В тронном зале замка Серетили — верховодящем доме страны Инуар — сегодня принимали почетного гостя. Из-под высокого потолка струились праздничные шелковые знамена, горели все люстры, и трепетный живой свет гнал прочь ночную темень. От холодного дыхания ранней весны, сквозняками текущего вдоль пола, спасали приземистые трехногие жаровни, в которые слуги черпаками на длинных ручках накладывали раскрасневшиеся в каминах уголья. На кресла были наброшены шкуры дикого волка и горных барсов, столы украшали серебряные приборы с узорами из аметистовой крошки.

Пришедший на переговоры маг постоянно хмурился, попросил убрать большую часть прислуги и вельмож, оставив лишь советников королевы. Маг не любил пустые красивые слова и шумиху.

— Я подписываюсь подо всем вышесказанным, — скрипуче сказал он, откидываясь в кресле. Долгие переговоры подошли к концу. Договор покровительства Форта над страной Инуар был заключен. Конечно, королева предпочла бы союз, но разве пойдут Повелители Драконов на столь унизительный жест? Даже предлагать этого королеве Луретте не хотелось, хотя, будь на ее месте не королева, но король, чей ум ясен, а разум тверд, он бы непременно настаивал на подобном, вместо того, чтобы идти на уступки. Так сказал ей раздосадованный советник Салавий, которому она велела никогда не лгать и не скрывать своих мыслей. Что и говорить, эти слова больно ударили по ее самолюбию, но на то Луретта и была королевой, чтобы, глядя в старое, подернутое морщинами, изуродованное временем и битвами лицо мага, внутренним чутьем понимать: на подобного рода предложение он лишь улыбнется криво, поднимется и, сильно хромая, уйдет.

Маг пришел на закате пешим, тяжело опираясь на простой деревянный посох, но дряхлость старика не обманула королеву. Она по праву наследования носила свой титул и сразу поняла, что старик этот имеет истинную власть. Конечно, она ждала кого-то помоложе, в тайне надеялась, что посланец Форта будет примечателен и юн, а ее красота выступит неоспоримым оружием. Уж тогда она бы попыталась предложить Форту полноценный союз. Но тягаться с мудростью лет ей было нечем.

— О, Повелитель Драконов, — поднимаясь, сказала Луретта. При этом соболиная накидка соскользнула с ее плеча, оголив красивые, белоснежные плечи. Королева улыбнулась без смущения и снова накинула меха. — Позволь мне отблагодарить тебя. Ты проделал долгий путь, пришел налегке, но уйдешь с дарами. Ты знаешь, что Инуар славится своими аметистовыми и аквамариновыми шахтами на границе Горных Пределов, потому придворный ювелир собрал для тебя наши самые красивые камни. В моих конюшнях две сотни инуарских лошадей, лучших на материке. Ни одна толстоногая лошадка с севера не сравнится с кобылицей из наших табунов. Быстроноги и выносливы кони Инуара, а во время войн сражаются наравне со своими всадниками, круша врага копытами и вырывая плоть зубами. Бери любого коня из моих конюшен!

— Спасибо тебе, королева Луретта, — хмуро отозвался маг. — Я намерен отбыть в Форт, как только займется рассвет. Я приму твои дары, но хочу, чтобы выбирать лошадь ты пошла вместе со мной.

Он поднялся, тяжело опираясь о подлокотники кресла, и перекинул через сгиб локтя серый дорожный плащ. Если бы Луретта не знала наверняка, кто явился в замок Серетили, если бы она не чувствовала скрытого дыхания власти в этом человеке, со стороны сказала бы, что перед ней простой дряхлый бродяга, оставшийся без крова.

Все советники разом поднялись, провожая мага настороженными и злыми взглядами. Они все ненавидели его, но более других был в ярости Салавий.

Прорицатель Салавий. Этот человек давно уже заслужил ее доверие, был королеве мудрым советчиком и другом настолько, насколько может быть другом королевы простой вельможа.

