Чоузен посмотрел на Чи Линь Вей. Так и не разобрав, что выражает ее лицо, скрытое выпуклым забралом, он сказал единственно возможное в такой ситуации:

— Думаю, лучше избавить его от предсмертной агонии. Все равно никакой надежды на выздоровление нет. Один только сломанный позвоночник требует немедленной госпитализации. А завтра в эти раны попадут грибки спруипа. И тогда он умрет в страданиях.

Бедный Чжао второй! Он пережил своего пробирочного брата всего на несколько часов. Чоузен видел, что китайцы потрясены случившимся. Нападение было таким неожиданным, что остальные лишь чудом избежали смерти…

Чи Линь Вей едва сдерживала плач. Чжао второй мертв, Чжао третьего и Чжао четвертого сожрал вудвос. А сама она оказалась в этой ужасной берлоге, с грязью, экскрементами, грибками-кровососами. А теперь еще это чудовище…

Комплекс Маза выручил ее и на этот раз. Постепенно самообладание вернулось к ней.

Чи Линь Вей перешла на запасной канал связи, по которому ее слышал только Ю Чжао. Между ними завязался короткий спор, и, судя по всему, в конце концов он уступил. Чи Линь Вей взяла револьвер и прострелила Чжао второму голову. Потом они похоронили тело в углу их крохотной пещеры. Возвращая оружие Ю Чжао, Чи Линь Вей подумала, что, возможно, очень скоро точно так же поступят и с ней. С ней! Она содрогнулась. И все-таки, следуя учению Мазы, можно вынести все. Нужно только иметь волю.

В дозор заступили Ю Чжао и Чжао шестой. В небе уже появилась Красная Луна — рыжеватая точка, быстро перемещающаяся по небу позади Бледной Луны.

Прежде чем погрузиться в сон, Чоузен успел мысленно отдать дань уважения этим землянам за их редкостную выдержку. Перед глазами у него все еще стоял огромный пектарун, в ушах звенел крик несчастного Чжао второго. А что, если бы Чи Линь Вей впала в истерику? Трудно даже представить. Случай этот еще раз убедил его, что нужно быть готовым к любой неожиданности и всегда оставлять себе путь к отступлению, как делал его отец.

Но сейчас физическая усталость взяла верх над осторожностью. Он прислонился спиной к корню и через минуту крепко заснул.

На следующий день группка испуганных, находящихся в постоянном напряжении людей осторожно двинулась вдоль речного берега, проходящего где-то рядом, среди бескрайних топей. Какофония звериных воплей сопровождала их на этом пути.

Наконец им попалась молодая поросль голубого кнуко. У самого старого из этих деревьев стволы были шестиметровой высоты, диаметром в полметра. Бени уже поднялось достаточно высоко и палило нещадно. Кондиционеры едва справлялись. Но Чоузен все поторапливал их — им предстояло срезать кнуковые стволы и затем связать их вместе самодельными веревками, скрученными из жестких, волокнистых листьев.

К полудню вудвос так и не появился, а они уже связали вместе примерно две дюжины обрезков разной толщины. Чоузен решил спустить плот на воду не мешкая — он боялся, что удары кифкета по дереву привлекут вудвосов.

С огромными усилиями им удалось оттащить плот от корней. Когда наконец все было готово, они позволили себе небольшой отдых. Пот лился с них ручьями.

Тут Чоузен заметил, что совсем близко от них расположились хитиновые насекомые. Миллионы рабочих насекомых, длиной примерно в сантиметр, сосредоточенно объедали спелые плоды с веток глоб-глоба, и деревья пожелтели от их крошечных тел. Потом на берег реки высыпали крошечные воины, привлеченные необычным запахом из вентиляционных отверстий в скафандрах. Они были мельче, чем известные Чоузену виды — такие, как зеленые хитины с горы Слейд. Тела их, длиной в дюйм, покрывали желтые полоски.

На глазах у них какое-то черное четвероногое животное, покрытое роговыми пластинками, забрело в заросли глоб-глоба и стало жадно всасывать в себя рабочих насекомых при помощи длинных клейких язычков — они высовывались из трубчатого придатка, свисающего с его живота.

Тут же воины бесстрашно бросились на поедателя хитинов. Они вцепились ему в морду, в глаза, взобрались на грудь, часть стала яростно кусать его за гениталии. Подкрепления шли нескончаемым потоком — словно бесконечные желтовато-коричневые змеи извивались на корнях.

