– Ну, Дити? Ты удовлетворена?

– Да, Зебадия. Спасибо, милый. Нужно было испытать – ты же понимаешь, правда ведь?

Я согласился, хотя у меня было сильное подозрение, что испытывали не столько программу, сколько меня.

– Дити, а можешь ты сделать наоборот? Отправиться куда-нибудь в другое место и приказать Ае, чтобы она туда к тебе явилась?

– Куда-то, где она никогда не была?

– Да.

Дити отключила свою рацию и удостоверилась, что моя тоже отключена.

– Не хочу, чтобы она это слышала. Знаешь, Зебадия, я к компьютеру всегда отношусь как к одушевленному существу. Понимаю, что так нельзя, и все равно. Для меня Ая живая. – Дити вздохнула. – Я знаю, что это машина. И ушей у нее нет, и видеть она не видит, и нет у нее никакого представления о пространстве-времени. А есть только хитрая электрическая схема и хитрые токи в этой схеме – в пределах заданной грамматики и словаря. И это строгие пределы. Если я перестаю точно придерживаться этой грамматики и словаря, она выдает: «Нет программы». Я могу сообщить ей по радио все то же самое, что сообщаю голосом в кабине, и ты тоже можешь. Но нельзя сказать ей: разыщи-ка ты меня, голубушка, на лугу за каньоном километрах в двенадцати-тринадцати примерно к юго-западу отсюда. На это у нее нет программы – тут пять никак не определенных терминов.

– Зачем же ты даешь ей чушь на входе? И еще ждешь, что я стану удивляться: отчего, мол, чушь на выходе. По-моему, ты это нарочно.

– Честное слово, нет!

Я чмокнул ее в кончик носа:

– Дити, лапочка, напрасно ты не доверяешь собственным инстинктам. Вот смотри, как можно приказать Ае это сделать, не вводя в ее словарь ни одного нового термина. Скажи ей, что будет введена программа из трех частей. Часть первая: подняться строго вертикально на один минимум – десять километров. Часть вторая: переместиться на двенадцать целых пять десятых километра курсом двести двадцать пять. Часть третья: снизиться до высоты один километр и зависнуть. На этой стадии, если ты действительно будешь находиться там, где сказала, ты ее увидишь и дашь ей инструкции для посадки без применения Джейкова искривителя.

– Ну хорошо… Но ведь двенадцать с половиной километров нельзя выразить в десятикилометровых единицах. Значит, лететь на горючем?

– Вот еще! Милая моя, у тебя в школе были нелады с геометрией. Реши-ка задачку евклидовыми инструментами: циркулем и линейкой. Найди построением, как попасть в требуемую точку десятикилометровыми единицами – без дробей.

Моя жена некоторое время размышляла. Но очень недолго:

– Переместиться на один минимум по курсу сто семьдесят три и две трети, затем на один минимум по курсу двести семьдесят шесть и одна треть.

При зеркальном отображении используются те же самые курсы в обратном порядке. Плюс бесконечное множество тривиальных решений с применением более чем двух минимумов.

– Молодец, садись в первый ряд. Если ты не обнаружишь ее визуально, прикажи ей двигаться по обратной поисковой кривой – это заложено у нее в постоянной памяти, с австралийским произношением. Милая моя, неужели ты действительно решала построением?

– В первом приближении да, но ты же не дал мне циркуль и линейку! Описать окружность радиусом двенадцать с половиной. Провести линейкой через центр два диаметра: горизонтальный и вертикальный. Провести биссектрису левого нижнего угла – получим курс двести двадцать пять, то есть юго-запад. Взять на циркуле десять и провести дуги из центра и из юго-западной точки окружности: их пересечения дадут курсы и вершины для обоих главных корней с точностью, задаваемой твоими циркулем и линейкой. Но зрительно вообразить все это – ну, я, конечно, представила себе углы двести семьдесят пять и сто семьдесят пять… Кое-как.

В общем, чтобы получить точное решение, я воспользовалась теоремой Пифагора: разбила равнобедренный треугольник на два прямоугольных. Гипотенуза – десять, один катет шесть с четвертью, тогда другой катет будет семь запятая восемь-ноль-шесть-два-четыре-семь плюс – это дает один курс, а другой выводится с помощью пресловутой пятой аксиомы. Но я и тригонометрически проверила: арксинус семь запятая восемь-ноль-два-четыре-семь…

– Ладно, ладно! Верю на слово. Как еще можно запрограммировать Аю на отыскание тебя, пользуясь ее имеющимся словарем?

