Женя поднялся с земли, на шее у него была рваная рана, кровь стекала вниз, пропитывая одежду, но он, казалось, ничего не замечал. Ухватив мачете обеими руками, он приготовился к следующей схватке.

— Светает, — заметил Морд, указывая куда-то вдаль.

Там, в самом деле появилась полоска светлого неба.

— Может, твари уйдут, — предположил я. — Они, наверное, света боятся.

Света они, может, и боялись, но нас не боялись нисколько. Следующий чёрный упырь выпрыгнул из темноты, ухватил Морда за предплечье руки, державшей головню, и стал пригибать его к земле. При этом он вертелся так, что у рыцаря никак не выходило достать его мечом. Пришлось снова выстрелить, уже половина барабана улетела, а вторая заряжена серебром, нужно следить, куда попадаю. Если поле боя останется за нами, придётся поработать прозектором.

И тут раздался громоподобный рёв. Твари, провалив все попытки напасть, пустили в бой тяжёлую артиллерию — своего вожака. Если средняя тварь была размером с человека, то этот превосходил габаритами трёх человек, когда он встал на задние лапы, рост его перевалил за три метра, тело бугрилось мышцами, а когти на лапах были сантиметров по десять. Он несколько раз огласил окрестности своим рёвом, а потом кинулся на нас. Свита бежала рядом, но в бой не вступала, предпочитая, чтобы вожак сделал за них всю работу.

Вот только зря он выпрямился во весь рост, открыв нам голое брюхо. На плечах, груди и спине его покрывали какие-то роговые щитки, как у крокодила, а живот ничем не прикрыт. Нам даже сговариваться не понадобилось, все и так понимали, что чем позже мы вступим с этим гигантом в ближний бой, том лучше. Револьверная пуля, две стрелы из арбалетов, а потом ещё заряд картечи из ружья ударили ему в живот, заставив согнуться пополам.

Но твари — это твари, к столь уродливому облику обычно добавляется необыкновенная живучесть. Он заревел уже по-другому, более глухо, а потом ринулся вперёд.

В середине нашего построения стоял я, мне и выпало принимать удар. Вместо того, чтобы прятаться или залечь, я поступил нестандартно: бросился вперёд, в прыжке поднимая топор. Противник этого не ожидал, остановился и снова стал подниматься. Две огромные лапы схлопнулись, пытаясь меня поймать, но я уже пролетел между ними. Лезвие топора ударило его в грудь, разрубая кожу и мышцы, а следом я ударился об него сам и сполз вниз.

Само собой, что монстр, даже раненый, мог тут же меня разорвать, не спасла бы ни кольчуга, ни топор, ни револьвер. Но, к счастью, у меня были друзья, которые поддержали атаку. Женя успел вогнать ещё одну стрелу, целился, видно, в глаз, но промахнулся, стрела вошла чуть ниже, но лучше монстру точно не стало. В этот момент я выкатился у него из-под ног, потеряв топор. Пришлось вынуть револьвер и, воспользовавшись отвлечением внимания, я почти в упор выстрелил ему под колено.

Монстр может быть сколь угодно большим и мощным, но кости у него далеко не из стали, а суставы имеют очень много мелких деталей, которые при попадании пули разрушаются, причиняя сильную боль и лишая противника способности ходить. Противник условно двуногий, можно его уронить.

Упал он неудачно, прямо на меч Морда, который разрубил ему физиономию надвое, а потом ещё воткнул клинок в шею. Даже если артерию не задел, скорее всего, тварь уже не поднимется.

Свита вожака, поняв, что он мёртв или, как минимум, побеждён, не разбежалась, а, издав горестный вопль, бросилась в атаку. Найти топор я не успевал, пришлось драться ножом, последние два выстрела потратил с пользой, сбив в прыжке двоих нападавших, рядом размахивал мечом Морд, а спину ему прикрывал Женя, который успел обзавестись ещё несколькими ранами, и теперь весь был залит кровью.

Тяжёлая туша повисла на спине, раздирая одежду, резко повернувшись, я попытался сбросить чудовище, но тут же был атакован спереди, по лицу мазнула когтистая лапа, разрывая кожу. Я ударил ногой вперёд, уже не видя цели, в кого-то попал, а потом добавил рукояткой револьвера.

