— Что же это вам, Софи, так везет сегодня, — попытался пошутить Виктор, отбирая у щенка мою сумочку, которая к тому же оказалась пустой, поскольку, как выяснилось минутой позже, все ее содержимое было раскидано по коридору и обильно посыпано пудрой из моей разбитой пудреницы. — Мы сейчас же поедем и купим вам все новое — и сумочку, и косметику...

Он помог мне собрать уцелевшее от зубов щенка в целлофановый пакет, виновато

повторяя, что доставил мне столько неприятностей, затем взял со стеллажа одну из табакерок, порылся в ней и протянул мне крошечное колечко с изумрудами:

— Возьмите хотя бы это». Прошу вас, не отказывайтесь.

Усталость давно подбиралась ко мне, но сейчас она обрушилась на мои плечи, как неверно рассчитанная крыша. Не возражая и не благодаря, я надела кольцо. В моих ушах стоял шум от ударов о землю покореженных балок, разбившихся кирпичей и осыпавшейся черепицы, а горло и глаза саднило от заслонившего солнце облака пыли...

— Как я рад, что оно вам впору!

Естественно, оно пришлось мне впору, потому что это было мое кольцо! Вместе с уцелевшим колье и уже упоминавшимися серьгами оно некогда составляло комплект, но мамины пальцы поправились с возрастом, и она отдала его мне... Допустим, к «знакомой замужней даме» каким-то образом попали наш сервиз, серьги и папина булавка, все это было украдено одновременно. Но кольцо! Я ведь была уверена, что потеряла кольцо, катаясь на лыжах в Альпах, и столько раз ругала себя за то, что взяла его с собой!..

Потом мы спустились к машине и поехали на Риволи <На улице Риволи находится крупный универмаг BHV Bazar de l'Hotel de Ville.>. Виктор, незаметно, по его мнению, поглядывая на часы, молниеносно приобрел мне сумочку и гору косметики. Я отдавала себе отчет, что все это доставляет ему исключительное удовольствие, и он накупил бы еще больше, будь у него впереди свободное время, а не встреча с начальством. Наверное, мне следовало бы вести себя иначе, а не снисходительно кивать при виде очередного флакона духов или тюбика помады, но гул от падения крыши стоял в моих ушах, а шершавая пыль засела в горле. И, похоже, в глазах, в носу, в волосах и под одеждой тоже...

— До вечера, миледи? — спросил Виктор, когда я наотрез отказалась от предложения подвезти меня куда-либо. — Шено будет очень рад.

— Да-да, конечно, — хрипловато ответила я и, не дожидаясь, пока Виктор попытается поцеловать меня или пожать мою руку, бросилась прочь.

Вернее не прочь, а всего лишь к ближайшему киоску. Я купила сигареты и зажигалку, собственное безволие больше не беспокоило меня.

С новой сумочкой и со старым кольцом на пальце я вернулась домой. Неубранная постель, чашки с остатками утреннего кофе, засохшие рогалики, распечатанная, но нетронутая плитка шоколада, горка выжатых апельсинов, из которых ночью Анри делал мне сок...

Боже! Прошла целая вечность! Анри наверняка давным-давно прилетел и уже сто раз позвонил мне! И что я объясню ему? Где я была?

Хорошо, купила себе новую сумочку на Риволи.

А кольцо? Он же прекрасно помнит это кольцо и то, как я рыдала, лишившись его позапрошлой зимой...

Я прокрутила автоответчик, но не обнаружила никаких известий от Анри. Странно. Неужели у него до сих пор не было времени позвонить? Я взглянула на часы. Шестой час вечера. А ведь я ничего не ела со вчерашнего дня, если не считать сока и крошечных пирожных.

«От пирожных губы делаются сладкими, — заметила пухлая русская прабабушка и облизнулась. — Мой муж любит целовать сладкие губы...»

А у меня горькие! Я тоже облизнулась, передразнивая ее.

Во рту опять была мерзкая горечь вместе с привкусом песка и сухой пыли. Я заглянула в холодильник. Йогурт, остатки сыра в целлофане, апельсины, открытая банка с корнишонами, увядший кочанчик салата, бутылка пива Анри, в морозилке — пара пакетов с мороженой цветной капустой. Ну и гадость же все это!

«На твоем месте я бы попробовала шоколаду, сварила бы свежий кофе», — не унималась чужая родственница.

И этот сойдет! Учить меня вздумала!

