Твур ерзал и негодовал, тянул за уши и долбал пятками, но конца скаковому безобразию не предвиделось.

В трясущейся голове победителя волков уже начала зреть самоуничижительная мысль — слезть-таки с чужого горба и бежать своими ногами, но от подобного сумасбродства его спасло появление на пути отряда десятка довольно крупных орков в черных рогатых шлемах. Они перегородили проход между громадными валунами, образующими естественные ворота.

— А ну, шелупонь, стоять! — рявкнул один из местных, живо напомнивший Твуру сержанта Бурча из роты сильников. — Дальше прохода нет!

— Это кого ты, рогач паршивый, шелупонью назвал? — Струм, бежавший впереди, сграбастал загородившие дорогу копья и рванул их на себя. Эффект, однако, получился прямо противоположным тому, на который он рассчитывал. Рогачи не стали сопротивляться, а даже добавили своей силы к его рывку. В результате Струм вломился широкой спиной в сгрудившихся подчиненных и завалил не меньше десятка. Шустряк Твур, почти без потерь соскочив с оказавшегося в самом низу «скакуна», выкатился на тропу и заорал, пытаясь перекричать сочные матюки своего громогласного приятеля:

— А по какому праву вы нам проход закрываете? Мы, может, Спецкоманда? Мы, может, с особой миссией тут напрягаемся. А вы нам со своими палками-ковырялками всю малину изгадить норовите? А ну, кто тут у вас за главного? Ведите, — он чуть было не сказал «несите», — меня к нему!

Рогачи переглянулись в некотором недоумении.

— Какая, етидритвоюналево, команда? — чуть сбавив тон, забубнил лже-Бурч. — Знать ничего не знаем, налаживайте оглобли в обход, и все тут! У нас нынче Великий День, и незваные гости нам на хвоста без надобности. Гуляйте лесом! А сверточек свой нам оставьте. Мы его Отцу Истинному преподнесем. В подарок, значить!

— А по рогам маленько не желаете? — выбрался, наконец, из завала Струм. — Да мы вас ща так отделаем, что отец ваш ублюдков своих не признает, даже если склероз и маразм его делить перестанут и бодун его приотпустит! А ну, братва, готовьсь!

Братва, однако, не дюже рвалась в драку, и развертывание в боевой порядок пошло немного вяловато. Местные, так и не раскумекав, что есть «склероз», «маразм» и «бодун», усиленно думали над проблемой: уже бить морду за «ублюдков» или еще погодить.

Твур, возблагодарив Самого за чрезмерно утонченную ругань приятеля, снова рванулся спасать ситуацию и не допустить орковредительства и членоубийства.

— А может, мы как раз к вашему Отцу и бежим? Может, анформацию для него имеем! И передать в собственные руки, то есть, тьфу, в собственные уши уполномочены!

— Кто упал намоченный? — не понял «сержант».

— Дед Пихто, тугоухий ты наш! В последний раз изъявляю: ведите нас к Отцу Истинному. А не то он вас на роги намотает и по кочкам разнесет! А я ославлю по всему по белу свету! — Твур, видя, что и так-то негладкие лбы рогачей бугрятся все сильнее, откровенно развлекался. — Покажу вам козью морду настоящую в лесу, распишу туда-сюда по трафарету!

«Трафарет» окончательно добил аудиторию, лже-Бурч таки звезданул Твуру промеж глаз. То есть он покусился звездануть, но только отшиб костяшки об землю.

Твур, пропустив мимо себя чешуйчатый кулачище прицельно сыпанул песка в скривившуюся зеленую харю, благо что клешни спецтельца свисали чуть не до земли.

— Бей местных! — заорал он, уворачиваясь от копья с широким грубообработанным жалом. — Отшибай гадам рога!

Ватага Струма, втрое превосходящая рогачей числом, рванулась в атаку.

Сам Струм, всерьез осерчавший, рукомашествовал в самой гуще, подбадривая себя удалыми возгласами.

Сначала местные защищались довольно успешно. Но грабли Струма делали свое амплитудное дело, и число оставшихся на ногах рогачей уменьшалось со скоростью воды в бурдюке, потерявшем затычку. Неготовые к такому безобразию патрульные стали отступать.

— Ага, бегут! — воодушевляюще завизжал Твур. — Гони их, братаны! Мы еще и Отцу ихнему задницу надерем!

