Известие об их гибели было словно раскат грома в ясный день. Никому не хотелось в это верить. Альберт переживал больше всех. Он был еще не готов к тому, что можно кого-то потерять навсегда: не обнять утром, не услышать голоса или смеха, не почувствовать прикосновения ласковых рук. Думая о том, что он больше никогда не увидит тех, кого так любил, мальчик забился в дальний угол конюшни и плакал, не сдерживая слез и всхлипываний. И только после похорон, как ни странно, ему стало немного легче. Он стал думать, что ему приснился страшный сон и однажды он встретит бабушку и дедушку наяву. Мальчик понимал, что это не так, но думать так было большим облегчением для него: «Они просто уехали отдыхать очень далеко и возвратятся нескоро!»
Именно с этого момента поменялось его отношение к жизни и ко многим вещам.
Никто никогда не видел, чтобы он страдал и мучился, когда ему делали то или иное замечание. Но сказать, что Альберт стал спокойно и равнодушно относиться к своей жизни, нельзя. От многочисленных нравоучений отца, матери и родственников он устал, но сделать с собой ничего не мог. Ему бы лишний раз остановиться и промолчать, но вместо этого гнев и возмущение только росли в его душе. Альберт был уверен: ни один человек, даже родная мать, не знает его так хорошо, как знали его дорогие бабушка и дедушка.
Каждый человек, особенно ребенок, совершенно по-разному реагирует на первое столкновение со смертью. Встретившись со «старухой с косой», каждый понимает, это неминуемо и это предстоит пережить и ему. Вопросы «зачем?» и «почему?» не просто мучают человека, они рвут его душу на части от безысходности и осознания того, что это изменить невозможно. Невольно в душе человека рождается либо протест от «несправедливости», либо наступает момент, когда жизнь, казавшаяся до этого яркой, красочной, становится мрачной, никчемной. И тогда мы закрываемся болью от потери близких, чтобы не думать о себе. Взрослому человеку очень сложно пережить это, а ребенку, тем более в подростковом возрасте, справиться с утратой еще сложнее.
Потеря дорогих людей только усилила состояние, в котором еще недавно находился Альберт. Раньше в нем жили два Альберта: один был пай-мальчик, кроткий и спокойный ребенок, одаренный и преуспевающий во всем, другой был мальчик-хулиган, ни в чем не желавший уступать, он только все время воевал, бастовал и заставлял Альберта совершать необдуманные поступки, в которых тот потом долго раскаивался, оставшись наедине. Теперь это все настолько усилилось, что невозможно было не то что указать ему на неправильное поведение, а даже сделать замечание. Любое слово, пусть сказанное с любовью, принималось в штыки.
Он почти забросил учебу, и все, чем интересовался раньше, он словно сложил в темный ящик и закрыл замком, а ключ выбросил в глубокое озеро. Каждый раз, когда мать или отец пытались взывать к его совести, он начинал дерзить и все делал по-своему. Он не то вымещал таким образом свою обиду на весь мир, не то пытался избавиться от боли в сердце, причиняя боль другим. Потом он часто жалел о том, что совершил, но прощения просил редко.
К своим восемнадцати годам, когда он уже мог и даже должен был самостоятельно принимать решения и отвечать за их последствия, юноша сформировался не только физически, но и эмоционально. С виду это был самонадеянный напыщенный молодой человек, который не знал ни в чем нужды, сорил направо и налево деньгами, словно желая купить этот мир, не зная, впрочем, для чего он ему нужен. А внутри него жил другой человек, который временами чувствовал себя некомфортно и стыдился действий того другого, который поступал, не задумываясь о последствиях и ни в чем не раскаиваясь. А в чем он мог раскаяться, если не думал о своих действиях?
Это уже потом, оставаясь наедине с самим собой, Альберт спорил со своим вторым Я, убеждая себя, что был прав, и все, что он сделал, было верным. И только иногда, хоть это было и нелегко, Альберт признавался самому себе в никчемности своей жизни и даже в неправильном видении того, как надо жить!!!
А жил он легко и просто, ни о чем не беспокоясь и не задумываясь. Специально провалив экзамены в Оксфорд, назло родителям, он нигде не учился, но весь учебный год проводил якобы в подготовке к новому поступлению. Что он делал по-настоящему успешно и с размахом – это отдых, который он ежедневно устраивал себе и своим друзьям.
