Я была весьма признательна за столь дипломатичное разрешение конфликта, хотя с точки зрения морали оно казалось по меньшей мере двусмысленным. Однако меня беспокоило откровенно похотливое выражение некоторых лиц. Непонятно почему, я чувствовала себя так, словно появилась на публике в нижнем белье. Я понятия не имела, кто эти шотландские бандиты, но они казались мне очень опасными, и я придержала язык, с которого уже готовы были сорваться подходящие к случаю, но отнюдь не своевременные выражения.

— Ну, что скажешь, Мурта? — обратился Дугал к моему похитителю. — Мне кажется, она не расположена к Руперту, а?

— Выгоды никакой, — отозвался вместо Мурты низенький лысый человек. — Он не может дать ей серебра. Сами понимаете, ни одна баба не станет путаться с Рупертом, если он не заплатит вперед, — добавил он под дружный хохот своих товарищей.

Дугал утихомирил веселье одним движением руки и кивнул головой по направлению к двери. Лысый, все еще посмеиваясь, послушно удалился из комнаты в ночную темноту.

Мурта, который не стал смеяться вместе с прочими, бросил на меня хмурый взгляд и энергично тряхнул длинной, до самых бровей, челкой прямых волос.

— Нет, — сказал он твердо. — Я понятия не имею, кто она на самом деле, но готов заложить свою лучшую рубашку, что она не шлюха.

Я подумала, что, надо надеяться, его лучшая рубашка не та, в какую он сейчас одет, — на эту, пожалуй, никто бы не заключил пари.

— Кому знать, Мурта, если не тебе, ты их повидал на своем веку немало, — сказал Руперт с недружелюбной насмешкой, но Дугал резко оборвал его.

— Об этом потолкуем позже, — сказал он. — Нынче ночью нам предстоит проехать немалое расстояние, а нужно еще попробовать помочь Джейми. В таком состоянии он ехать не может.

Пока они переговаривались, я успела отступить в темный угол возле очага и старалась не привлекать к себе внимания. Мурта развязал мне руки, прежде чем ввести в дом. Может, мне удастся ускользнуть отсюда незамеченной, поскольку у бандитов есть о чем подумать и без меня. Все они занялись молодым человеком, сгорбившимся на скамейке в углу. Он ни разу не поднял глаза, пока меня разглядывали и расспрашивали, сидел, опустив голову, держась рукой за плечо и слегка покачиваясь вперед-назад, как видно, от боли.

Дугал осторожно отвел в сторону его руку. Кто-то еще снял с него плед, под которым была надета перепачканная в грязи и окровавленная полотняная рубашка. Невысокий мужчина с густыми усами подошел к юноше сзади и разрезал ножом рубашку — придерживая за воротник — через грудь к рукаву, так что она сползла с плеча.

У меня дыхание перехватило — впрочем, у некоторых из мужчин тоже. На плече была рана, глубокая, с рваными краями, и кровь из нее текла юноше на грудь. Но еще ужаснее выглядел плечевой сустав. Пугающий своей величиной бугор торчал в сторону, и рука была согнута под немыслимым углом.

— Ммфм, — промычал Дугал. — Бедняга, у тебя вывих что надо.

Молодой человек впервые поднял голову. Лицо у него было мужественное и приятное, несмотря на выражение страдания и отросшую рыжеватую щетину.

— Я упал на руку, когда мушкетная пуля выбила меня из седла. Всем весом на нее приземлился, она — крак! — и выскочила.

— Выскочила, без всякого сомнения, — согласился с ним усатый шотландец — судя по выговору, грамотный.

Он дотронулся до поврежденного плеча, и лицо юноши исказила гримаса боли.

— Рана неопасная, — продолжал усатый. — Пуля прошла навылет, и кровь течет свободно.

Он взял со стола какой-то грязный лоскут и приложил его к ране, чтобы остановить кровь.

— А что с вывихом делать, я просто не знаю. Чтобы его вправить, нужен костоправ. Ведь ты в таком виде не можешь ехать верхом, а, Джейми?

Мушкетная пуля? Костоправ? У меня закружилась голова.

Смертельно бледный юноша покачал головой.

— Сильно болит, даже когда просто сидишь. С лошадью мне не справиться.

