- Мам, я нормально ем, правда, - заверяю я, и спешу поменять тему. – Где твои вещи? Вообще, ты давно прилетела? Почему не позвонила, я бы тебя встретила.
- Не все сразу, - усмехается Оливия, выставляя ладонь вперед.
- Прости. – Я улыбаюсь, потому что на самом деле очень рада ее видеть. После нашей последней встречи прошло четыре месяца. – Хочешь чего-нибудь выпить?
Она кивает.
- Я бы не отказалась от воды.
Мы идем в кухню, и я достаю из холодильника две бутылки «Эвиан».
- Так что случилось? Ты же должна была прилететь только на следующей неделе.
- Да, но планы поменялись. Я решила сделать тебе сюрприз. – Одна из идеальных бровей Оливии изгибается. – И я, правда, очень по тебе скучала. – Ее сухая, прохладная ладонь накрывает мою руку и легонько сжимает. Я тяжело проглатываю вставший ком в горле. Мама помнит, какой сегодня день. Ну, конечно же, помнит.
- Я хотела раньше прилететь, но мест не было, - словно оправдываясь, поясняет мама.
Я качаю головой, сдерживая подступившие слезы.
- Я очень рада, что ты здесь.
Мама с улыбкой кивает, но ничего не говорит. Иногда слова просто лишние.
- А где Джаред? – словно только вспомнив о моем женихе, оглядывается по сторонам мама.
Я убираю налипшую на лицо прядь волос.
- У него дела в Вашингтоне. Его не будет пару дней.
- Значит, остались только мы, девочки? – весело подмигивает мне мама.
Я безумно рада, что она счастлива. Это невероятно, но, кажется, что за последние годы она стала другим человеком. После того, как четыре года назад не стало папы из-за сердечного удара, ей нелегко пришлось. Она тяжело переживала смерть мужа, с которым прожила двадцать пять лет. А три года назад я едва уговорила ее сменить обстановку и съездить куда-нибудь отдохнуть. Мама отправилась во Францию, где и познакомилась с Анри, хозяином сыроварни. Сначала между ними возникла дружба, хотя Анри не скрывал, что ему нравится Оливия, но она еще не была готова к новым отношениям. Через несколько месяцев терпеливый и деликатный Анри сумел завоевать мамино сердце. С тех пор они вместе и, кажется, счастье мамы ширится день ото дня.
- Слушай, давай я сейчас быстро приму душ, оденусь, и мы с тобой сходим в какое-нибудь классное место, - хлопнув в ладоши, предлагаю я.
Идея развеяться выглядит заманчиво, потому что я все еще не пришла в себя после утренней стычки с Тайлером. И я чувствую себя отвратительно из-за того, что так повела себя с ним.
- Хорошо. Но если хочешь, мы можем остаться и поговорить о… - мама замолкает, но при этом красноречиво смотрит на меня.
- Нет. – Я быстро мотаю головой. Серьезно, не лучшая идея мне сейчас говорить о Томасе. Иначе я окончательно расклеюсь. К тому же, многочасовые разговоры этой темы ушли в прошлое. Постоянное напоминание об этом просто свело бы меня с ума. Но я навсегда останусь благодарна маме за ту огромную поддержку мне после потери Томми.
- Мам, я в порядке. – Я делаю жалкую попытку улыбнуться, но ее недоверчивый взгляд означает, что у меня плохо вышло. – Ладно, не совсем. Мне нужно многое тебе рассказать. Только дай мне двадцать минут.
- Собственно, это всё, - пожав плечами, заканчиваю я свой рассказ. Мы уже около часа сидим в ресторане «Марракеш», наслаждаясь восточными блюдами и гостеприимной обстановкой.
Пока я пересказывала все, что случилось с момента, как я встретила Тайлера и до сегодняшнего утра, мама с участливым вниманием меня слушала.
- Ох, ну и дела, - выдыхает она, когда я замолкаю. – Что ты… Как ты… - Она кажется в полной растерянности. – Как ты чувствуешь себя из-за всего этого?
Я едва не отвечаю, что я в порядке и все у меня нормально. Уже настолько привыкла, что выходит автоматом. Но внезапно я понимаю, что не хочу ей лгать. Не могу.
- Честно? – Я едва пожимаю плечами, печально усмехнувшись. – Все странно. И мне страшно. Мам, мне очень страшно, - вдруг признаюсь я. И это признание не только для Оливии, но и для меня. Даже перед собой я часто не была искренна. Просто боялась принять правду.
