– Если прикажешь. Насколько я заметил, ты задала Ае такую программу, что она сможет работать целые дни и недели подряд – и уменьшила высоту до шести километров. На этой высоте воздух пригоден для дыхания. Если мы будем работать посменно – кто-то работает, кто-то отсыпается на корме, – то мы сможем вообще не садиться хоть целую неделю, и при этом ноги у Джейка нисколько не затекут.

– Можно и ночь не поспать, – сказала Дити. – Капитал тетя, милая, при четко определенной области поиска и достаточном количестве выборочных обследований сетка очень скоро достигает такой плотности, что и муха не проскочит. Хочешь формулу?

– Что ты. Боже упаси! Главное, чтобы она работала, твоя формула.

– Она работает. Давайте уж потрудимся, сделаем большую выборку. Но я хочу еще кое-что добавить. Хорошо бы продублировать дисплей на вспомогательном экране и высветить на нем каждую точку остановки, а основной дисплей пускай показывает только «бинго». Увидите, какая плотная сетка получается.

– Шельма, не разрешай ей этого! – Впрочем, Зебби тут же спохватился. – Прошу прощения. Капитан, астронавигатор права относительно программы, но механическую часть – именно данного автопилота – я знаю лучше, чем она. Не надо перегружать компьютер, у него будет нервный срыв. Я встроил в Плутишку множество предохранителей от такого срыва: если я даю ей чересчур много работы, она посылает меня к черту. Но Дити она к черту не пошлет, она ее любит, ради Дити она будет стараться изо всех сил – пока не надорвется.

Дити спокойно сказала:

– Капитан, я дала вам плохой совет.

– Не изображай смирение, Дити, – сказал ее муж. – Ты умнее меня, и мы все это знаем. Но мы зависим от Плутишки и не можем допустить, чтобы она вышла из строя. Капитан, я не знаю, какая нагрузка ложится на нее из-за пространственно-временного искривителя, но у нее есть ненужные программы. Когда капитан сочтет это возможным, я бы хотел пересмотреть содержимое ее долговременной памяти и стереть те программы, без которых можно обойтись.

– Капитан сочтет это возможным очень скоро, сэр. А как в остальном, план действий вас устраивает?

– Да, конечно. Только не надо добавлять вспомогательный экран.

– Спасибо, первый пилот. Кто еще хочет высказаться? Второй пилот?

– Дорогая… дорогой капитан, есть ли смысл искать место около линии захода? Если вы предполагаете работать всю ночь.

– Джейкоб, я не предполагаю работать всю ночь. Сейчас по нашим личным биологическим часам около двадцати ноль-ноль, если исходить из того, когда мы встали. Думаю, мы можем отвести на поиск три или четыре часа. Надеюсь, что мы найдем место для ночевки около линии захода, обследуем его при свете дня, посадим там Аю, чтобы она это место запомнила – а потом вернемся туда, когда стемнеет и мы устанем. – Понятно… но лишь отчасти. Дорогая, может быть, я что-то не так понял, но ты направляешься на запад, так? А между тем ты сказала, что собираешься найти нам место для ночевки вблизи нынешней линии захода. То есть на востоке. Или я ослышался?

– Объяснение очень простое, Джейкоб.

– Да, дорогой капитан?

– Я совершила грубейшую ошибку в навигации.

– О-о…

– Первый пилот, вы ее заметили?

– Угу. Да, капитан.

– Почему же не сказали?

– Это не мое дело. Вы же не планировали ничего опасного.

– Зебби, я не знаю, как мне быть: благодарить тебя, что промолчал, или ругать за это же. Дити, ты-то заметила ошибку, я уверена. Твоя обязанность – давать мне советы.

– Капитан, моя обязанность – вмешиваться, когда вы ошибаетесь серьезно. Эта ошибка была не очень серьезная. Я вообще не была уверена, что это ошибка, пока вы сами так не сказали. Но вы заметили ошибку, когда Ая назвала время окончания программы «Обзор территории», и исправили ее тем, что велели ей перейти к программе «Бродяга». Поэтому у меня не было оснований обращаться к вам с советом.

Я вздохнула.

– Вы ищете мне оправдания, я вас всех люблю, и я никудышный капитан. Я отслужила в этой должности столько же, сколько Зебби, сейчас мы не в полете, и пора избрать кого-нибудь, кому это под силу. Тебя, Зебби.

