— Она! Это она, — закричали нестройно несколько голосов.
— Она! — подтвердила ведьма. — Взятая магом силой! Она, несущая страшного ребенка! Сжечь ее, только так мы можем избежать кары духов! Только так мы можем отстраниться от этого проклятья!
— Как звали того мага, дитя? — спросил Мастер ласково, перегнувшись с коня.
— Я не знаю, — надорванным голосом сказала женщина. Было видно, что у нее зуб на зуб не попадает и ничего удивительного. К ночи подморозило, изо рта шел густой пар.
— Зато знаю я! — закричала ведьма. — Тюдор! Его звали Тюдор.
Мастер повернулся и бросил пристальный взгляд на меня, пробившись даже через темноту. Впрочем, это никогда не составляло ему труда. И взгляд у него был совершенно однозначный: пора было уходить. Но толпа внезапно заволновалась, я приметил у кого лопату в руках, у кого топор, у кого просто длинную палку. Понимая, что действовать нужно сейчас, я соскользнул обратно в седло и бросил коня в центр толпы, прокладывая путь.
Мастер, и так знающий, что нужно делать, заставил своего жеребца взойти на помост и протянул руку женщине. Ведьма отчаянно завыла, кто-то ткнул мне в ногу вилами, но я вовремя перехватил их, дернул, вырывая из рук.
— Не дайте им уйти! — кричала ведьма. — Не дайте.
Над толпой полыхнуло белым, в следующее мгновение разъяренный Мастер обрушил на ведьму черное крыло темноты. Та завыла еще громче, люди шарахнулись в стороны, а оттуда, где только что стояла Риана, метнулась между домами серая птица. Я повернул Лютика, вскидывая арбалет — догнать и убить — но тут мимо пронесся Мастер. У него в седле держалась спасенная, а сам маг сдвинулся назад на конский круп.
— За мной, — крикнул он, и я оставил попытку отыскать в ночной темноте превратившуюся в птицу ведьму. Еще успеется, сейчас лучше всего убраться как можно дальше, вернуться в Форт, спасая женщину. Никуда эта ведьма не денется, она не будет прятаться, и мы вернемся в другом составе, чтобы поговорить подробнее.
— Мастер, — я нагнал мага, да и лошадь сама сбавила ход — ей было тяжело бежать под гору.
— Что?
— Ее нужно укутать в одеяло, иначе ты довезешь ледышку. Как тебя зовут, девочка?
— Беллина, — сказала она. Я видел, как женщина жмется к Мастеру, который накинул ей на плечи край собственного плаща.
Маг кивнул и совсем остановил Фарта, я спрыгнул с седла и отвязал тугой сверток войлочного одеяла. Вместе мы укутали женщину, но меня все равно волновали ее голые лодыжки, торчащие из-под одеяла.
— На каком ты сроке? — спросил Мастер, пока я возился.
— Уже вот-вот придется рожать, — она посматривала на нас испуганно. — Что со мной будет? Что будет с ребенком, вы его убьете?
Ее внезапно затрясло, мне показалось сперва, это всего лишь запоздалая реакция на сильный испуг, такое бывает, когда в крови много адреналина, но нет. Глаза женщины внезапно закатились и она обмякла.
— Что это?
Мастер встряхнул несчастную, но та безвольной куклой висела в его руках.
— Обморок?
— Нет, — маг покачал головой. — Сердцебиение замедлилось, пульс почти не чувствуется…
Я положил руки на ее живот и тут же отдернул — меня словно пронзило током от пальцев до самого позвоночника.
— Какая-то магия на ней, не разобрать, — я передернул плечами. — Нужно быстрее в Форт, там Недгар, он искуснее меня.
— И он сегодня еще никого не воскрешал, — поддакнул Мастер. — Поспевай!
Он тронул коня, понимая, что быстро все равно не получится.
— Ты слышал, что сказала ведьма? Ребенка зачал Тюдор, взяв ее силой! Неужели это возможно? Неужели дракон позволил этому случиться?
— Что? — я пристроился рядом. Тропа была широкой, но по-прежнему крутой для бега.
— Дракон никогда не позволит женщине понести от мага, дракон не позволит магу разделять свое внимание, — напомнил Мастер. — Это можно назвать ревностью. И, похоже, произошедшее — часть ритуала, который разбил связь между человеком и драконом.
