Или ампирная интимность теплой матовой терракоты?..

— Софи, скажи... Скажи, как ты хочешь? — Виктор вдруг застыл, не разжимая объятий. Самое сокровенное, что ты хочешь...

— Я хочу уснуть... Вот так, внутри друг друга...

Меня обволакивал дивный покой неспешного наслаждения, темно-синие бархатно-чувственные тона.

Странные повизгивающие звуки и шепот Виктора:

— Софи! Проснись, пожалуйста! Мне нужно вставать!

Я нехотя открыла глаза. Ночник по-прежнему слабо освещал тонувшие в темноте предметы, а мы с Виктором крепко обнимали друг друга, как эти самые символические «инь» и «янь», причем я вполне определенно чувствовала внутри себя всю ту же готовность Виктора к любовным подвигам. А где-то за дверью поскуливал и скребся щенок. Я зевнула и потянулась, высвобождая из-под Виктора руки — странно, они почти не затекли от не особенно удобной для сна позы.

— Зачем ты меня разбудил? Ночь еще, давай спать.

— Нужно сводить на прогулку Шено. И потом, давно утро.

— Так темно же.

— Здесь глухие занавеси, на самом деле уже десять.

Он вытащил из-под подушки часы, они показывали начало одиннадцатого. Я совершенно не могла припомнить, когда он их положил туда, ведь я же перестилала постель.

— Ты чудо! — с неожиданным восторгом сказал Виктор, воодушевляя моих бабочек. — Я сам всегда мечтал уснуть вот так, как ты говоришь, «внутри друг друга». Но всегда все женщины хотели апогея, — неуместно добавил он.

— Все мужчины тоже, — не более уместно вырвалось у меня.

— Да дураки они! Нам с тобой они не указ!

Мы нашли друг друга!

Он жизнерадостно поцеловал мой лоб, скользнул губами к вискам, руками притягивая к себе мою голову, и необходимость апогея обрушилась на нас майской грозой. И все произошло захватывающе и феерически мгновенно, незатейливо, но до того удачно, что я расплакалась от забившихся во всех атомах моего существа счастливых мотыльков...

— Софи, но сейчас-то что не так? — переполошился Виктор.

— Все хорошо, — всхлипнула я. — Иди гуляй с собакой.

— Ты всегда ревешь, если не родится идея?

— Нет, в первый раз... Мне нужен платок. Где моя сумочка?

— Сейчас. — Виктор поднялся, подошел к окну и распахнул шторы. Ночник сразу потускнел, на улице светило солнце. — А погодка-то! — Он распахнул шкаф и извлек оттуда вельветовые брюки и какую-то рубаху. — Только не реви, как динозавр, терпеть не могу.

— А я терпеть не могу, когда меня будят. — Я обвела взглядом спальню. — Какой же ты пижон! Аквариум во всю стену! Ореховая мебель!

Дашь ты мне носовой платок?

— Держи. — Виктор швырнул в меня огромное махровое полотенце. — Где ванная, знаешь.

И не особенно залеживайся там, я вернусь скоро. И кофе свари к моему приходу.

Я хотела сделать ему замечание по поводу безобразного тона, неподобающего после ночи любви, но Виктор, беспечно бросив:

— Пока, любимая! — послал воздушный поцелуй и скрылся в коридоре. Я услышала, как он сказал Шено:

— Потерпи, потерпи, бедолага. Скорее бы объявился твой хозяин.

— Виктор! Купи сигареты! — крикнула я.

— Даже слово забудь! — отозвался он. — Иначе разлюблю!

Хлопнула входная дверь.

До чего же наглый, самоуверенный, самовлюбленный тип! — подумала я. Впрочем, следовало бы признаться, что курить мне не хотелось вовсе, и это было странно, как и то, что во всем моем организме, даже во рту, после вчерашнего неумеренного питья и обжорства была удивительная легкость и свежесть!

Может, и правда не обижаться на его ежеминутную смену настроения и сварить ему кофе?

Он ведь в сущности славный парень. Ну, не без причуд, зато добрый, щедрый... Я полюбовалась на кольцо, потрогала серьги и наклонилась за своей валяющейся на полу одеждой.

Выходное платье было безнадежно испорчено жуткими зацепками и просто дырами от когтей Шено. Колготки хранили те же щенячьи следы и годились разве на то, чтобы отнести их к ближайшему мусорному ведру.

Ладно, я отправилась в ванную, платье прикроет плащ, и с голыми ногами я не замерзну в машине, должен же Виктор по-джентльменски доставить меня домой, грустно утешала я себя, чувствуя, как стремительно события прошедших суток поворачиваются ко мне оборотной стороной и эта оборотная сторона оказывается неприглядной и отвратительной.

Я встала под душ, из суеверного страха не сняв серьги и кольцо. Что с ними будет? Они же золотые. А я? Я-то совсем не золотая... На что я рассчитывала, когда позволила себе увлечься Виктором? Разведать про «замужнюю даму», которая продала ему вещи моей семьи? Наивно и глупо, особенно если учесть, что я всю ночь отдавалась ему. Ну и с какими глазами я теперь сообщу полиции, что сервиз находится у Виктора? Но ведь я обязана это сделать! Это моя фамильная реликвия!

Вот уж позлорадствуют его коллеги, когда выяснится, что Виктор купил краденый сервиз! Они видели меня и то, как он относится ко мне. А я вдруг выведу его на чистую воду!

Может, и остальные «экспонаты» его «коллекции» краденые...

Да какое мне дело до мнения его коллег, в конце-то концов! Ну переспали, ну с кем не бывает! Это же еще ничего не значит! У меня есть Анри! Нет у меня никакого Анри, я его так обидела... А вдруг Анри простил меня, передумал и вернется? Или позвонит хотя бы, чтобы выяснить мое настроение...

— Ты тут не утонула, утка? — в ванную лукаво заглянул Виктор. — Вылезай, я сварил кофе!

У-у-у, какая ты красивая, когда мокрая! — В старой рубахе и в бесформенных брюках он походил на возмужавшего, но не повзрослевшего Гавроша.

— Ты уже вернулся?

— Сто лет назад! И Шено покормил, и подредактировал свой ночной опус. Хочешь, я принесу кофе сюда и мы будем пить его, сидя в ванне?

— Не придумывай, я уже помылась. Ты отвезешь меня домой?

— Ни в коем случае! — Виктор скинул обувь и, ухватившись обеими руками за мою талию, прямо в одежде полез ко мне под душ. — Что ты там забыла? — И поцеловал мою грудь. — Восхитительно!

— Ты ненормальный! Отстань!

— А ты нормальная? Ты такая же, как и я4 Мы вместе! — Он плюхнулся в ванну, увлекая меня за собой. — Нам никто больше не нужен!

— Надо было обязательно лезть сюда в одежде? — спросила я после продолжительного поцелуя.

— Если бы ты предусмотрительно набрала воды, а не стояла под душем, как бедная родственница... — Очередной поцелуй получился еще более продолжительным и страстным. — Могла бы помочь мне раздеться!

— Ты же делаешь это только в спальне!

— Иногда не мешает и творческий подход!

Но если ты настаиваешь... — Виктор подхватил меня на руки и потащил в спальню, боком двигаясь по коридору и оставляя за собой лужи воды. — В спальне так в спальне!

— Мы же все замочим! — Мы упали в постель. — Ты точно ненормальный!

— Это не единственный мой недостаток! Мокрая одежда Виктора полетела на пол. — Но он не мешает мне любить тебя!

И тут зазвонил телефон. Почему-то наличие телефона в спальне я заметила только сейчас, а он преспокойно висел между светильниками над изголовьем, похоже, со дня сотворения мира.

Виктор, недовольно кряхтя, приподнялся на локте и заученным движением снял трубку.

— Да, слушаю! Доброе утро, патрон. Да, были.

Нет, не смотрел. Нет, не нарочно, ну зачем ты так думаешь... Хорошо, сейчас приеду монтировать. Да брось ты, какие еще колдуны! Это пьяный бред, у меня есть настоящее предложение.

Нисколько я не интригую. Патрон, не переживай, я уже набросал кое-что. Да, ночью. Ты же знаешь, все ко мне приходит ночью. Патрон, это потрясающая девушка! У нас нет никаких разногласий, творчество — превыше всего!

Мне совсем не нравилось то, что он обсуждает меня с каким-то посторонним человеком, причем в достаточно интимный и деликатный момент! Я попыталась освободиться от его объятий, но Виктор прижал меня к себе еще сильнее.

— Патрон! Она сама такая же! Честно! Она тоже что-то там записывала после всего! — страстно, как если бы от моих качеств зависела его зарплата, убеждал Виктор своего патрона, успевая во время ответных реплик целовать меня. — Ну я не вру! Честное слово! Ты бы видел, какая она к тому же красивая!