– Только не меня. Пускай сначала Джейк и Дити поработают, а там видно будет.

– Капитан…

– Дити, я уже не капитан, я подала в отставку!

– Нет, тетя Хильда, пока еще, строго говоря, не подала. Я обязана предостерегать тебя советом, когда ты можешь совершить серьезную ошибку. Ты совершила незначительную ошибку и исправила ее. В моем деле это называется «отладкой» – и на отладку программы уходит больше времени, чем на ее написание. Ведь ошибаются все.

Дочка Джейн заговорила в точности как Джейн когда-то. И я решила прислушаться – потому что в свое время слишком часто не прислушивалась к словам Джейн.

– Капитан тетя, если ты собралась в отставку из-за того, что экипаж плохо к тебе относится – как тогда Зебадия, – то я бы слова не сказала. Но ведь у тебя другая причина. Или нет?

– Что? Да что ты. Бог с тобой! Вы все так мне помогали – вы были просто ангелы. Ну, по большей части.

– Ничего себе ангелы! Сказала бы я, кто мы были, да мужчины таких слов не вынесут. Тетя Хильда, я с тобой так нагло себя вела, с Зебадией я такого себе не позволяла. Ты разок как следует приложила меня – и с тех пор я твой самый верный сторонник. Зебадия, ты поступил хуже…

– Я знаю.

– Но ты хоть признал, что был не прав. Тем не менее ты все время брался за старое. Требовал объяснений. Зебадия, капитан корабля не должен объяснять, почему он отдает такой приказ, а не иной. Или должен, по-твоему?

– Конечно, не должен. Вообще-то иногда капитан объясняет. Но нельзя это делать слишком часто, а то экипаж начнет считать, что имеет право получать объяснения. В переделке это может привести к гибели. Когда решают доли секунды. – Зебби на миг задумался. – Капитан говорит «Лягушка», ты прыгаешь. Я пару раз не прыгнул. Прошу извинить, капитан.

– Ничего, Зебби, мы с тобой прекрасно ладим.

Он обернулся назад и похлопал меня по коленке.

– Раньше вроде ладили. Давай и дальше.

Мой милый Джейкоб встревоженно сказал:

– Боюсь, я тоже бывал нерадив.

Я собиралась успокоить его, но тут вмешалась Дити:

– Нерадив! Папа, да ты хуже всех! Будь я твоей женой, я бы живо дала тебе отставку и закинула крючок по новой, «фарс» – это хуже, чем мятеж: это оскорбительно. Радуйся, что Джейн тебя не слышала!

– Я знаю, знаю.

Я притронулась к руке Дити:

– Хватит, детка.

Зебби спокойно сказал:

– Капитан, насколько я понимаю, вы перепутали знак. Такие ошибки делает каждый штурман, и существуют стандартные процедуры проверки, позволяющие их находить и исправлять. Волноваться из-за того, что ты спутал плюс с минусом, значит наживать себе язву, и все. На вас просто сказалось нервное напряжение: такова уж должность командира. А мы это напряжение еще усугубили. Но мы постараемся больше так не делать. Я не могу допустить, чтобы вы ушли в отставку из-за незначительной оплошности, в то время как мы причинили вам столько обид. Я надеюсь, что вы дадите нам еще один шанс.

Капитанам плакать не положено. Я моргнула, овладела своим голосом и сказала:

– Всем приготовиться! Все ли готовы ко взлету? Доложить.

– Готова, капитан!

– Так точно!

– Да, дорогая моя.

– Зебби, включи Ае слух.

Он включил.

– Выполняй!

Термитная речка исчезла, мы очутились в пятидесяти километрах к западу и чуть к югу. Там было красиво и зелено, но никакого «бинго». Нам оставалось еще примерно семь минут, чтобы обогнать солнце и приблизиться к линии восхода, плюс время на остановки, если бы мы где-нибудь захотели остановиться. Потом я намеревалась мгновенно перебраться к линии захода (Зебби и Джейкоб это обеспечат), а затем прыгать вверх и планировать, прыгать вверх и планировать, высматривая место для ночевки, удобное с точки зрения испытания новой Аиной программы автопосадки без тяги – при дневном свете и с самым лихим пилотом двух миров, всегда готовым взять управление на себя и исправить любую ошибку.