— Все, что в моих силах.

— Оставьте их в покое. Или обучите их, если вы обязаны заниматься этим, истории и естественным наукам, философии, юриспруденции, — всему, что поможет им при встрече с реальностями большой Вселенной, о существовании которой они даже не подозревали. Но не запутывайте их вашими рассуждениями о ненависти, боли, вине, грехе и наказаниях. Кто знает, какой вред…

— Вы оскорбляете меня, сэр! — оборвал его священник, вскакивая из-за стола. Его седая макушка еле-еле доходила до массивного подбородка Гарта, но он бесстрашно бросился защищать свои убеждения. Гарт, тоже встав на ноги, перестал изображать из себя кающегося грешника. Они в исступленном упрямстве стояли друг против друга, как всегда поступали люди, защищающие то, что, по их мнению, является правым делом.

— Это Вы меня оскорбляете! — вскричал Гарт. — Что за самомнение — верить в то, что ваша несчастная вторичная мифология, чуть-чуть отличающаяся от многих тысяч ей подобных, все еще отягощающая людей, может сделать что-нибудь, кроме внесения путаницы в их пока еще свежее сознание! Разве Вы не понимаете, что они верят в правду и никогда не слышали о такой вещи, как ложь. Им еще не внушили понимание того, что другие умы могут думать иначе, нежели они. Оставьте им это…

— Я исполняю свою обязанность, которая есть воля Всевышнего, мистер Гарт. Здесь есть божьи твари, и у них есть души. Я не могу уклоняться от исполнения своего долга, который заключается в том, чтобы нести им слово божье, дабы они могли получить спасение и достичь царствия небесного.

Священник приоткрыл дверь, та порывом ветра широко распахнулась. Когда он исчез в бушующей темноте, дверь осталась раскачиваться из стороны в сторону, и с ветром в комнату залетали дождевые капли. Сапоги Гарта оставили на полу грязные следы, когда он подошел, чтобы закрыть дверь. За дверью он увидел Итина, который терпеливо и безропотно сидел на ветру, надеясь, что Гарт задержится на минуту и поделится с ним крупицей чудесных знаний, которых у него так много.

По молчаливому согласию они больше не упоминали о том самом первом вечере. После нескольких дней в одиночестве, особенно тяжелых из-за того, что оба знали о близости друг друга, они обнаружили, что разговаривают на тщательно выбранные нейтральные темы. Гарт медленно упаковывал и прятал свои запасы, так и не признавшись, что работа была закончена, и он может улетать. У него было достаточно собрано лекарственных трав и других растений, которые можно было бы неплохо продать. А вескерские ремесленные изделия, несомненно, произведут сенсацию на взыскательном галактическом рынке. Ремесла на планете до его прибытия были развиты слабо и ограничивались, в основном, резными узорами, мучительно процарапываемыми на твердом дереве с помощью каменных обломков. Он обеспечил их инструментами и металлом из собственных запасов, только и всего. Через несколько месяцев Вескеры не только научились работать с новым материалом, но и перевоплотили собственные узоры и формы в самые необычные и самые прекрасные изделия, которые ему когда-либо приходилось видеть. Все, что оставалось сделать, — это реализовать их на рынке, чтобы создать первичный спрос, а затем вернуться за новой партией товара. Взамен вескеры хотели получить только книги и знания, и он понимал, что они собственными силами станут членами галактического сообщества.

Раньше Гарт надеялся на это. Но ветер перемен подул на поселение, выросшее вокруг его корабля. Коммивояжер перестал быть центром всеобщего внимания и занимать основное место в жизни деревни. Он усмехнулся, подумав о потере своего влияния, но в этой усмешке было очень мало юмора. Серьезные и внимательные Вескеры по-прежнему по очереди выходили на дежурство для сбора знаний, но эта регистрация сухих фактов резко отличалась от интеллектуального урагана, окружающего священника.

Если Гарт заставлял их отрабатывать каждую книгу или прибор, то священник раздавал знания бесплатно. Гарт стремился быть прогрессивным в распространении информации и относился к ним как к сообразительным, но не умеющим читать и писать детям. Он хотел, чтобы они до конца освоили один этап, перед тем как перейти к следующему.