Он опустил глаза и крепко прикусил зубами нижнюю губу.

— Но мы же не сможем оставить его здесь! — горячо заговорил Мурта. — Красномундирники не шибко большие мастера разъезжать в темноте, но рано или поздно они сюда доберутся. А Джейми с такой дырой в плече вряд ли сойдет за обыкновенного батрака.

— Можешь не волноваться, — сказал Дугал. — Никто и не собирается оставлять его тут.

Усатый вздохнул.

— Что поделаешь, надо попробовать поставить сустав на место. Мурта… и ты, Руперт… подержите его, а я попытаюсь.

Я, полная сочувствия, наблюдала за тем, как он взял юношу за кисть руки и за локоть и начал поднимать руку вверх. Угол был совершенно неправильный. Движение должно было причинять адскую боль. Пот полился у юноши по лицу, но он не закричал, а только негромко застонал. Но тут же резко подался вперед и упал бы, если бы его не держали мужчины.

Один из них откупорил кожаную фляжку и приложил ее к губам раненого. Резкий запах спиртного донесся даже до меня в моем углу. Молодой человек задохнулся, закашлялся, но все-таки сделал небольшой глоток, остальное пролилось на рубашку.

— Попробуем еще разок, а, паренек? — спросил усатый. — Может, у Руперта выйдет лучше? — обратился он к чернобородому жирному бандиту.

Руперт, поощряемый таким образом к действию, вытянул руки, словно собирался ухватиться за кейбер, [7]вцепился юноше в запястье и явно намеревался силой вправить сустав, — операция, в результате которой рука перекосилась бы, как ручка метлы.

— Не смейте этого делать!

Все мои мысли о бегстве были подавлены чувством профессионального долга, и я выступила вперед, не замечая, с каким изумлением смотрят на меня мужчины.

— Что вы имеете в виду? — спросил усатый, совершенно потрясенный моим вмешательством.

— Вы сломаете ему руку, если будете действовать подобным образом, — отрезала я. — Отойдите, пожалуйста.

Взяв Руперта за локоть, я отвела его в сторону и перехватила у него запястье раненого. Юноша был удивлен не меньше остальных, но не противился. Кожа у него была теплая, но, насколько я могла определить, его не лихорадило.

— Нужно повернуть верхнюю часть руки под правильным углом, прежде чем вправлять сустав, — сердито приговаривала я, осуществляя на практике то, о чем говорила.

Юноша был весьма крепкого сложения, рука тяжелая, как свинец.

— Сейчас будет самое худшее, — предупредила я пациента и обхватила ладонью локоть, чтобы приподнять и вправить вывихнутый сустав.

Он со стоном проговорил:

— Хуже, чем теперь, не будет. Действуйте.

Пот крупными каплями катился у меня по лицу. Вправление плечевого сустава — дело весьма трудное даже при самых благоприятных обстоятельствах, а здесь я имела дело с крупным мужчиной, который провел с вывихнутой рукой уже несколько часов, мышцы отекли и давили на сустав. Работа требовала от меня напряжения всех сил. Очаг находился в опасной близости от нас, и я боялась, как бы мы оба туда не угодили, когда я сделаю рывок, вправляя сустав.

Внезапно послышался легкий щелчок, и сустав встал на место. Пациент пришел в изумление. Не веря в исцеление, поднял руку, чтобы испытать ее.

— Она больше не болит! — воскликнул он с улыбкой восторженного облегчения во все лицо, в то время как остальные мужчины разразились одобрительными возгласами и захлопали в ладоши.

— Будет болеть, — сказала я, вся мокрая от напряжения, но весьма довольная результатом. — Руку надо беречь несколько дней, а первые два или три дня вообще не напрягать. Разрабатывайте ее медленно и постепенно. Прекращайте любое движение, если почувствуете боль, и каждый день накладывайте теплые компрессы.

Давая свои советы, я спохватилась, что, хоть мой пациент слушает меня с уважительным вниманием, остальные мало-помалу переходят от удивления к подозрительности.

— Дело в том, что я медсестра, — пояснила я в свою защиту.

Глаза Дугала, а следом за ним и Руперта остановились на моей груди и несколько задержались с выражением осуждающим и восхищенным одновременно. Потом они обменялись взглядами, и Дугал повернулся ко мне.