Мозг, вежливо выждав пару секунд, сообщил:

– Чтобы попасть на верхний ярус, ньюри, нужно демонтировать распределитель. Это несложное устройство, но в нем много кабелей, а доступ к ним перекрыт поглощающими энергию воронками. Справиться с этим агрегатом без режущих лазерных инструментов затруднительно. Если желаете, я… – Он запнулся на личном местоимении, потом закончил: – Я могу протестировать резервные энерговоды.

– Не стоит, раз мы уже здесь, – буркнул Тревельянов Советник. – Сам проверю.

Приподнявшись на четырех манипуляторах, робот зацепился остальными за край короба и исчез в темной драконьей пасти. Двигался он абсолютно бесшумно – ни лязга, ни скрежета, ни даже шороха не донеслось до Тревельяна. Он ждал, пригнув голову и покачивая в ладони палустар. В голове у него билась одна мысль: если Курс здесь, значит, ему нужно пробраться на жилой ярус. С какой целью? Он пытался испортить воздушный регенератор, важнейший блок системы жизнеобеспечения, он без колебаний убил Зотахи и Пилота, и все это случилось вслед за выстрелом ментального излучателя. Если Курс и прежде являлся убийцей, то хотя бы управляемым, покорным Первому Лезвию, но палустар Ока Хорады это изменил. Теперь киборгу хотелось лишить станцию воздуха или, добравшись до ее экипажа, перебить людей. Он, безусловно, не дорожил своей жизнью. Почему? Что было поводом к такой свирепой ненависти? Поврежденный излучателем разум? Или что-то иное, не столь очевидное?

Восьминогий спутник Тревельяна вынырнул из темной дыры.

– Там его нет, малыш. Проверю вторую щель.

Он скрылся в другом резервном энерговоде, и не прошло и тридцати секунд, как Ивар расслышал звуки возни. Кого-то или что-то тащили вниз, и, видимо, это было нелегкой задачей – в связном браслете раздавалась ругань командора, считавшего, что всякая работа идет быстрее под крепкое словцо. Вскоре из темного отверстия показалась пара манипуляторов, затем – округлый корпус робота, ноги Курса, оплетенные пятью щупальцами, его живот, грудь и шея, вокруг которой был захлестнут последний манипулятор. Наконец Тревельян увидел лицо пленника: глаза выкачены, рот широко распахнут, и кожа уже посинела.

– Ты его задушишь, дед.

– Казнь не хуже прочих, – заметил командор, но хватку ослабил. Швырнув Курса на площадку, он расположился за его спиной, вцепившись в щиколотки, колени и локти киборга; щупальце, давившее шею, осталось на месте.

– Здоровый чертов хмырь! Со мной, конечно, ему не совладать, но тебя и в коже пришибет. Он возился с распределителем и часть воронок уже выломал… Вот так, без всякого лазерного инструмента! Ты, парень, с ним поосторожнее.

Не выпуская из рук палустар, Тревельян присел на корточки, всмотрелся в мутные глаза пленника. Ему почудилось, что них сверкнула искра понимания. Кажется, Курс сознавал, кого он видит и что свершится с ним в ближайшие минуты.

– Ты слышишь меня?

Хриплый шепот был ответом Ивару. С трудом выдавливая слова, киборг пробормотал:

– Да, землянин. Я вижу и слышу тебя, и знаю, что ты пришел убить тварь с Тоу. Не возражаю! Хотя в смерти Джеба Ро я не повинен.

– Это мне известно. Но Зотахи и Пилот на твоей совести.

– У меня нет совести. Я потерял совесть, гордость, память, когда из биолога-похарас Тана Одд стал тем, кто я есть.

– Как это случилось?

Курс не ответил, только дышал часто и глубоко, словно ему не хватало воздуха. Его зрачки померкли, кожа на лице обвисла. Он попытался повернуть голову, бросил взгляд на гибкие щупальца, что оплетали его, и прошептал:

– Боевой робот… ты притащил на станцию боевого робота… Очень предусмотрительно! Йездан видит, каждый из нас что-то взял с собой… Джеб Ро – свой план и Найю Акра… эта отмороженная – свою ненависть к землянам… Зенд Уна – палустар, что в твоих руках, а Первое Лезвие – меня… каждый что-то взял…

– Ты перечислил не всех. Что взяли остальные? – спросил Тревельян.