— Ведьма, Мастер, куда больше меня волнует Риана, — возразил я. — Она обернулась птицей. Звериная магия, описанная в их книгах, даже ты на подобное не способен! И ты говоришь, что они ни на что не годны?
— Это была иллюзия, ты, дурак! Ты видел птицу, но ее не было! Ты видел то, что хотел увидеть, в этом она преуспела, если смогла обвести тебя вокруг пальца. Думаешь, я бы дал ей уйти? Но эта ведьма бросилась через толпу и что прикажешь: убить их всех, чтобы уничтожить ее?
Я плотно сжал зубы. Возможно, Мастер прав, и ведьма вовсе не обращалась в птицу, а я, уставший и растратившийся, принял желаемое за действительное.
«Всего лишь видение», — успокоил я себя, но на душе было скверно.
Глава 2. Святилище
С магической силой человека все обстоит несколько иначе, чем со временем. Чтобы любой механизм качнулся, нужно приложить усилие, некий импульс, способный изменить один из стационарных параметров. Это нечто, с чем придется расстаться творящему чары, независимо от того, есть ли у него способ восполнить растраченное или нет. У истинных магов, безусловно, такой способ есть, но то, чем они гордятся, то, что считают своим достижением, на самом деле сделано древними драконами.
Маги говорят, что после рождения дракон убивает своего человека и возвращает его к жизни другим, слепленным под себя, а после соединяет его с Истоком. Могу с уверенностью сказать, что это описание не имеет ничего общего с происходящим, и причина в первую очередь в нежелании понять или, что более вероятно, в нежелании говорить словами о таинствах магии. Сейчас в большей степени я понимаю, что происходит, когда рождается дракон, чем когда бы то ни было. Но для разъяснения этого на бумаге начать придется издалека.
То, что дает нам целостность — наше время, понимание мира, осознание себя и людей вокруг — является одновременно и заскорузлым мешком, через стенки которого способно пробиться немногое. Чем старше мы становимся, тем плотнее наша вторая шкура и тем непреодолимее стены, которые защищают наше сознание.
«Мы сами варимся в собственном соку, пока он не скиснет», — так говорят мудрецы. Застарелые энергии рано или поздно разрушают нас изнутри, приводя к смерти, либо истощаются, неся болезни и то, чего еще никому не удалось избежать. Это сравнение в достаточной мере отражает естественный ход вещей. Чем толще наша броня, тем менее мы соприкасаемся с миром, и тем меньше энергий втекает в наше тело.
Понимая это и не имея возможности тратить свои ресурсы на ворожбу, люди, обладающие колоссальным пониманием, смогли постичь иное искусство — магию символов и рун. На землях Инуара не сохранилось знаний о том, как давно появились символы, способные при правильном применении воздействовать на окружающие процессы, но если вы спросите любую деревенскую колдунью, откуда она знает о Знаке Упокоения, она ответит, что это знание пришло ей от матери, а ее матери от ее матери. Цепочка эта исключала участие мужчины, и я даже знаю почему.
Те, кто считает, будто мужчина обладает скрытыми ресурсами, некой мощью или большей мудростью, ошибается. Все вышеперечисленное — лишь личностные качества, и могут быть присущи как мужчине, так и женщине. Успехи в той или иной сфере будут продиктованы в первую очередь не принадлежностью к расе или полу, но привязанностями натуры конкретного человека. Так, одни чародеи явственно понимают природу течения ветра, для иных ясно движение воды. Кто-то познает землю как самого себя и знает, как спасти урожай в засушливый год или как уговорить побег семени выйти из зернышка после холодной и малоснежной зимы.
Но мужчина Инуара — это в первую очередь воин: лучник, конный, пеший. Для простого фермера умело владеть мечом и держаться в седле так же естественно, как естественен дар женщины рожать. И до недавнего времени люди не готовы были принять мага мужчину, потому что это было признанием того, что юноша не годится в воины. Конечно, это не исключает для воина владение знаниями рун или сродством к тем или иным стихиям, но в первую очередь мужчина должен быть воином, а с природой пусть говорит женщина.
Лишь когда появились некроманты, ситуация изменилась. У женщин нет сродства к смерти, так как ее задачей является дарить жизнь. Теперь мне кажется, что утверждение о том, что мужчина как маг сильнее женщины, пришло именно отсюда. Тем не менее, некромантия — поднятие мертвых — это магия неживой материи, и она не приносит пользы для окружающих, сеет страх и болезни.
