— Ты… э-э… ну… — наконец прорезался у Радэка голос, и еще больше покраснев, на мою грудь рукой показал. — Это… Эммм… Ты… это?

— Ага, я — «это»… — понуро опустив голову, подтвердила я его, так красноречиво выказанную догадку. Кинув короткий взгляд на еще больше растерявшегося мужчину, я, осторожненько так, поинтересовалась: — И что теперь? Капитану меня сдашь?

Да, похоже, я этого здоровяка несколько озадачила, правда ненадолго. Повертев головой по сторонам, Радэк удостоверился в том, что наш крайне занимательный разговор остался незамеченным для парочки матросов, крутившихся неподалеку. После чего он схватил меня за воротник курточки и потянул за собой в сторону каких-то здоровенных ящиков, закрепленных на палубе. Толкнув меня спиной к стенке одного из них и убедившись, что нас двоих там никто не может видеть, Рэдэк, еле сдерживаясь, что бы не заорать, спросил довольно громким хрипящим шепотом:

— И что все это значит?

— Ну… как бы сказать…

— Глупая… девчонка, ты хотя бы соображаешь, что натворила?! Какого тебе на острова понадобилось эти ехать? О чем вообще ты думала, если думала хоть чуть-чуть?!

Как на меня при этом посмотрели… Ой, что-то мне опять нехорошо стало. Судя по судорожно сжимающимся здоровенным кулачищам, кое у кого, здесь находящегося, появилось довольно сильное искушение меня отшлепать. Уже привычно начинаю тихонечко реветь. Должно быть, чужие слезы действуют на этого здоровяка как-то странно смягчающе, поскольку дальше со мной уже общались более спокойным, можно даже сказать утешающим тоном.

— Капитан и так от господина Тариэка руками-ногами отбивался, лишь бы тебя на свой корабль не брать. Так это он еще думал, что ты, на самом деле, парень. А если бы узнал, что ты девчонка, то даже та, довольно приличная сумма, которую хозяин за твой проезд ему доплатил, не помогла бы.

— И какая этому капитану разница? Одним человеком больше, одним меньше? — искренне удивилась я, позабыв даже выпустить очередную порцию соленой воды из глаз.

— Ты чего? Издеваешься? — Радэк уставился на меня как на умалишенную. — Да если пираты прознают, что мы такую красотку с собой везем, они в очередь выстроятся, за право атаковать наш корабль первыми. За такую как ты ведь целое состояния можно на островных торгах получить.

— Но ведь, они же не знают, что я — не парень? — заискивающе посмотрела я в глаза, возвышающегося на до мной, человека. — Так зачем им тогда на нас нападать?

— Смазливые пацаны там ценятся на одном уровне с красивыми рабынями. А как парень ты гораздо более, чем просто красивый. Островитяне славятся как своими огромными состояниями, так распущенностью. Мальчишка или девчонка их в постели ублажает — им без разницы, лишь бы покрасившее были. А в тебе, ко всему прочему, и эльфийская кровь имеется, а это вообще — очень редкий, а значит и более ценный товар. Такой игрушкой и перед друзьями похвалиться не стыдно будет. Так что желающих выложить за тебя круглую сумму, будет предостаточно. И даже если тебя искать кто надумает, то никаких концов не найдет. Рабство на островах вроде-бы как под запретом, поэтому торги проводятся только для очень богатых и обладающих немалой властью людей в тайне ото всех. И те свои игрушки охраняют так, что никому еще сбежать не удалось. Теперь соображаешь, что ты по собственной глупости натворила?

Кажется, я все-таки начала понимать, во что я вляпалась на этот раз. У-у-уу! Хочу домой! К маме-папе и даже… к этому напыщенному Тэри!

Спать-то как хочется, а вот уснуть почему-то не получается. Покрутившись еще немного, с огорчением поняла, что я — все-таки довольно избалованная хорошей жизнью особа. Расстеленные прямо на палубе одеяла, пускай и в три слоя, очень сильно отличались по жесткости от моей уютной мягонькой кроватки, которую я необдуманно променяла на все это безобразие. Но ведь сама же в этом виновата, и жаловаться больше не на кого. Хотя вру, есть! На Тэри, поганца четвероюродного, благодаря которому я и веду теперь такой жалкий, полубродяжнический образ жизни.