Я допила глоток из утренней чашки, поморщилась от горечи, допила из чашки Анри. Его кофе был приторно-сладким, и на дне, как обычно, — лепешка слипшегося сахара. Мерзость!

Я закурила и легла на диван поверх неубранной постели, поставив пепельницу рядом.

Ну и что мне теперь делать? Позвонить в полицию и сказать: «Здравствуйте, комиссар Лестье, это Софи Норбер. Полтора года назад вы расследовали дело об ограблении квартиры моего отца. Я знаю, где находятся все пропавшие вещи. Серебряный кофейный сервиз — так называемый „сервиз Марии-Антуанетты“, булавка для галстука, серьги, кольцо...»

Но кольцо ведь никто не похищал! Как же оно оказалось с остальными вещами вместе?

Впрочем, оно уже у меня... Я закурила очередную сигарету, заставив себя сосредоточиться на деле.

Хорошо, я позвоню и продиктую адрес Виктора; я прекрасно запомнила номер квартиры и номер дома на улице Пайен. Они заберут его, Шено останется один... Попрошу комиссара привезти щенка ко мне!

Нет, я не могу звонить в полицию, полиции придется рассказывать, каким образом я познакомилась с Виктором, что делала у него дома...

Допустим, я опущу подробности, а кто запретит ему? И тогда все узнают, как мы пили с ним кофе и чуть было не стали любовниками!

У него такие красивые губы и шелковистые волосы... Он сильный и нежный... И рассказывает сказки... Нет, это подло, взять и заявить на него в полицию! Надо просто попросить Виктора самому сходить в полицию и не наболтать там лишнего! Он сделает это для меня, я же не безразлична ему, не стал бы он просто так дарить кольцо...

Да, но тогда мне придется рассказать Виктору про похищение, и где гарантия, что он не сообщит «замужней даме»? С какой стати ему идти в полицию, если он ничего не украл, а все купил у нее? Он же наверняка заплатил, и кругленькую сумму — даже если считать сервиз копией, все равно серебро стоит недешево. Ведь полиция не вернет ему денег, а «замужняя дама» вернет скорее всего...

Нет, Виктору ничего рассказывать нельзя.

Надо звонить комиссару Лестье и «просить его ничего не рассказывать моим близким! Сейчас выкурю еще одну сигарету и позвоню. Это что же, в пачке осталось четыре штуки? Нет, не может быть! Неужели я выкурила шестнадцать сигарет подряд после того, как рассталась с Виктором? А ведь он тоже бросил курить вчера. Интересно, закурил бы он, если бы узнал про сервиз? Закурил бы, точно бы закурил. Он же просил у меня сигарету перед тем как... А если бы щенок не помешал нам и все бы произошло?

Все-таки как хорошо, что ничего не было'. Что бы я тогда сказала Анри?

Ничего бы не сказала... А кольцо? Анри же спросит, откуда у меня кольцо?.. Это что, предпоследняя сигарета? И я после этого удивляюсь, почему во рту такая горечь?

Нет, ну все-таки, почему до сих пор не звонит Анри? Разве я не могу рассказать ему про то, что была у Виктора? Ничего не произошло, я просто познакомилась с ним, чтобы разведать про булавку. Потому и пошла к нему домой. Что такого? По большому счету я ни в чем не провинилась перед Анри.

Я сама расскажу все сначала ему, а потом сообщу в полицию. И будет совсем не важно, что там наболтает им Виктор, Анри поверит мне, а не полицейским. И вообще, с какой стати комиссару полиции передавать что-либо Анри?

Почему Анри? Комиссар может рассказать моим родителям... Что, например? Например, про кольцо. Виктор же обязательно скажет, что подарил мне кольцо, а его не крали из квартиры, оно пропало в Альпах...

Я повертела кольцо на пальце и, заглянув в пачку, невольно вздохнула. Все, Софи Норбер, принимай решение! У тебя осталась последняя сигарета и ты получишь право выкурить ее только после того, как примешь решение!

Любое решение? Да, любое. Я встала с дивана. Очень хорошо, в таком случае я сейчас пойду в кафе напротив и пообедаю, вернее поужинаю, потому что за окном темнеет. А вдруг, пока тебя не будет, позвонит Анри? Ну и что, мобильный со мной и совершенно не пострадал от щенячьих зубов! А если позвонит Виктор? Ты же собиралась ужинать с ним! Вовсе нет, и к тому же, вдруг пришло мне в голову, Виктор не позвонит! Он не знает моего телефона!