Недовольство знати было понятно. С одной стороны, маг проявил неуважение, требуя дополнительного внимания от королевы, но с другой стороны игнорировать такую силу, как управители Морского Бастиона, было нельзя. Драконы наводили на людей ужас, а волшебство, подвластное магам Форта, приводило в трепет инуарских колдунов.

Были среди них вроде бы и равные по силе, но они почему-то побросали свои насиженные места и посты, да пошли в ученики к Повелителям Драконов.

Все знали, что за Льдистым морем есть множество островов, и на самом большом из них — острове Тур — расположен Оплот чародейства, где всякий мудрец может найти ответ и умения.

Было бесчисленное количество домыслов о том, откуда взялся Морской Бастион в единственной пригодной для судоходства бухте побережья Инуар. Многие считали, это кара божеств за то, что бесконтрольно велась торговля и привозились с островов дурманы, разъедающие разум, и рабы, которым места было предостаточно. Потому и поставили божества привратников у врат, чтобы отсекать неугодное.

Но с появлением Форта все так же велась торговля, хоть и под приглядом магов, и теперь она принадлежала им, как и единственный, необходимый как кровь любому государству, выход к морю. Но нельзя было пойти войной на Форт и захватить его, потому что противостоять драконам не мог никто; и нельзя было сказать истинным магам «нет». Оставалось лишь изгибаться в приступах изворотливости, чтобы получить обратно жалкие крохи того, чем раньше владели.

Теперь и вовсе торговля шла не так уж и бойко, потому что путь к самому богатому скоплению южных островов, к которому издревле ходили корабли вместе с движениями подводных летних течений, оказался отрезанным. Сначала поговаривали о возникновении свирепых штормов, потом о штилях. Говорили и о том, что течения могли измениться, но ни один из ушедших к Туру кораблей так и не вернулся.

И только много позже, пройдя западнее по большому кольцу течений Тарадоса, пробилась к материку легкая шхуна, чьего названия никто не знал, как и не знал, кто ее капитан. Она вошла не в Широкую бухту, а ускользнула дальше, во Влав. Рассказывали, что на борту ее были ученики Оплота чародейства и умели они укрощать ветер и говорить с животными.

Некоторые люди и по сей день считают все это небылицами, только та шхуна принесла известия, что вовсе не шторма виновны в исчезновении торговых судов, но морские змеи, поднявшиеся с глубин морских. Гигантские твари, длинной превышающие высоту вековых сосен, они выныривали из воды, вгрызались в обшивку кораблей, а иногда, разъяренные и жаждущие крови, оплетали суда своими телами, сдавливая их и разрушая.

Чтобы проверить это, Инуар снарядил корабль и поместил на борт клети с тремя выращенными в неволе перламутровыми чайками, которые, полагаясь на воздушные потоки, могут десятки дней парить в небе. Этот последний, несший на себе груз лошадей, корабль так и останется в песнях горьким отголоском неминуемой смерти. Гибнущие моряки выпустили всех трех чаек, прикрепив к их лапам вырванные из судовых журналов последние страницы и краткую записку капитана Аккара, в которой говорилось, что экипаж видит, как стремительно приближается к ним гибкое серое тело змея. Неровным подчерком писал капитан, стоя на палубе, что из пушечных портов бьют столбы белого дыма, но когда их сносит легкий ветер, моряки снова видят невредимого змея, неотвратимо надвигающегося на них. Все три чайки прибыли в Серетили, и страшное сообщение было получено. После этого Луретта обратилась к магам, чтобы, наконец, понять, на что она может рассчитывать, ведь с тех пор сообщение с островами почти прервано, несмотря на то, что торговля приносила огромные доходы. Яркие краски, курительные смеси, пряности, редкие камни и минералы, тростниковый сахар, красная и черная древесина и многое другое стало неотъемлемой частью жизни, но теперь, с прекращением сообщения, запасы всего этого таяли на глазах. Уже очень скоро вместо красного и желтого придворные будут вынуждены носить синее и серое. И это лишь самое малое, чего стоит бояться.