— Рыжик, чего ворочаешься? Спи уже, давай. — Радэк, чья лежанка была устроена не так уж и далеко от моей, недовольно пробурчал себе под нос, что-то типа «сами не спят и другим не дают», после чего повернулся ко мне спиной и затих. Вот, можно подумать, что я его заставляла на палубе вместе со мной оставаться ночевать. У меня-то, в отличие от Радэка, для ночевок под открытым небом хотя бы весьма весомая причина имеется. И если всем интересующимся было сообщено, что меня все так же продолжает мутить от непрекращающейся качки, и что на свежем воздухе я пускай немного, но чувствую себя лучше, на самом деле все обстояло несколько по иному… Ведь шанс на то, что моя маленькая тайна так и останется тайной для всех (кроме уже посвященного в нее Радэка), повышался благодаря сведенному на нет общению с матросами и охранниками. Поэтому мне и приходилось теперь терпеть жесткую палубу под собой, и сырой пронизывающий ветер, от которого не спасали даже та пара пожертвованных матросами одеял, которыми меня заботливо укрыл Радэк. Спасибо ему, конечно большое, за это, но все же… Спал бы себе в трюме, в гамаке, вместе с другими матросами и охранниками, так нет же, и тут меня охранять решил. После того, как этот верзила узнал кто есть кто (если точнее, кто есть я), он начал носиться со мной как с несмышленым младенцем. На корабле уже все матросы смеялись, что у Радэка «материнские» чувства ко мне проснулись. Со своего «дитяточки» даже глаз не спускает, боится, как бы не обидел кто ненароком. Правда, когда физиономии парочки из этих шутников разукрасились прелестной цветовой гаммой, от нежно-зеленого до темно-фиолетового, подколки со стороны экипажа резко прекратились. И ко мне, лишний раз, без особой на то необходимости, старался никто и близко не подходить. Охранники из друзей Радэка, хоть и непонимающе на нас косились, но с расспросами не приставали и тоже за мной приглядывать стали. Я краем уха, правда, подслушала (совершенно случайно), как Дарэнт, остальным жалостливую историю рассказывал, что у Радэка своих детей нет и вряд ли уже будут, так что поэтому ко мне так сильно и привязался.

— Мальчишка-то сирота, вот он под свою защиту его и взял. Пацан хоть мечем и здорово машет, а так дите-дитем, ничего о жизни настоящей не знает. Поэтому командир и приглядывает за ним, что б ни впутался, куда не следует.

Не знаю, поверили Дарэнту или нет, но, по крайней мере, преследовать нас своим навязчивым вниманием постепенно перестали. Перевернувшись уже который раз и тяжело при этом, вздохнув, я тем самым окончательно вывела из себя попрощавшегося с мыслью о спокойном сне, мужчину.

— И чего тебе не спится? — Повернулся ко мне лицом Радэк и заботливо поинтересовался: — Замерз что ли?

Решив, что не стоит напрягать его своими проблемами, вроде тех, что замерзла, спать жестко да и дует со всех сторон, решила перевести разговор на другую, гораздо более волнующую меня тему: — Радэк, а я вот сегодня днем слышал (мужчина мне категорическим тоном приказал, что бы я, даже наедине с ним, общалась как парень, что бы случайно не выдать себя перед остальными), что матросы про какой-то «Проклятый остров» рассказывали. Ты ничего такого не знаешь? Это все, правда, или они придумали специально, что бы меня лишний раз попугать?

— Ну, это смотря, что они тебе понаговорили, — коротко хмыкнул мужчина и перевернувшись на спину, устремил взгляд в черное ночное небо. — Дело в том, что за этот остров никто толком ничего и не знает. Так, слухи кое-какие среди моряков ходят…

— А какие? — сразу же заинтересовалась я.

— Говорят, что остров этот находится на полпути к Ардьянским островам. Непонятные дела вокруг него творятся. Если какому кораблю не повезет рядом с ним оказаться, то потом этот корабль плывет дальше уже без единого человека на борту. Я сам ни разу не видел, но болтают, что возле восточных берегов такие пустые и никем не управляемые корабли довольно часто встречаются.