Что самое интересное, родители вместо того, чтобы оказать помощь своему ребенку, только и занимались тем, что бесконечно «пытались его воспитывать». Каждый раз упрекая его в том, что позволили дедушке с бабушкой его так «избаловать». Иного объяснения его поведению они не находили, а впрочем, они даже не пытались искать. И только два его закадычных друга разделили с ним боль утраты.
Вот так и жил беспечный, довольный, ухоженный и невозмутимый Альберт. Друзья часто поражались его жестоким действиям и поступкам, зная о существовании другой его стороны – доброй и мягкой. Иногда они просто не узнавали его, словно перед ними был совершенно другой человек.
Но мягким он бывал только со своими настоящими друзьями. С одним из них он был знаком с самого раннего детства, это был сын дворецкого, служившего в их доме. А со вторым мальчиком Альберт познакомился в школе. Друзья часто виделись, гуляли, отдыхали, путешествовали, встречались с девушками. За все платил всегда Альберт, так как у него была такая возможность. По условиям завещания после двадцати одного года Альберт не только мог распоряжаться наследством по своему усмотрению, но и поступать как ему вздумается с фабрикой по производству обуви, которую основал его дед. Дела на фабрике шли успешно, она приносила такую прибыль, что даже не будь у Альберта других денег, он мог бы жить ни в чем себе не отказывая еще долгие-долгие годы, не смотря на свою щедрость и безмерные траты.
У молодого наследника было одно пристрастие – чрезмерная любовь к женскому полу. Оказываясь в постели с очередной девушкой, он не давал никаких обещаний. Уходя, мило улыбался, но в душе у него творилось такое, что загляни туда вовнутрь, девушке стало бы страшно. Покидая очередную красавицу, юноша не задумывался, что будет она испытывать, оставленная им. Дольше одного вечера он ни с кем не задерживался. Но Альберт не хотел никогда никому причинять боль. И что самое интересное, никогда не выбирал свою жертву. Жертвы сами выбирали его. Когда-то он дал себе обещание, что никогда не женится. Более того, никогда первым не подойдет ни к одной женщине, женщины будут сами подходить к нему.
Однажды после очередной гулянки, после очередной девушки, Альберт, приехав домой, решил отдохнуть. Обычно, вернувшись под утро, он спал крепким глубоким сном до самого вечера. Его не беспокоили сны, а попросту он их не видел. В этот день все было иначе – ему приснился необычный сон: Альберт плыл на своем катере по морю. Несмотря на позднюю осень, светило яркое солнце, и юноша испытывал невероятное удовольствие, наслаждаясь приятной прогулкой. Морская гладь завораживала его, он заглушил мотор и остановил катер, чтобы послушать тишину моря. И вдруг в этой тишине раздался не то крик, не то стон: «Помоги!» Юноша встрепенулся, пытаясь понять, откуда доносится звук. И снова услышал, еще более четко: «Помоги!» Подойдя к борту катера, он увидел, что девушка необыкновенной красоты с голубыми глазами, светлыми волосами и ангельским лицом тонула в море. Увидев Альберта, она вновь жалобно простонала: «Помоги!» Вода была холодная, и ему не очень-то хотелось бросаться на помощь. Но мольба девушки заставила его все-таки решиться на это. Под руками не оказалось ни спасательного круга, ни веревки, как будто их на катере и не было. Все еще раздумывая, он вновь услышал: «ПО-МО-ГИ!!!», Пришлось нырять самому. Как только он оказался в ледяной воде, девушка в тот же миг исчезла, словно ее и не было. Альберт проснулся в холодном поту: «Боже, ну надо же такому присниться!»
Он не верил в предсказания и в гороскопы, не верил снам, любые видения считал глупостью и даже не задумывался о том, что существует такое понятие как судьба. Он верил только в деньги, а поскольку у него их было предостаточно, он жил, не беспокоясь о будущем и наслаждаясь жизнью сегодня и сейчас. Однако этот сон почему-то никак не желал отпускать его, все время вертелся в голове и смутно тревожил душу: «Приснится же такая чертовщина!» – долго еще чертыхался Альберт по поводу сна. А он взял его в тиски и держал до самого вечера.
