— Боюсь, что это и есть их ответ тебе, — сказал Ффлевдцур, — Они сказали все, что собирались… и, может быть, это к лучшему. И не стучи больше. Как бы этот грохот не расстроил достойных леди и не настроил их на что-нибудь неприятное для нас.

— Мы не можем просто уйти, — не сдавался Тарен. — Котел в их руках, и друзья они Даллбену или нет, но никто не знает наверняка, что они собираются с ним делать. Я боюсь их и не доверяю им. Вы видели, как облизывалась та, которую зовут Оргох? Да, могу себе вообразить, что она хотела сделать с Даллбеном, когда они его нашли. — Он мрачно покачал головой. — Гвидион предупреждал: кто бы ни владел Котлом, он может стать смертельной угрозой для Прайдена.

— Зато мы знаем, что Эллидир не нашел его, — сказала Эйлонви, — Уже за это можем быть благодарны колдуньям.

— Если хотите выслушать совет того, кто старше вас всех, — проговорил бард, — то я скажу вам, что мы хорошо сделаем, коли поспешим домой и предоставим Даллбену и Гвидиону решать, как поступить дальше. Все же Даллбен лучше всех знает, как обращаться с этими тремя старыми леди.

— Нет, — отказался Тарен, — я этого не сделаю. Мы потеряем драгоценное время. Охотники не сумели захватить Котел. Кто знает, что еще предпримет Аровн? Нет, нам нельзя оставлять Черный Крошан здесь.

— В первый раз, — заявила Эйлонви, — я согласна с Помощником Сторожа Свиньи. Мы так долго шли и должны дойти до конца. Я тоже не доверяю этим колдуньям. И я тоже не смогу спать спокойно, если буду знать, что они владеют Котлом. Не говоря уж об Аровне. Я считаю — никто, будь он человеком или каким-нибудь непонятным созданием, не должен обладать такой невероятной мощью. — Ее передернуло. — Ух! Опять по спине забегали мурашки!

— Все, что ты говоришь, верно, — согласился Ффлевддур, — но факт остается фактом — этот злосчастный горшок у них, а не у нас. Они там, а мы здесь, и очень похоже на то, что так и будет всегда.

Тарен задумался на минуту.

— Когда Аровн не вернул им Котел, — сказал он наконец, — они просто пошли и взяли его. Теперь, поскольку они не дают нам Котел, я вижу только один выход: мы должны взять его у них.

— Украсть?! — вскричал бард. На его лице сменялись мгновенно выражение беспокойства, испуга, сомнения, и наконец оно просияло непреклонной решимостью. — Украсть? — Он вдруг понизил голос до шепота. — Вот это мысль! Это мне и в голову не приходило. Да, да, это выход. — И вдруг возбужденно добавил: — А что, это очень артистичная идея!

— Одна сложность, — сказала Эйлонви, — мы не знаем, где спрятан Котел. А они, как видно, и не собираются толковать с нами об этом.

Тарен нахмурился.

— Жаль, что нет с нами Доли. Все было бы гораздо проще. Я не знаю… но должен же быть какой-то выход! Они сказали, что мы можем остаться на ночь, — размышлял он, — Это значит, у нас есть время до рассвета. Пошли, не будем стоять у дверей хижины, иначе они догадаются, что мы что-то затеваем. Ордду говорила о каком-то сарае.

Путники повели лошадей на ту сторону холма, где на склоне прилепилась ветхая развалюха. Сарай был пустым, щелястым и не защищенным от холодного осеннего ветра, который свистел в дырах и сквозил по земляному полу. Бард притоптывал ногами и похлопывал себя руками по бокам.

— Местечко слишком холодноватое, чтобы в голове сварилась хоть какая-нибудь идейка. С этого холма, может, и открывается прекрасный вид на Болота, но уж больно здесь сыро и зябко.

— Нам бы немного соломы, чтобы укутаться в нее и чуть согреться, — поежилась Эйлонви. — Мы замерзнем до того, как вообще о чем-нибудь успеем подумать.

— Гурджи найдет солому, — встрепенулся Гурджи. Он выскочил из сарая и понесся к курятнику.

Тарен мерил шагами сарай, мотаясь из угла в угол.

— Нам нужно попасть в хижину, как только они уснут. — Он потрогал брошь у горла. — Но как? Пряжка Адаона ничего мне не подсказывает. А сны, в которых мне виделся Котел, я не могу разгадать. О, если бы мне удалось понять их…

— Может, лечь прямо сейчас, — подсказал Ффлевддур, — и заснуть поскорее. Так крепко, как только сумеешь. Вдруг тебе приснится ответ?