- Ох, милая. – Мама с сочувствием сжимает мои руки, и в ее глазах я вижу боль за себя.
Я судорожно вздыхаю.
- Мам, это же Тайлер. – Я против воли улыбаюсь, прикусив губу. Больше ничего не говорю, потому что одного его имени достаточно и все понятно. В нем все, что я чувствую.
- Я знаю. – Она с пониманием кивает. – Знаешь, раньше я этого не понимала. Не хотела понимать. – Она виновато отводит взгляд.
Я глажу ее по руке.
- Мам, это в прошлом. Я давно простила, ты же знаешь. И мы все делаем ошибки.
Это правда, я много лет назад простила мать. Те дни, когда мои отношения с Оливией напоминали холодную войну остались в прошлом. Она изменилась, я изменилась; изменились наши жизни. Теперь она была одним из самых близких мне людей, и это было главным.
- Я едва не потеряла тебя, - тихо вздыхает Оливия, и ее глаза предательски блестят.
- Но ведь не потеряла, - с мягкой улыбкой возражаю я.
Мама медленно кивает.
- Вы с Тайлером, - она растерянно хмурится, будто подыскивает нужные слова, - всегда были для меня загадкой. Казалось таким странным, что вы двое восемнадцатилетних вчерашних подростка настолько погружены друг в друга, словно связаны невидимыми веревками.
Я опускаю глаза, потому что слова матери несут с собой странную смесь радости и боли. Все, о чем она говорит – правда. Мы действительно были такими, но утратили все. Однажды, просто ничего не осталось. Веревки, державшие нам вместе, обратились в прах.
- Когда ты впервые привела его к нам знакомить, он так нервничал, хоть и старался этого не показывать.
При этом воспоминании мы обе, не сговариваясь, смеемся.
- Но тогда, - ее голос вновь становится серьезным, - я поняла, что вы двое не зря вместе. Было в его взгляде что-то такое… неуловимое, но мое сердце отчего-то успокоилось. Я видела, что ради тебя и твоей защиты он не пожалеет собственной жизни.
Я прикрываю веки, когда из глаз выкатывается слеза, а за ней еще и еще. Сейчас, именно в этот момент я ясно, как никогда осознаю, что пять лет назад совершила ошибку. На самом деле, ошибок было много, но одна оказалась роковой.
Тогда я просила, умоляла Тайлера уйти из моей жизни. Но что я должна была сделать, это просить его остаться и помочь мне. Но я не сделала этого.
Решение, за которое я расплачиваюсь до сих пор.
За неделю до окончания школы
- Ты такой батан! – склонив голову на бок и оглядывая Тайлера, смеюсь я.
Он прищуривается и стреляет в меня строгим взглядом ярко-зеленых глаз.
- Ты же обещала, что не будешь смеяться! – обвинительно напоминает он, угрожающе подступая ко мне. Я знаю, что за этим последует и, взвизгнув, отскакиваю к его кровати.
- Нет, Тайлер, пожалуйста, только не щекотка! – быстро мотаю головой я, и забираюсь на кровать, потому что он продолжает наступать.
- Ты не сдержала слово, так что готовься к расплате.
Он атакует меня, подмяв под себя, щекоча меня с ног до головы. Я корчусь, извиваюсь и хохочу как безумная. Мой хвост съехал на бок, пряди торчат в разные стороны и если он не прекратит, то еще чуть-чуть, и полетят слюни. Щекотка – это мощное оружие против меня.
- Ох, пожааалуйта, не надо! – сипло протягиваю я между приступами смеха. – Твоя… твоя рубашка помнется!
- Ладно, так и быть, пожалею тебя, - милостиво решает он, но не отпускает меня, а заводит мои руки за голову и мягко удерживает их в своих руках.
Я все еще хихикаю, но теперь игра изменилась, и его тело по-другому прижимается ко мне. Я изгибаюсь, касаясь грудью его груди, и захватываю его нижнюю губу зубами.
Его торс поддается вперед, голова наклоняется ко мне, и я чувствую мягкую нежность его языка, когда он проводит им по внутренней поверхности моей губы. Я издаю длинный стон, когда он скользит в мой рот, и наши языки встречаются. Страсть и желание в нас нарастает, по мере того, как поцелуй углубляется, но неожиданно Тайлер прерывается, и немного отстранившись, чтобы посмотреть мне в глаза, хрипло спрашивает: