— Мои самые сладкие щеки, мои самые плечистые плечи, мои самые толстые животы, влюбленно бормотала Марта, не менее жадно покрывая звучными поцелуями означенные части супруга. — Ох! О-о-о! Жюль!!! Жюль! Мой самый, са-аа-амый кусистый! О...

— Идешь к компьютеру? — спросила Марта, отдышавшись после того, как наступило «потом».

— Ну его... Моя маленькая... — Жюль ткнулся носом в подмышку жены и, обдавая жаром большого, радостного тела, поцеловал, куда пришлись его губы. — Дураки они, какой, к лешему, компьютер! Моя воробышка...

— Жюль, а у меня для тебя сюрприз. Достань из-под кровати.

— Достань сама. Пожалуйста... — Муж еще раз поцеловал ее подмышку. — Я не в состоянии...

Марта выкарабкалась из-под обмякшей туши мужа и присела на корточки возле кровати. Под супружеским ложем помимо склада отработанных старых газет и журналов у Марты был и своего рода тайник. Вернувшись от Маршанов и застав дома Жюля в компании с Виктором, она сразу же сунула туда трофейных Дега и Матисса.

— Вот, сувенирчик от Маршанов.

— Боже мой! Марта! — При виде картин Жюль мгновенно взбодрился. — Какая роскошь! Но прости, дорогая, у меня сейчас нет денег на такую покупку.

— Жюль! Это подарок!

— Мне? Ты получила какой-то внеплановый гонорар? Или Букеровскую премию?

— Жюль, это и есть гонорар за наше молчание.

— Ты... Ты хочешь сказать, что Маршан действительно приторговывает краденым?

— Нет, что ты! Маршан и слыхом не слыхал!

Успокойся, милый. Это всего лишь проделки его женушки. — И Марта подробно изложила все перипетии своего визита к Маршанам. — Так что, считай, капитал за Пикассо принадлежит тебе, мой любимый и единственный.

— С ума сойти! Марта! Что же ты раньше-то не сказала?

— Тебе скажи! Ты и так чуть не сожрал бедолагу Виктора!

— Марта, ну зачем мне сжирать его? — развеселился Жюль. — Сама-то подумай: кто бы тогда женился на дочке Ванве?

— Да ты сам готов был предложить ей и руку, и сердце, лишь бы вся история не выплыла наружу.

— А ты уверена, дорогая, — Жюль с наслаждением созерцал картины, — что она не выплывет?

— Уверена. Софи не такая дура, чтобы устраивать скандал вокруг Маршана. Виктор набил морду этому самому Анри, кажется, даже сломал ему руку. Все вещи на месте: булавка, кольцо, серьги, сервиз Марии-Антуанетты: кофейник, сахарница, — Марта для убедительности загибала пальцы, — молочник, все девять чашек с блюдцами...

— Девять? А почему девять, а не шесть или двенадцать? Королевская прихоть?

— Я тоже удивилась, когда подобрала их все с пола. Ох, Жюль, ну и побоище там, видать, было! У Виктора рассечен лоб и чуть не свернута челюсть, журнальный столик разломан, стулья без ножек, серебро на полу вперемежку с загубленными розами...

— Битва Золотых Шпор <Легендарная битва (1458 г.) на территории современной Бельгии. После победы горожане собрали с поля боя множество шпор поверженных рыцарей.>?

— Вот именно, Жюль, очень похоже. Мы поехали в «травму» зашивать лоб Пленьи... Имей в виду, Жюль, он завтра вряд ли выйдет на работу.

— Нечего отлынивать! Шрамы украшают мужчину. Ты давай про сервиз. Мне же интересно.

— Поехали мы в «травму», и, пока Виктора зашивали и светили рентгеном, мало ли, вдруг у него сотрясение мозга...

— Было бы сотрясать чего!

— ..Софи мне и поведала, — на ухмылку мужа Марта не обратила внимания, — что невезучая королева заказала ее пращуру, а он у нее ни много ни мало был главой Парижской гильдии серебряных дел мастеров, этот самый сервиз на двенадцать персон первого июля тысяча семьсот восемьдесят девятого года, как раз накануне всех исторических событий:

— Девять-то почему?

— Не перебивай, а то не буду рассказывать.

Ну и вот, случаются события, а пращур клепает чашки. Его жена говорит, не занимайся, мол, ерундой, мой милый, кто их теперь выкупит у тебя? А он ей, мол, дело чести — завершить заказ. Между прочим, Жюль, Софи точно такая же — неизвестно что с Маршаном, а она: «Дело чести — завершить проект».

— Марта, чашки.

— Короче говоря, когда стало известно, что короля с королевой арестовали, и уже совсем беззастенчиво начали громить дома тех, кто побогаче, жена пращура отобрала у своего честного супруга сервиз, не слушая его высказываний про то, что, он, дескать, никому его не отдаст, потому как не они его заказывали. Забрала она, значит, сервиз и еще много там чего высокоремесленного из серебра, и зарыла все в подвале. А сверху они уже вдвоем с недовольным супругом навалили всякой рухляди, ну, как у нас раньше было в кладовке в старом доме...

— А потом-то что? Отрыли?

— Ничего. — Марта пожала плечами, — Отрыли, конечно, но уже после Реставрации, только с гильдией что-то там не заладилось, поэтому все остальные Ванве сделались юристами и с девятнадцатого века все это серебро стоит у них дома в стеклянной горке.

— В одной и той же?

— Похоже, что так. Слушай, Жюль, пойду-ка я перекурю на кухню, чтобы тебя не смущать.

— Дай мне тоже сигаретку и никуда не ходи.

— Не дам, — надевая халат, отрезала Марта. — Ты мне живой нужен. Знаешь ведь, что твоему сердцу нельзя.

— Нельзя так нельзя. — Жюль кротко вздохнул, влез в пижамные брюки и все равно потащился за Мартой на кухню. — В таком случае я чего-нибудь съем. Что у тебя есть в холодильнике?

— Всего полно. — Она извлекла из поддона связку бананов и протянула их мужу. — Представляешь, у Софи в холодильнике ничего нет!

— Совсем ничего? — Жюль проигнорировал фрукты и достал из фольги отварную телятину.

— Два пакета с морожеными овощами, мы их прикладывали к синякам Виктора, пока везли его к врачу. — Марта закурила.

— Как же он с ней жить-то будет, когда женится?

— Я вообще сомневаюсь, что они поженятся.

— Как это? Ты же сказала, что проблем не предвидится?

— Это с Маршаном проблем не предвидится, я уверена. А насчет их свадьбы — большой вопрос!

— Это еще почему? — Жюль расправился с телятиной и прямо из пакета пил обезжиренное молоко.

— Потому что он — деспот. Курить ей не дает.

— А сама-то ты не деспот? Ты мне даешь?

— Тебе нельзя, у тебя сердце.

— Ага, а у тебя нет, — обиделся Жюль, допил молоко и решительно заявил:

— Я тебе говорю, что поженятся, — значит, поженятся! Мы их для пилотной серии в церкви снимем. Прямо на будущей неделе. Нечего тут тянуть!

— Жюль, ты опять за свое? Это же не шоу, сколько можно?!

— Думаешь, не успеем? Успеем! Свадебного барахла у костюмеров навалом! И для невесты, и для подружек. Шлейф...

— Какой еще шлейф! Опомнись, Жюль. Во-первых, они оба мало пригодны для семейной жизни, а во-вторых, нужно время!

— Полгода?

— Может, и больше...

— Софи? — удивился Виктор.

— Да, привет. Приезжай скорее.

— Куда? Что случилось?

— У меня падает несущая стена дома.

— Какого дома?

— Нашего дома, Виктор! Нашего, загородного дома! И зачем мы только взяли такой пересеченный участок? Я перенесла дом на пятнадцать метров ближе к реке, чтобы был вид на закат, а там перепад высот, и несущая стена не годится. Я пересчитала фундамент, стена загораживает закат! Или падает!

— Да успокойся ты! У нас завтра свадьба, а ты со своим домом...

— Это наш дом! Я совершенно бездарна, я не способна спроектировать дом даже для самой себя!

— Прекрати истерику, Софи! Гран-при фестиваля бездарей все равно не твой. И потом, тебе « сейчас нельзя волноваться.

— Виктор, не заговаривай мне зубы, приезжай!

— Что за глупости, Софи? У меня мальчишник, последняя ночь, так сказать, холостяцкой жизни. Ты ведь там тоже со своими подругами.

— Это ты несешь глупости! Девичник, мальчишник! Ханжеские пережитки! Марта, Мадлен и особенно Сиси — твои подруги, а Элен — и вовсе твоя сестра! Они замечательно скоротают вечерок и без меня.

— Подожди, Софи. Я же заказал для вас утку в «Ля Тур д'Аржен».