— Не уверен, — сказал Тарен. — Пряжка не действует по заказу.

— Ну, тогда нам остается прокопать холм насквозь и проникнуть в хижину из-под пола. Неплохая идея, а? — усмехнулся бард.

— Или заткнуть печную трубу и выкурить их, — воспрянула Эйлонви. — Потом один из нас проникнет внутрь… но… но у них, кажется, нет трубы. Да и неизвестно, кто кого выкурит скорее. — Она сокрушенно умолкла.

Гурджи тем временем вернулся с огромной охапкой соломы, и друзья, благодарно поглядывая на него, стали устраивать на холодном полу соломенную подстилку. Ободренный Гурджи убежал за новой порцией соломы. Тарен с сомнением разглядывал тоненькую соломенную подстилку.

— Надеюсь, что смогу уснуть, — сказал он неуверенно. — Впрочем, ничего лучшего у нас все равно нет.

— Мы можем устроить тебе отличную постель из всей соломы сразу, — предложил Ффлевддур, — а пока ты будешь смотреть свой пророческий сон, остальные посидят и подумают. Таким образом, все головы будут в работе. Но, скажу по чести, брошь Адаона надо было бы иметь мне. Спать? Мне не нужно было бы повторять это дважды. Я так зверски устал, что готов уснуть как убитый сию же минуту.

Вздохнув, Тарен стал устраиваться на жидкой подстилке. Вдруг в сарай влетел дрожащий, с широко раскрытыми глазами Гурджи. Он был так возбужден, что поначалу мог лишь пыхтеть и размахивать руками. Тарен вскочил на ноги.

— Что случилось? — закричал он.

Гурджи закивал в сторону курятника, и друзья поспешили за ним. Пришедший в необыкновенное возбуждение Гурджи привел их в потрескавшийся глиняный домик и в страхе отскочил назад. Он лишь тыкал пальцем в дальний угол. Здесь в ворохе соломы стоял Котел!

Он был бокастым, черным и величиной в половину человеческого роста. Он словно бы разинул круглую свою пасть, готовый поместить в себя человеческое тело. Края отверстия были выщерблены и побиты, а бока потерты, в рубцах и царапинах. Вся поверхность Котла была как бы изъедена темными ржавыми пятнами, однако Тарен догадывался, что это была вовсе не ржавчина. Треснувшая толстая ручка Котла скреплена была железной полосой. С обоих боков вдобавок торчали два железных кольца, впаянных, словно звенья огромной цепи, в плоть Котла. Хоть Котел и был чугунным, но казался живым, источающим грозное, древнее зло. Сквозной ветерок заиграл в отверстии, и тут же в чреве Котла что-то заворчало, забормотало, будто ожили там забытые голоса замученных мертвецов.

— Это и есть Черный Крошан, — прошептал Тарен. Трепетный страх охватил его. Он хорошо понимал ужас Гурджи, потому что даже вид Котла обливал холодом сердце. Тарен отвернулся, не осмеливаясь даже взглянуть еще раз на чугунное чудовище.

— Ффлевддур побледнел. А Эйлонви, словно пытаясь сдержать крик ужаса и отвращения, прижала ладошку ко рту. Гурджи забился в угол, его сотрясала крупная дрожь. Он не радовался, что нашел Котел, не издавая победных криков, только все глубже зарывался в солому, желая сделаться крохотным, исчезнуть совсем.

— Да, это, кажется, он, — с трудом разлепляя губы, проговорил Ффлевддур. — Но, может быть, — с надеждой добавил бард, — это и не тот Котел. Они ведь сказали, что у них целая куча котлов и чайников. Как бы нам не ошибиться.

— Это Крошан, — уверенно сказал Тарен, — Я видел сон о нем. Да и без всяких снов узнал бы его, потому что чувствую, как он источает зло.

— Я тоже, — прошептала Эйлонви. — Он полон смерти и страдания. Теперь я понимаю, почему Гвидион хочет уничтожить его. — Она обернулась к Тарену: — Ты был прав, бросившись без промедления на его поиски. — Она снова содрогнулась. — Беру назад все гадкие слова, что я тебе говорила прежде. Крошан нужно уничтожить как можно скорее.

— Да, — вздохнул Ффлевддур, — полагаю, что это все-таки Крошан. И почему он не маленький чайничек? Будет немало возни с этим уродливым, неповоротливым чудовищем. Но, несмотря на это, — он снова вздохнул, — придется его утащить. Давайте сделаем это сейчас же! — вдруг воодушевился он, — Ффлевдцур Пламенный никогда не колеблется!