В «Курьере» напечатали, как Хейза вызывали в мэрию. Городские власти требовали объяснений: что еще за ритуал такой? Оказывается, карлик был куплен на распродаже подержанных вещей, хозяин которых уверял, что это или полинезийский, или мадагаскарский, или чукотский бог плодородия. Якобы Хейз ни на секунду не поверил в эту чушь: разве настоящий идол может стоить пятнадцать долларов? Просто требовалось как-то поднять боевой дух команды: за два сезона она ни одного матча не выиграла. Вот Хейз и придумал ритуал. Какая разница: карлик, слоноголовый Ганеша или куриная кость — главное, чтобы ребята поверили в себя. Кроме того, раз в сезон он не доставал талисман из ящика. Все те матчи были проиграны, но разгромный счет мобилизовывал команду, и ребята начинали тренироваться с утроенным рвением. Так что никакого сатанизма и в помине нет, заурядное совпадение.

— А откуда у статуи такое название?

— Кто-то из ребят в шутку придумал.

Выслушав тренера, члены муниципального совета приняли решение, безусловно, навеянное многочисленными письмами от родителей и представителей духовенства.

Итак, необычный талисман команды будет помещен в школьный музей спортивной славы, естественно, в специальной витрине, чтобы не вызывать ни у кого соблазна.

...Конец сезона получился неудачным: команда проигрывала одну игру за другой. Сидя с Ребеккой на трибунах, я искренне жалел Джо. Бедный, он так расстраивался! В результате чемпионат выиграла команда Вест-хай.

А в понедельник школу ждала сенсация: кто-то пробрался в музей спортивной славы, разбил витрину и украл мумбо-юмбо. Виновного так и не нашли, но главным подозреваемым стал тренер Хейз. Той весной он оставил Сити-хай и перебрался то ли в Небраску, то ли в Техас.

Джо с блеском окончил школу и поступил в Йель, а меня с тройками приняли... не хочу даже говорить куда. Однако летом забеременела Ребекка, так что ни в какой колледж я не поехал. Аборты в то время еще считались чем-то из ряда вон выходящим, да и я не позволил бы ей убить нашего ребенка. Родилась девочка, и, когда я на нее смотрю, сердце наполняет бесконечная нежность. На Хэллоуин мы поженились, я пошел работать — нужно было кормить семью. Родители помогали нам как могли, без их поддержки мы бы не справились.

У нас уже трое детей — две девочки и мальчик. Денег хватает впритык, хотя мы оба работаем: Ребекка устроилась секретарем в школу, а я — на химический завод.

А Джо? Сейчас он больше известен как Быстроногий Саммерз. После Йеля его пригласили в высшую лигу, и он дважды играл в Суперкубке. А еще он часто снимается в рекламе. Особенно популярен ролик, в котором он дерется с пятью мотоциклистами, а потом заходит в бар и требует «лучшего пива в заведении».

Рекламные ролики привели его в большое кино. На прошлой неделе мы с женой смотрели «Июльский зной». Отличный фильм, да и играет Джо божественно. С каждым фильмом он растет как актер.

Хотя после того, что я узнал...

Вот как это случилось. Три года назад Джо приезжал навестить родителей и ни с того ни с сего позвонил мне. Я удивился: мы ведь и связь толком не поддерживали, а он взял и пригласил меня к себе попить пива. Сначала мы просто болтали, вспоминали школу, а потом Джо решил кое-что мне показать.

Нечто интересное, что хранилось в его спальне... Старый высохший комод, верхняя полка.

Вот так дела! Я онемел от удивления.

Из открытого чемодана на меня смотрел каменный карлик. Мумбо-юмбо! Интересно, мне чудится или он и впрямь стал еще уродливее?

И тут меня осенило:

— Так это ты... ты его украл?

Быстроногий Саммерз только усмехнулся.

— Все думали, это тренер Хейз...

— Нет, я!

Горло судорожно сжалось. Не помню, о чем мы потом говорили. Беседа не заладилась, я допил пиво и пошел домой. А Джо вернулся в Голливуд.

Но знаете, что я думаю? Позавчера мы с сыном смотрели по телевизору «Дэвида Копперфильда». Видите ли, ему задали сочинение, а книгу он так и не прочитал, лентяй эдакий. Мне и пришлось взять напрокат кассету. Так вот, в конце фильма, когда Дэвид добивается успеха, а все его друзья остаются ни с чем, он говорит: «Удача или талант — еще далеко не все. Главное — характер».

Может, и так, но почти каждый день я вспоминаю мумбо-юмбо и как повредил руку, когда отказался к нему прикоснуться. Вдруг это был какой-то знак? Если бы остался играть и усерднее готовился к занятиям, может, тоже поступил бы в Йель?

А как же наша команда? Неужели мы выигрывали только благодаря мумбо-юмбо? Надеюсь, что нет!

И все-таки...

Все-таки перед глазами встает ухмыляющийся Джо. Статую он украл в выпускном классе, и с тех пор его дела неуклонно идут в гору.

Хватит думать о ерунде, есть проблемы поважнее: работа, жена, дети, неоплаченные счета...

Может, прав Джо, а Дэвид Копперфильд ошибся: характер здесь ни при чем.

Может, все дело в мумбо-юмбо?

В предисловии к этому сборнику я рассказывал о Филиппе Классе и его влиянии на мою карьеру. Там же я упомянул и Стерлинга Силлифанта, сценарий которого вдохновил меня на литературные подвиги.

Небольшой эпизод из биографии: как я уже упоминал, мой отец погиб на войне, и маме пришлось на время отдать меня в приют.

Потом мама снова вышла замуж, чтобы, как она говорила, «у меня появился отец». Папа мне действительно был нужен, но ее новый муж не годился для такой ответственной роли. Они с мамой часто ссорились, а по ночам кричали так громко, что я не мог заснуть. Приходилось залезать под кровать и затыкать уши.

Сначала мы снимали квартиру над баром, затем над бургер-хаусом. Ни телевизора, ни телефона — денег катастрофически не хватало, и моим единственным развлечением было слушать «Тарзана» по радио и смотреть на пьяные драки. Однажды, когда мама вышла позвонить, в телефонную будку попала пуля.

Повзрослев, я стал ходить в кино. Чтобы заработать на билет, помогал в боулинг-клубе или с жалобным видом стоял на остановке, делая вид, что потерял деньги на проезд. Всегда находилась сердобольная душа, и, получив пятьдесят центов, я на всех парах мчался в кинотеатр.

Часами просиживая в серебристой мгле, я смотрел фильм за фильмом, иногда по два раза. Что угодно, только бы забыть о беспросветной действительности, но желательно не слащавую романтическую комедию.

Наверное, это частично объясняет то, почему я решил стать писателем: хотелось отвлекать от неприглядной реальности других. Однако разве тринадцатилетний мальчишка в состоянии это понять?

Когда я перешел в старшие классы, финансовое положение семьи улучшилось, ссоры прекратились, и со съемной квартиры мы переехали в небольшой коттедж.

Осенью 1960 года произошло то, что навсегда изменило мою жизнь. Я почувствовал себя Саулом, ослепшим по пути в Дамаск и впоследствии наделенным божественной силой. Удивительно, но я даже точную дату и время запомнил: седьмое октября, пятница, половина девятого вечера. Именно тогда по телевизору начался сериал «Шоссе 66».

Посвящен сериал жизни двух парней, которые в лучших традициях Джека Керуака колесили по стране на «Корвете» в поисках духа Америки и самих себя. Один из них, Тод, был из обеспеченной семьи, но незадолго до описанных событий умер его отец, оставив столько долгов, что после ревизии кредиторов уцелел только вышеупомянутый «Корвет». Его друг, Баз, родился в Адской Кухне и с самого нежного возраста работал в доках на отца Тода. Там парни и подружились.

Шоссе номер 66 тянется почти через всю Америку, поэтому лучшего названия не придумаешь. В сущности, фильм не столько о Тоде с Базом, сколько о стране: в каждой серии рассказывается об одном из городов, располагающихся вдоль шоссе 66: Бостоне, Филадельфии, Билокси, Санта-Фе, Орегон-Сити.

В первой серии мы застаем Тода с Базом в небольшом южном городке, жизнь в котором омрачена страшной тайной. Много лет назад там насмерть зарубили немецкого военнопленного и исповедовавшего его священника.