Через несколько секунд поедатель хитинов повернулся и бросился в лес.

— Этих насекомых собирает ваш народ? — с нескрываемым ужасом спросила Чи Линь Вей.

— Не именно этих, но их близких родственников.

— Они очень злые, да?

— Да, этот вид очень агрессивен, особенно здесь, где воздух такой горячий и влажный. Среди их гнезд попадаются очень старые. Настолько старые, что невозможно установить, сколько они вызревали под землей. Мы установили, что в лабораторных условиях гнездовой организм живет неограниченное время. Конечно, у себя в горах мы не даем гнездам созревать до конца, иначе они становятся опасны.

— Понятно, — задумчиво сказала Чи Линь Вей.

После того как они, отталкиваясь шестами, удалились на десять метров от берега, плот подхватило течением, и они поплыли довольно быстро.

Чоузен собирался причалить к первому же острову, чтобы укрепить плот стволами кнуко, но оказалось, что остановиться им теперь совсем не просто. Шесты, выстроганные из стволов кнуко, гнулись, и плот увлекало все дальше, а чуть позже их резко дернуло, и Ю Чжао уронил свой шест в воду.

Вскоре впереди замаячило еще несколько островов, покрытых поблескивающими зарослями голубого кнуко. Чоузен решил еще раз попытать счастья. Он уговорил всех трех Чжао спрыгнуть в воду вместе с ним, чтобы, отбуксировать плот к берегу. И вот наконец кнуковые стволы заскрипели о песок.

Маленькие эномахкады — амфибии, которые на Фенрилле занимали примерно ту же экологическую нишу, что на Земле — крокодилы, — тут же сползлись к ним. Эти твари были не больше метра в длину, и все-таки их следовало опасаться.

Снова в руках у них появились мачете. За день они сделали плот длиннее и укрепили его, приладив крест-накрест два ствола кнуко. Чоузен и Чи Линь Вей сплели из листьев грубые веревки и перевязали ими плот поверх старых. Потом Чоузен взял ветки потоньше и шесты и смастерил навес от солнца.

Раза два он пытался завязать разговор с Чи Линь Вей, но, заметив ее равнодушный взгляд, быстро замолкал.

Когда навес был готов, Чоузен осмотрел заросли глоб-глоба и обнаружил одно растение, настолько древнее, что листья в гуще его кроны уже высохли и затвердели, приняв треугольную форму.

Растревоженный слизняк вылез из своего кокона, расположенного в центре соцветия глоб-глоба. К счастью, хищник этот был не очень крупный. Чоузен несколько раз ударил его плашмя своим мачете, и он уполз в траву, оставляя за собой полупрозрачный след.

После этого Чоузен срезал три больших листа и подтащил их к плоту.

— Из этих листьев мы сделаем лопасти весел, а из тонких стеблей — ручки к ним.

Китайцы посмотрели на него как-то странно.

— Что случилось? — недоуменно спросил Чоузен. Они переглянулись, а потом Ю Чжао спросил:

— Так, значит, по твоим расчетам, мы в центре бассейна реки?

— Да, я так считаю. Но может быть, не в самом центре, а ближе к верхнему течению. А что?

— Значит, нам потребуется не одна неделя, чтобы спуститься к побережью?

— Да, конечно.

— Тогда мы требуем, чтобы ты отказался от своего пайка.

Чоузен посмотрел на них, совершенно обескураженный.

— Отдай нам свой лаек, — громко повторил Чжао пятый. В руке он держал мачете.

Ю Чжао положил руку на рукоятку револьвера.

— Это будет справедливо. Твой организм легко усваивает местную пищу. Ты можешь прожить на рыбе или еще на чем-нибудь.

— На чем именно? — изумленно спросил Чоузен. — Вот когда мы поймаем это что-нибудь, я поделюсь с вами пайком — думаю, это будет справедливо, — но пока мне ведь тоже нужно чем-то питаться.

Чжао не сводили с него тяжелого взгляда. Видимо, в его отсутствие они обо всем договорились.

— Послушай, вначале мы просто хотели прикончить тебя и оставить здесь, но потом решили дать тебе шанс. Ты пойдешь с нами, но отдашь нам свою еду.