— И что? Я был не прав? — щека дёрнулась уже у меня.

— Прав, — неожиданно признал старик, — Не осуждаю. Но все твои действия, хоть по раздельности, хоть совокупно, противоречат пути Адского Кулака. Целиком, полностью и безвозвратно. А теперь иди сюда и дай мне тебя ударить за это.

— Губу закатай, старик… — с этими словами я пошёл в атаку.

Когда Джотаро принес меня домой, аккуратно сгрузив на обувной порожек, первой сына обнаружила мать, хозяйничавшая на кухне. Увидев кряхтящее тело, перебинтованное умелыми руками Бивако-сенсея, она, каким-то образом угадав, что под бинтами, пластырями и примочками её сын, ахнула и начала причитать. Следом появился отец, при виде меня аж уронивший журнал, а потом нарисовались и брат с сестрой.

— Акира, тебе в больницу надо! — вовсю причитали женщины, пока отец и брат пёрли меня наверх, в комнату.

— Не надо… — хрипел я, — Всё хорошо. Доктор… уже осмотрела. Она сейчас деда смотрит. С ним… тоже всё хорошо… Мне нужен… лёд!

— Вы что, с дедом подрались⁈ — сообразил отец, кряхтящий, но самоотверженно тащащий сына.

— Немножко… Завтра… в школу… не пойду. Скажите, что заболел.

Я пошёл бы, всё было не так плохо, как могло бы показаться сквозь эти бинты, но в моих потрохах сейчас растворялось Снадобье. Боль, холод, жар, всё это накатывало волна за волной, выбивая из головы мысли и чувства. Я держал себя в сознании лишь усилием воли… и должен буду держать дальше. Всю ночь, если потребуется. Столько, сколько потребуется этой гребаной Пилюле по старинному рецепту, чтобы усвоиться.

Так говорил этот вредный старик.

— Ко мне попадает много идиотов, пацан… — инспектор выпустил длинную струю сигаретного дыма в потолок, — Но ты не идиот, ты внук старика Горо, которым он не раз мне хвастался. Как насчет такого — ты сам прочитаешь все методички, а я, вместо того чтобы объяснять тебе всё, как обычному молодому дебилу, обскажу всё по-взрослому, коротко и понятно?

— Позаботьтесь обо мне, Сакаки-сенсей, — коротко поклонился я сидя на месте для посетителей.

— Хорошо! — хлопнул тот в ладоши, зажав сигарету в зубах, — Но сначала читай и расписывайся. Это типовое уведомление о твоем специальном статусе. Специальные граждане, специальные статусы, Специальный Комитет… у нас, как видишь, с названиями всё просто.

Просмотрев бумаги, вызвавшие у меня ряд вопросов, я всё-таки расписался. Дед предупреждал, что всё, происходящее здесь, носит сугубо информативный характер, кроме самого факта смены гражданского статуса. Да и не в том я сейчас состоянии. Поспать не вышло, избитое тело надсадно ныло, а Снадобье продолжало истязать мои внутренности.

— Итак, парень, эти бумаги утверждают, что для тебя почти ничего не изменилось, кроме того, что теперь тебе запрещено вступать в армию, полицию и охранные службы. Это почти так. По факту? Считай, что правительство Японии тебя выкинуло. Вычеркнуло. Ты в черном списке. Тебя не примут ни на какую официальную должность. Ни одна государственная или коммерческая организация, частная или общественная, не дотронется до тебя даже пальцем. Ты теперь как чумная крыса для обычных японцев. Хулиган, бандит, якудза. И, кстати, тебе вменяется в обязательном порядке сообщить о своем статусе предполагаемой невесте, потому что если это выяснится при регистрации брака… то тебя ждёт срок.

— За что еще он меня может ждать?

— За многое, — охотно продолжил инспектор Сакаки, продолжая курить, — Ношение и использование любого огнестрельного оружия? Смертная казнь. При любых обстоятельствах. Убийство гражданского по неосторожности? Двадцать пять лет. Умышленно? Смертная казнь. Понимаешь этот толстый намек?

— Сепарация, — поморщившись, кивнул я, — Таких как мы — выдавливают?

— Ты действительно умный парень, — кивнул пожилой японец, — Но не выдавливают, а скорее указывают, где вы теперь живете. А живете вы в Темном мире.

