело вздохнул Кшиштовский и принялся объяснять. — Его работа запараллелена с клубом, хоть это и принципиально разные предприятия. Отель не приносит большую прибыль, но это скорее про статус, нежели про деньги. Персонал там вышколен по высшему разряду, а со стороны закона не подкопаешься. Никаких наркотиков, никакой другой запрещенной деятельности.

— Без моего непосредственного участия функционировать сможет? — задал я важный для меня вопрос.

— Вполне, — кивнул собеседник. — Управляющий там толковый, хоть и держать его нужно в ежовых рукавицах.

— Тогда и отель тоже, — согласился я, немного подумав. — Максимально запутай всю документацию. Совершай подставные переводы, подкупы. В общем даже самого дотошного разумного всё это не должно привести ко мне. Пусть я стану одним из тех, кому ты в качестве подарков отпишешь части своего имущества. Скажем, за какие-нибудь определённого вида услуги. Здесь всё понятно?

— Более чем, — спокойно кивнул человек, когда-то имеющий свою волю. — Что делать с захваченными активами? И вообще насколько жестким и агрессивным должен быть захват?

— Без крови невинных, — сморщился я и от вопроса, и от новой вспышки боли. — Захваченные активы переводишь в деньги и так же уводишь на левые счета. Когда станет понятно, что шансов у тебя нет, идешь на переговоры. Выбиваешь безопасность для своей семьи и даешь им небольшую подушку безопасности в виде, скажем, десяти миллионов рублей на каждого.

— То есть, проигрыш — это итог? — вопрос был задан без негатива, а скорее с толикой интереса в голосе.

— Да, — кивнул я. — Мне нужно, чтобы ни одна ниточка не привела ко мне, а со стороны это должно выглядеть, как неудачный захват чужого бизнеса. Вопросы есть?

— Ни единого, — тряхнул головой Кшиштовский. — Могу идти?

— Иди, — ответил я, кивком указав на дверь. — И пусть двое шкафообразных охранников твоего зятя зайдут ко мне.

— Будет сделано, — шутливо козырнул мужчина, и насвистывая какую-то веселую мелодию, пошел к выходу.

Я же постарался хоть немного сгладить амплитуду идущих в разнос энергетических потоков. Вновь по стенам заискрилась пленка истинного огня, и когда куб замкнулся, стало немного легче.

Двое охранников зашли в кабинет минуты через четыре. Выглядели они слегка побито и где-то даже подавлено. Хмурые взгляды и заметный страх в эмоциях. А уж при виде того, во что превратился кабинет некогда их босса, и вовсе пали духом. Мне было совершенно плевать на их душевные терзания, а поэтому уже через две секунды они стояли на коленях, скуля от боли и боясь пошевелиться. Две огненные цепи, что выходили из моей ладони, сейчас сдавливали им шею, совсем немного при этом обжигая.

— С этого дня вы служите мне, — равнодушно произнес я. — Возражения есть?

Их хрипы и судорожные мотания головой дали понять, что возражений они явно не имеют.

— Вот и ладненько, — развеял я магию, оставив выжженные узоры в виде ошейника. — Где тут у вас самое спокойное и безопасное место, чтоб отдохнуть можно было?

— Подвал, — просипел один из них. — Где девчонки сидят.

Точно. Совсем про них забыл.

— Ведите, — подстегнул я их небольшой вспышкой боли по нервным окончаниям.

И словно в насмешку такая же вспышка прошлась и по моему телу. Уже даже изолированность не помогает. Боль собиралась у висков и медленно пульсировала раскалёнными иглами. Запереться и переждать — единственный выход. В любом случае счет уже идет на минуты, и далеко я просто не уеду.

— Пока я буду отдыхать, — начал я, как только мы вышли из кабинета, — никого в клуб не пускать. Весь персонал будет уволен и с ними произведут расчет. Вопросы игнорировать, просьбы пресекать, никакую информацию не выдавать. Сами пока остаетесь здесь. Заниматься самодеятельность не советую, эти прекрасные украшения на ваших шеях пресекут любые попытки мне навредить. Если окажетесь полезны, то возможно и умирать не придется.