После этого меня ударили по голове, свет стал меркнуть, но я успел воткнуть нож в бок придавившей меня твари. Сверху слышались голоса, человеческие и звериные, но мне было уже всё равно…

Когда с меня стащили тушу убитого чудовища, я смог, наконец, сделать вдох. В глаза бил тусклый свет закрытого тучами солнца. Рядом кто-то был, но различить его я не мог, в глазах всё плыло.

— Что случилось? — спросил я едва слышно, видимо, сорвал голос.

— Нам дали мзды, — бодро поведал мутный силуэт голосом фармацевта. — Но поле боя за нами.

— Кто это был? — я привстал и помотал головой, в голове постепенно прояснялось, уже начал различать цвета и запахи, воняло сильно.

— Я посмотрел в учебнике, — сказал фармацевт, теперь я видел, что шея у него перевязана куском ткани, — это лесной злобноглаз, твари стайные, хищные, ненавидят людей, не любят солнечный свет и обладают грязными когтями, раны от которых часто воспаляются.

Я осмотрел себя со всех сторон, помяло меня сильно, но, если не считать лица, ран именно от когтей не было, больше от зубов. Кроме головы сильно болело плечо, кольчуга оказалась чудовищу не по зубам, но на теле остались синяки. Зато досталось Морду, Женя сейчас промывал его раны спиртом.

— Сейчас и тебе физиономию промою, — сказал он, — раз уж я тут единственный доктор.

Достав зеркало, я осмотрел себя. Нет, лицо пострадало не так сильно, думаю, человек ногтями вполне мог оставить такие же царапины. Как бы то ни было, а сотрясение мозга никуда не делось, идти куда-либо дальше отхожего места я вряд ли смогу. Придётся снова сидеть на месте, а следующей ночью снова кто-то придёт, и не факт, что это будут такие милые создания, как воняющие мазутом злобноглазы. Странное название, кстати, глаза у чудовищ были обычные, черные, без белков и радужки.

— Если интересно, глаза их стоят немало, — заметил Женя, поливая мне лицо спиртом. — Только хранятся недолго, а алхимиков поблизости нет.

— Да наплевать, — отмахнулся я, стиснув зубы от боли. — Обойдёмся без трофеев, деньги у нас есть.

Впрочем, совсем без трофеев мы не остались. Морд, которому требовалось свидетельство его заслуг, немедленно выломал клыки вожака, каждый из которых был больше моего пальца, завернул их в тряпочку и положил в мешок. Это ему пригодится, ведь вживую его подвиги никто не видел.

Отлежаться получилось часов шесть, потом мне полегчало, стало возможным выступить в поход. Уж лучше потерпеть сейчас, а потом спокойно отлёживаться в доме с крепкими стенами. Солнце этого мира сделало нам подарок, просто отказывалось заходить в течение двадцати часов. Да и ветер слегка поутих. Солнце выделывало на небе странные кульбиты, то опускалось вниз, к горизонту, то поднималось наверх, тучи на небе появлялись и исчезали, временами сверкали молнии и начинался мелкий дождь.

Наконец, спустя двенадцать часов ходьбы и два больших привала, дорога пошла вниз, а на нашем пути показался небольшой город.

— Немец про это что-нибудь говорил? — спросил Женя.

— Нет, — я покачал головой.

— Идём?

— Идём, — согласился я, усталость навалилась с такой силой, что я едва переставлял ноги, нужно было срочно отдохнуть.

К великому нашему удивлению, город был живым, пришедшим в упадок, но живым. По улицам ходили люди, кто-то катил тележки, кричали женщины, бегали по дворам дети. Я облегчённо вздохнул и пошёл вперёд. Сам город производил впечатление восточного, такие, наверное, были в арабских странах лет сто назад, где-то, наверное, есть до сих пор. Если прикинуть, то здесь когда-то жили тысяч десять, но теперь хорошо, если осталось две, а то и меньше.

Мы шли по центральной улице, привлекая внимание местных, но не вызывая никакой агрессии. Ну, или пока не вызывая, если что, поводов для драки всегда найдётся множество.

Самая широкая улица выводила на небольшой рынок, там стояли два ряда прилавков, где торговали всяким добром. Разумеется, оружия и снаряжения мы тут не найдём, а вот свежей еды — запросто.