— Можно подробнее? — с трудом переварил я такую новость.

— За этим мы и встретились, Кирью-кун, — кивнул мне инспектор, — Темный мир — это не место, это полулегальное положение. Такое, как у якудза. Ты же в курсе, что многие из них владеют вполне легальными бизнесами, так? Вот тут что-то подобное. Темный мир, это состояние, в котором живут те, кто не вписывается в закон, но относительно слабо его нарушает. Контрабандисты, якудза, такие как ты и твой дед, темные кланы Китая…

— Проститутки, — вставил догадку я, на что Сакаки кивнул.

— А также омьёджи, шиноби и еще тысяча странных типов и организаций, знать о которых порядочному гражданину незачем. В общем, ты меня прекрасно понимаешь, я рад, — он закурил новую сигарету, — Мы, Специальный Комитет, занимаемся тем, что отслеживаем, как у вас идут дела и жизнь, служим посредниками при общении с правительством, решаем ряд других задач, но в основном… в основном можешь считать нас цепными псами правительства. Если такие как ты начинают вредить стране и обществу, упиваясь своими силами или теряя связь с реальностью, то к ним отправляют ликвидаторов. Но, в основном, мы лишь отслеживаем и наказываем воров еды, а еще очень редко забираем одного из ваших за изнасилование…

Последнее было враньем, но очевидно, что из-за долга, а не желания обмануть.

— Сакаки-сен…

— Сакаки-сан будет достаточно.

— Хорошо, — я аккуратно качнул гудящей головой, — Я не могу обойтись без вопроса. Вы, государственный служащий, очевидно, что выполняющий определенные полицейские обязанности, так легко произносите слова «проституция», «контрабанда», даже «шиноби». Это…

— Я понял тебя, Кирью-кун, — глубоко вздохнув, инспектор занялся сигаретой, но потом, когда горящий пепел уже подошёл к фильтру, начал говорить, — Ты уже видишь, что мир не настолько прост, каким может показаться обычному ученику старшей школы Аракава… кстати, еще тридцать лет назад таких как вы не допускали в учебные заведения, но… короче, Кирью-кун! Возможности этой вашей пилюльки слишком соблазнительны, но ни одно государство, даже США, не могут себе позволить настолько комплексные исследования, понимаешь? Жизнь того, кто употребил это… Снадобье, меняется. Вы тренируетесь, сражаетесь, становитесь гораздо сильнее обычных людей, а вот прекратить всё это — не можете. Немногие доживают до возраста твоего деда, когда они могут начать жить почти обычной жизнью. Это — одна сторона монеты. Вторая в том, что весь Темный мир — это поле боя, на котором теперь решается очень немалое количество вопросов, в том числе и геополитического характера, поэтому…

— Получается, что Темный мир для мира, как якудза для Японии? — уточнил я, заранее чувствуя, что угадал.

Якудза, как организованная преступность, обладала рядом крайне специфических черт по сравнению с подавляющим большинством других преступных группировок мира. Они меняются от клана к клану, но пока еще, насколько я знаю, большая часть группировок сотрудничает с правительством и придерживается своего свода правил. В отличие от уличных отморозков, школьных драчунов, босодзоку и сукебан, якудза имела и положительные черты.

— Ты прав, Кирью-кун, — с облегчением выдохнул инспектор, отводя взгляд, — Да… прав.

Осмыслить этот разговор у меня получилось только следующим утром. Еле дойдя до дома, я упал на кровать и не двигался, сестре пришлось даже таскать мне еду с семейного стола. Попытку покормить себя я пресек, но сил хватило только поесть. Зато потом получилось уснуть. Проснувшись, я понял, что могу двигаться. Последствия дедовских тумаков ослабли достаточно, а внутренности перестало крутить.

Первым делом, едва передвигая ноги по маршруту, я вспомнил наш с дедом «бой». Старый гигант уделял мне приблизительно пять процентов от своего внимания и сил, но этого хватало, чтобы я летал по всему рингу от его тычков и шлепков. Мой разум, физические кондиции и сила просто не могли составить конкуренцию его опыту. Можно сказать, он отбивался от моих нападок на одних рефлексах.