Обманывать, конечно, нехорошо, но пока не найду подходящую замену, пусть лучше проявляют рвение. А так в живых я их точно не оставлю. Уж слишком гнилые у них душонки, как еще демоны не позарились.

Спуск в подвал находился в одной из небольших комнат подсобного помещения. Обычная, ничем не примечательная дверь, за которой комната метра три на три со стеллажами. Куча различной утвари на полках, и инвентарь для уборки. Один из парней подошел к левой стене и откатил от неё стеллаж. Металлическая дверь за ним угадалась далеко не с первого раза. Дальше был спуск по лестнице, причем выполненное в светлых тонах окружение начало раздражать с первой же секунды. Ну и как финал этого захода путь нам преградила массивная двустворчатая дверь. Я прекрасно знал, что за ней увижу, но всё равно зрелище неприятно резануло по нервам.

У левой и правой стены находилось по семь камер. Довольно просторные, чтобы вместить в себя шикарные кровати с балдахинами. На полу ковер с высоким ворсом и, собственно, всё. Дабы потешить своё извращенное эго, вместо стен и двери спереди и по бокам лишь решетка. Чтоб, значит, каждая из девушек видела весь процесс, а крикам ничего не мешало разноситься по помещению.

Желание мгновенно испепелить двух своих сопровождающих вспыхнуло с новой силой, но столь же быстро сошло на нет, когда его заменила очередная волна боли. В этот раз она была более долгая и тягучая. Она медленно прошла по всему телу, заставив меня невольно пошатнуться. Один из парней не позволил мне упасть и дал о себя опереться.

— До кровати, — с трудом прохрипел я, но был услышан.

Дальше меня буквально повели к свободной клетке, ибо я уже практически ничего не видел. Боль пульсировала в висках и разносилась по телу, с каждой секундой лишь набирая градус.

И уже лежа на кровати, когда дверь закрылась с той стороны, я смог наконец-таки избавить себя от постоянного контроля окружения. На стены легла уже привычная огненная пленка, служащая и защитой и сигналкой. Поверх неё несколько печатей, после которых стало немного легче. Боль не ушла, нет, но зато я получил небольшую передышку, которой и воспользовался, погружаясь внутрь собственного тела.

Сложно назвать сном то состояние, в котором я пробыл. Вроде и были моменты, когда терялся во власти Морфея, но в то же время и контроль энергетического тела не ослаблял ни на секунду. Болезненные спазмы начали затихать часа через четыре. Еще через два мне удалось нивелировать отрицательное воздействие энергетических потоков и наконец полностью убрать боль. Сразу за этим пришел сон. Я сам не заметил, как провалился в темный омут без сновидений, но позволил себе не больше часа. Пробуждение вышло тяжелым, будто после долгой затяжной попойки. Голова слегка гудела, во рту сухость, а по телу то и дело пробегает дрожь.

С трудом разлепив веки, я попытался принять сидячее положение и у меня это даже вышло. Опустил ноги на пол, но тут же зашипел, так как виски пронзила вспышка острой боли. Пришлось поумерить свой пыл и больше не делать резких движений.

— Эй, парень, — раздался голос со стороны, — возьми, попей. Полегчает.

Медленно повернув голову на звук, я столкнулся глазами с девушкой лет шестнадцати. Короткие черные волосы до плеч, бледность и синяки под глазами. Она находилась в соседней клетке и сейчас протягивала мне большую кружку с водой. Стараясь не делать резких движений, я поднялся и подойдя ближе, взял кружку. Вода была холодной, даже ледяной, но это позволило мне взбодриться.

— Спасибо, — поблагодарил я её. — Долго ты уже здесь?

Фрагменты памяти Климченко пусть еще были свежи в памяти, но чёткости уже не было. Да и не старался я запомнить и просмотреть всё досконально.

— Два с половиной месяца, — сглотнула она ком в горле и постаралась улыбнуться. — Но есть кто и подольше сидит.

— Ага, — рассеянно кивнул я и вернулся на кровать. — Ну всё, считайте вы свободны. Сейчас только приду в себя.