Выдав сей перл, он на секунду отвлекся, дабы дать пинка приподнявшейся жертве Струмовых кулаков, а когда снова глянул вслед наступающим братанам, победа уже превратилась в поражение. Из-за валунов стремительно надвигался новый отряд рогачей. Их было вполне достаточно для того, чтобы в несколько минут повязать всех пришлых во главе со Струмом. Твур чуть было не улизнул, но был схвачен вконец озверевшим «сержантом».

— Этот — самый зловредный! — ревел «сержант». — Он на Отца пасть разевал! Его первого жарить надо!

— Это мы еще поглядим, кто кого жарить будет! — не унимался Твур. — А ну, несите нас к Отцу! Тама и проясним ситуевину! Ай, ты че, остолоп, обеленел? Убери свое вервие, хрен м-м-м…

«Вот, говорила мне мамаша: молчи чаще — жить будешь дольше!» — грустно констатировал Твур, пытаясь примириться с куском грязной веревки, которым «сержант» взнуздал не в меру болтливого пленника.

Ви нашла волка неподалеку, в естественном углублении на вершине небольшого лесного холма. Он тяжело дышал, белесый язык бессильно свисал из полуоткрытой пасти. Не полностью закрытые глаза заметно дрожали, как будто там, в бреду, волк продолжал схватку за свою подопечную. Лапы скребли грунт, из горла то и дело вылетало сдавленное, отчаянное поскуливание.

Зелье высосало его силы и одурманило мозг, но не смогло заставить его забыть Долг и Любовь — основные чувства Воина Света.

— Потерпи еще немного, я уже здесь. — Ви опустилась на колени и положила ладони на серую, взмокшую больным потом лобастую голову.

Через десяток минут дрожь прекратилась, дыхание выровнялось, глаза закрылись и устало затихли. А еще через минуту в сознании Ви возник неуверенный вопрос:

«Кто ты? Сначала мне казалось, что ты — эльф, но сейчас я ни в чем не уверен… Ты — нечто большее?»

«А ты так хорошо знаешь эльфов? Тебе приходилось встречаться с Перворожденными? С теми, возраст которых больше возраста этого мира?»

«То есть ты родилась еще до Разделения Сфер?» — Волк широко раскрыл глаза, и даже боль от дневного света не заставила его снова зажмуриться.

«Я просто хочу сказать, что мы, эльфы, бываем разные. Как и вы, волки».

«Мы называем себя „серки“ и к волкам имеем не больше отношения, чем вы к людям или люди к обезьянам. А где Ксана?» — Серк попытался встать. С некоторым трудом ему это удалось.

«Она жива. Ее захватили орки. Их преследует мой друг. Как только ты будешь в состоянии, мы попытаемся догнать их. Но они побежали достаточно резво. Нет ли здесь поблизости лошадей? Или, вернее, одной лошади? Она вполне унесет нас обоих».

«Как далеко мы от места, где меня свалил этот маленький поганец?»

«Пять минут бега».

«Тогда в двух лигах к востоку будет постоялый двор. Пошли. Чем раньше выйдем, тем быстрее дойдем. Ксана не хотела там ночевать, чтобы не давать повода к слухам и домыслам, но лошади там должны быть. У тебя есть деньги?»

«Это металлические диски, выступающие у людей платежным средством? Нет. К сожалению, ими мы с Алом не запаслись».

«Как же ты оказалась в самом центре Людоземья без гроша в кармане? С неба свалилась?»

«Ну да, с неба. Не только без гроша, но и без самих карманов!» — улыбнулась Ви.

«Зови меня Bay, — свое имя волк произнес вслух, — и не иди так быстро. У меня лапы дрожат! А лошадку, видимо, придется свести. В смысле украсть. Я сейчас бегать могу только под уклон, да и то до первой кочки…»

«Украсть — это взять без ведома владельца? Может быть, лучше попросить с возвратом, в долг, на время?»

«Ты плохо знаешь людей. Они обязательно начнут возбуждаться. Ты, по людским меркам, очень красива. Ведь тебе сейчас не захочется самца-человека?»

«Гм. Думаю, не захочется».

«Вот и я о том же. А они тебя захотят сразу же, как увидят. У людей с этим какое-то неприятное нарушение. Болезнь. Ведут себя совершенно как животные. Если бы не Олег, Виола и Ксана, то я бы считал их чуть менее противным видом орков. Очень похожи».