Отец Марк просто-напросто поднес им блага христианства на блюдечке. Единственной физической работой, которую он требовал от них, было строительство храма — места поклонения и обучения. Из бескрайних болот планеты выходили все новые Вескеры, и через несколько дней уже была поставлена крыша, опирающаяся на конструкцию из шестов. Каждое утро прихожане немного работали над возведением стен, а потом спешили внутрь церкви, чтобы узнать всеохватные, всезначимые, всеобъемлющие факты о Вселенной.

Гарт никогда не говорил Вескерам, что он думал об их новых интересах. Это объяснялось, главным образом, тем, что они его не спрашивали об этом. Гордость и самолюбие не позволяли ему поймать какого-нибудь внимательного слушателя и излить ему свои обиды. Может быть, все было бы по-другому, если бы на дежурстве оказался Итин; он был самый умный, но Итина сменили на следующий день после прибытия миссионера, и с тех пор Гарт не разговаривал с ним.

Через семнадцать втройне долгих вескерианских дней он с удивлением обнаружил у своих дверей делегацию, когда вышел на порог после завтрака. Возглавлял их Итин, и его рот был слегка приоткрыт. У многих других Вескеров рот также был открыт, один из них, казалось, даже зевал, четко обнажая двойной ряд острых зубов и багрово-красное горло. Открытые рты означали серьезность встречи: это было единственным вескерским выражением, которое Гарт научился понимать. Открытый рот свидетельствовал о сильном чувстве: счастья, печали, гнева; он никак не мог разобрать, о каком точно. Обычно Вескеры были спокойны, и он видел слишком мало открытых ртов, чтобы распознавать, что за ними скрывалось. Но сейчас они окружили его.

— Помоги нам, Гарт, — сказал Итин. — У нас есть вопрос.

— Я отвечу вам на любой вопрос, — сказал Гарт с явным предчувствием чего-то дурного. — Что у вас за вопрос?

— Есть ли Бог?

— Что вы имеете в виду под словом «бог»? — в свою очередь спросил Гарт. Что ему следует говорить?

— Бог — это наш отец на небеси, который создал нас всех и защищает нас. Ему мы молимся о помощи, и если будем спасены, мы найдем место…

— Довольно, — перебил его Гарт. — Бога нет.

Теперь они все, даже Итин, раскрыли рты, глядя на Гарта и обдумывая его ответ. Ряды розовых зубов выглядели устрашающе, но он слишком хорошо знал этих существ. На мгновение ему показалось, что они уже обращены в христианство, и сейчас считают его еретиком, но он отбросил эту мысль.

— Спасибо, — сказал Итин, они повернулись и ушли.

Хотя утро все еще было прохладным, Гарт почувствовал, что обливается потом и удивился, отчего бы это.

Реакции долго ждать не пришлось. После полудня Итин возвратился.

— Не мог бы ты прийти в церковь? — попросил он. — Многое из того, что мы изучаем, очень трудно понять, но нет ничего труднее этого. Нам нужна твоя помощь, так как мы должны выслушать, как вы будете разговаривать вдвоем с отцом Марком. Дело в том, что он говорит, что истинно одно, а ты — другое, но то и другое не могут быть истинными одновременно. Мы должны выяснить, что истинно на самом деле.

— Конечно же, я приду, — сказал Гарт, стараясь скрыть внезапный восторг. Он ничего не сделал, но Вескеры все равно пришли к нему. Пока есть основания надеяться, что они еще свободны.

В церкви было жарко, и Гарт с удивлением увидел огромное количество Вескеров; их было больше, чем ему когда-либо приходилось видеть в одном месте. Было много открытых ртов. Отец Марк сидел за столом, заваленным книгами. У него был грустный вид, но он не сказал ничего, когда вошел Гарт. Гарт первым нарушил молчание.

— Надеюсь, Вы понимаете, что это их идея — по собственной воле прийти ко мне и пригласить меня прийти сюда?

— Я знаю, — покорно согласился священник. — Порой с ними бывает очень тяжело. Но они учатся и хотят верить, а это самое главное.