— Боже!

— Джекоб! — Забыв о виски, жена бросается к тебе. — Что случилось? У тебя такое лицо, будто...

Тупо смотришь на документ. Из легких словно выкачали весь воздух, и ты не можешь дышать. Упав на колени, Ребекка щупает пульс.

— Я...

— Что такое, Джекоб? Скажи мне, пожалуйста!

— Должно быть, какая-то ошибка! — бормочешь ты, показывая на документ.

Ребекка пробегает глазами строчки.

— Ничего не понимаю! Столько юридических терминов! Женщина отказывается от двоих детей, правильно я поняла?

— Да, — хрипло каркаешь ты, — посмотри на дату!

— Пятнадцатое августа тысяча девятьсот тридцать восьмого года.

— За неделю до моего дня рождения, тот же год!

— И что? Простое совпадение! Твой отец чем только не занимался, усыновлением в том числе.

— Тогда зачем держать деловой документ в одном сейфе с личными бумагами? И еще вот, посмотри, где он был заверен нотариально.

— Редвуд-Пойнт, штат Калифорния.

— Вот именно. А теперь взгляни на мое свидетельство о рождении. Место рождения...

— Редвуд-Пойнт, штат Калифорния. — У Ребекки срывается голос.

— По-прежнему считаешь это совпадением?

— Не думаю, а уверена! Джекоб, у нас что, мало проблем? Зачем создавать лишние? Ты же знаешь, что тебя не усыновляли!

— Правда? Откуда?

— Ну...

Ты нетерпеливо отмахиваешься.

— Кое-что нужно принимать без доказательств.

— Почему?

— Потому что родители так сказали.

— И что? Думаешь, они не попытались бы меня пощадить? Наверняка считали, что лгут во спасение!

— По-моему, у тебя воображение разыгралось!

— Может быть. — Ты встаешь, подходишь к бару и наливаешь себе щедрую порцию виски. — Может быть. — Огненная лава обжигает пищевод. — Но ведь стопроцентной гарантии нет, верно? И не будет, пока я не пойму, почему среди личных бумаг папа держал этот отказ. И как случилось, что в том же городе через неделю родился я.

— И что? — потерла лоб Ребекка. — Какая разница? Родители любили тебя, а ты — их! Допустим, хотя шанс один из тысячи, что твои подозрения верны. Что изменится? Будешь меньше горевать по родителям? Перестанешь их любить?

— Многое изменится...

— Слушай, допивай скорее виски! Сегодня пятница, еще в синагогу успеем. Благословение божье тебе явно не помешает!

— Подожди-ка, в отказе говорится о двух детях. Если один из них я, значит, у меня есть брат или сестра. Близнец!

— Абсолютно чужой тебе человек. Джекоб, чтобы стать братом или сестрой, нужно нечто большее, чем биологическое родство.

— Знаешь, как звали ту женщину? Мэри Дункан.

— И что?

— Фамилия шотландская... По-прежнему хочешь идти со мной в синагогу? Может, я даже и не еврей!

Обычно вальяжный и самодовольный дядя моментально вскидывается:

— Усыновлен? Что, ради всего святого...

Присев на диванчик в его гостиной, показываешь ему документы.

— Совпадение, — качает лысой головой дядя.

— Жена говорит то же самое.

— Тогда послушай ее. И меня тоже. Джекоб, мы с твоим отцом были так близки, как только могут быть братья. Ничего друг от друга не скрывали! Когда Саймон, мир его праху, решил жениться на твоей матери, первым об этом узнал я. Уверяю, если бы они с Эстер решили усыновить ребенка, мне бы точно сказали!

Страшно хочешь в это верить, но в душе столько сомнений...

— Тогда почему... — начинаешь ты и осекаешься.

— Джекоб, выкладывай!

— Ну, хорошо! Допустим, это совпадение, и отказ случайно оказался в сейфе. Однако, насколько я знаю, папа всю жизнь прожил в Чикаго. Так почему я родился не здесь, а в Калифорнии?

Дядя хмурит морщинистый лоб и устало пожимает плечами.

— Это было так давно... В тысяча девятьсот... — Он косится на твое свидетельство о рождении. — ...тридцать восьмом году. Столько лет прошло, что и вспомнить трудно... — Дыхание сбилось, и дядя выдерживает паузу. — Зато я помню, как твои родители хотели детей. Чего только не испробовали! Поначалу ничего не получалось, бедняжка Эстер страшно переживала. А однажды вечером ко мне в офис пришел сияющий Саймон. Я отложил все дела, и мы отправились в ресторан. Лучшего повода для радости не придумаешь: твоя мама забеременела!

Папа... Мама... Как их тебе не хватает! На глаза наворачиваются слезы.

— И все же как это объясняет то, что я родился в Калифорнии?

— Подожди, не торопись. — Дядя потирает сморщенный подбородок. — Сейчас дойду... Тысяча девятьсот тридцать восьмой... Худший период Депрессии миновал, но времена стояли трудные. Заявив, что с рождением ребенка понадобится больше денег, твой отец решил перебраться в Лос-Анджелес. Там, дескать, уникальные возможности! Я отговаривал, как мог: «Потерпите годок, и в Чикаго все наладится». Кроме того, в Калифорнии на юридическую практику нужна дополнительная лицензия. Но разве Саймона переубедишь? А я, как всегда, не ошибся: Чикаго от Депрессии оправлялся намного быстрее других городов. В довершение всего ни Саймону, ни Эстер в Лос-Анджелесе не понравилось; вскоре после твоего рождения они вернулись в Иллинойс.

— И все-таки не пойму...

— Чего еще?

— Редвуд-Пойнт не Лос-Анджелес, — поясняешь ты. — Я вообще впервые слышу об этом городе. Какими судьбами туда попали родители?

— Вполне прозаичными, — хмурит седые брови дядя. — Редвуд-Пойнт — небольшой курорт на самом побережье. В августе в Лос-Анджелесе настоящее пекло. Роды приближались, и Саймон решил перевезти Эстер поближе к морю. Он взял отпуск, во время которого ты и родился.

— Да, — задумчиво говоришь ты, — ничего удивительного, все вполне логично. Только вот... — показываешь на лежащий на кофейном столике документ, — зачем папа хранил этот отказ?

— Ну и зануда ты, Джекоб! — сердится дядя. — Насколько мне известно, в Редвуд-Пойнте Саймон нашел какую-то временную работу. Нужно же было платить за больницу, акушеру, гинекологу, педиатру... Вполне возможно, по возвращении в Чикаго этот документ попал в личный архив. Когда в доме грудной ребенок, чего только не случается!

— А папа с тех самых пор ничего не заметил? Что-то не верится...

— Джекоб, Джекоб! Представляешь, в прошлом месяце я разбирал свой собственный сейф и нашел облигации, которые не то что, когда в сейф положил, даже когда покупал, не помню! Всякое бывает!

— Папа был самым аккуратным человеком на свете!

— Я любил Саймона и страшно по нему скучаю, — кусает губы дядя. — Только человеку свойственно ошибаться, и твоему отцу тоже. Вероятно, мы никогда не узнаем, как этот документ попал в личный архив. Одно могу сказать точно: ты биологический сын Саймона и Эстер и усыновлен не был.

Не в силах поднять глаз, ты киваешь.

— Спасибо...

— Не за что! Иди домой, как следует выспись и не забивай себе голову всякой ерундой. Гибель Саймона и Эстер стала трагедией для всех нас. Мы не скоро их забудем...

— Никогда, — шепчешь ты.

— Как Ребекка?

— Так же, как я, не может поверить, что они погибли.

Костлявые, усеянные коричневыми веснушками пальцы хватают тебя за рукав.

— Я вас обоих с самых похорон не видел! Родственники должны держаться вместе. Почему бы вам не прийти ко мне на Рошга-Шана с большим медовым пирогом?

— Я бы с удовольствием, дядя, но придется уехать.

— Ради всего святого, куда?

— В Редвуд-Пойнт.

Ближайший к Редвуд-Пойнту аэропорт находится в Сан-Франциско. Берешь напрокат машину и едешь в южном направлении, через Кармел и Биг-Сур. Погруженный в раздумья, едва замечаешь изумительной красоты пейзаж: раскачивающиеся на ветру сосны, высокие, бьющиеся о зазубренные скалы волны.

В который раз спрашиваешь себя: почему просто не позвонил в мэрию Редвуд-Пойнта? Представившись адвокатом из Чикаго, сказал бы, что разыскиваешь наследников Мэри Дункан. Зачем было сначала лететь, а теперь ехать в городишко, такой маленький, что почти ни на одной карте не обозначен? Что за сила заставила сорваться с места? Ведь и дядя, и жена в один голос твердят: тебя не усыновляли. А даже если усыновляли, какая разница?