– Так… а горючее расходовать можно?

– Если нужно, то можно.

– Я заставила бы ее подняться вверх на минимальную высоту, а затем идти на меня по моему радиосигналу. Она же умеет по максимальной силе сигнала определять направление на его источник.

– Разумеется. Теперь сделай то же самое без расхода горючего. Только за счет Джейкова искривителя.

Дити задумалась и стала похожа на двенадцатилетнюю девочку. Потом выпалила:

– «Ход пьяницы»! – И тут же добавила: – Но я бы расширила полосу «хода» настолько, чтобы мое местонахождение заведомо было внутри ее. Ая должна замерять направление на источник на каждом углу зигзага. Тогда местонахождение источника можно будет определить абсолютно точно.

– Как будет быстрее? Идти прямо на тебя на двигателе – или рыскать «ходом пьяницы» на искривителе?

– Конечно, прямо на меня, – ответила было Дити, но запнулась. – Искривитель ведь не имеет механически движущихся частей, да?

– Джейк устанавливает верньеры вручную, но когда Ая действует сама, никакого механического движения не происходит. Интегральные схемы.

– Зебадия, я правильно понимаю? С использованием энергии Ая на этом расстоянии – пусть будет двенадцать километров – доберется до меня минуты за три-четыре. Но – Зебадия, этого не может быть! – без всякого расхода энергии и полагаясь на случайные числа – на чистый случай! – в режиме «хода пьяницы», она, получается, найдет меня меньше чем за секунду. Где я ошиблась?

– Не там, где ты думаешь, девочка моя. Не меньше, а гораздо меньше чем за секунду. В первые пятьдесят миллисекунд она нападет на твой след, а в следующие пятьдесят или даже менее того будет целиком к твоим услугам. В общей сложности – за одну десятую секунды или чуть меньше. Но, милая, мы пока так и не добрались до самого лучшего способа. Я сказал, что тебе следовало бы доверять собственным инстинктам. Ая не вещь, она личность. Ты не представляешь, как я обрадовался, когда выяснилось, что вы с ней подружились. Если бы она к тебе взревновала – о-о! Да избавят нас боги от мстительной машины! К счастью, этого не произошло, она от тебя в восторге.

– Зебадия, ты в это веришь?

– Дея Торис, я это знаю.

– Я тоже это знаю, – с видимым облегчением сказала Дити, – что бы я раньше ни говорила.

– Дити, для меня весь мир – живой. Некоторые его части спят, другие дремлют, третьи проснулись, но зевают… а некоторые постреливают глазками, помахивают хвостиком и всегда готовы к действию. Ая как раз такая.

– Да, это правда. Я зря обозвала ее машиной. Но что же это за самый лучший способ?

– Разве не ясно? Не объясняй ей как – просто скажи что. Скажи ей:

«Ая, сюда, найди меня!» Все четыре слова имеются в ее словаре; предложение построено в полном соответствии с ее грамматикой. Она тебя найдет.

– Но как? «Ходом пьяницы»?

– Может быть, она решит, что одна десятая секунды – слишком долго: ты ведь ей нравишься, девочка! Она скоренько переберет свои записи и отыщет оптимальное решение. А как она это сделала, она, возможно, даже не сумеет рассказать: она стирает все, что ей не приказано запомнить. Думаю, что стирает. Твердой уверенности у меня никогда не было.

Пока мы с Дити вели этот разговор, Джейк и Хильда успели довольно далеко отойти. Когда они остановились и повернулись в нашу сторону, мы заспешили к ним. Шельма крикнула:

– Зебби, так мы идем или не идем?

– Идем, идем, – заверил я ее. – Джейк, у нас примерно три часа. Мы должны вернуться и приготовиться к ночлегу до захода солнца. Правильно я говорю?

– Конечно. После захода солнца температура резко упадет.

– Вот именно. Значит, сегодня настоящей экспедиции не получится. Будем считать, что это у нас тренировка. В полном боевом вооружении, с дисциплиной радиосвязи, у всех ушки на макушке – так, как если бы за каждым кустом прятались Черные Шляпы.