– Взяли… узнаешь, когда придет срок!

Командор, по-прежнему крепко вцепившись в пленника, заметил:

– Башня у него на месте, никуда не съехала, котелок варит. Допроси его, мой мальчик. Мы пока не знаем, кто прикончил Первое Лезвие.

Это было сказано на земной лингве и осталось непонятным Курсу. Он лишь вздрогнул, когда за спиной раздался лязгающий голос робота.

– Координатора убил тазинто, это видно на панорамной записи. Ты знаешь, кто он? – спросил Тревельян.

– Нет. Первое Лезвие велел мне покончить с Джебом Ро и свалить вину на дикарей. Ему хотелось возглавить миссию и сделать все по-своему… – Курс попробовал шевельнуться, но это ему не удалось – манипуляторы робота оплетали его тело. Сморщившись, он промолвил: – Я бы выполнил приказ, не мог не выполнить, но меня опередили. Кто и почему, не знаю.

– На станцию пронесли гипноглиф. Кто это сделал? Кто убил Первое Лезвие?

– И это мне неизвестно, землянин. Могу сказать лишь одно: багаж Зенда Уна не досматривался.

– Почему?

– Он – Око Хорады.

– Как ты догадался?

– Догадываться было незачем – Лезвие меня предупредил. После Джеба Ро я должен был расправиться с Зендом Уна и, если Найя Акра не захочет подчиниться, убить и ее. Лезвие умел планировать такие акции… вышло бы так, словно отмороженная и лингвист прикончили друг друга. Но и тут я не успел… Зато остальные, остальные!.. Если бы не ты, землянин, все были бы мои! – Пальцы Курса судорожно сжались. – Все!

– Ты был биологом из клана похарас, и тебя звали Тан Одд. Потом ты стал Курсом. Повторяю вопрос: как это случилось?

Страшная судорога исказила лицо Курса. Тело его выгнулось дугой, скрипнули зубы, на безволосом черепе выступила испарина. Словно в забытьи он забормотал:

– Не помню, почти ничего не помню… была блокирована память… эти специалисты – ни на Тоу большие мастера, да проклянет их Йездан! Не помню, как попал к ним в руки… даже теперь не помню, когда вернулась часть воспоминаний… все смутно, очень смутно… была катастрофа, какая-то авария… Тан Одд не выжил… необратимые телесные повреждения, но мозг остался цел… я так думаю…

– Заметь, часть воспоминаний к нему вернулась, – проскрежетал Советник, и в то же мгновение догадка пронзила Тревельяна. Скорчившись под зеркальным потолком, он придвинулся ближе к киборгу и, глядя в его затуманенные зрачки, спросил:

– Тебе вспомнилось, что ты был Таном Одд, человеком из клана похарас, верно? Ментальный излучатель тебя не убил и даже вернул какие-то осколки памяти, разрушив блок? Выходит, Зенд Уна оказал тебе услугу!

– Очень плохую. Лучше бы не вспоминать, а только подчиняться, всегда подчиняться… – Курс с хрипом втянул воздух. – Луч палустара задел меня по касательной, но ты это исправишь, землянин. Ведь исправишь, я не ошибся?

Оружие в руке Тревельяна дрогнуло. Перед ним был несчастный безумец, жертва странного эксперимента, несомненный убийца, но все же человек. По крайней мере, человек наполовину… Заслуживал ли он смерти?

– Твое «я» к тебе вернулось, Курс… то есть Тан Одд… ты осознал свою сущность, частицу прежней индивидуальности… Зачем же начал убивать? Что произошло? Что с тобой случилось?

Пленник, стиснутый прочными оковами манипуляторов, затрясся. Его конечности остались неподвижными, но плечи, торс и голова ходили ходуном, точно в эпилептическом припадке. Серая радужка глаз, цвет которой у кни’лина назывался сумеречным, потемнела, сделавшись почти черной.

– Был в беспамятстве, – прохрипел киборг. – Страх, ужасный страх гнал меня куда-то… Очнулся на нижнем ярусе, в шлюзовой… не знаю, как туда попал… Вспомнил свое имя, и страх сменился ненавистью. Я ненавижу их, землянин! Ни, похарас, другие кланы, всю эту проклятую расу! Ненавижу за то, что сделали со мной! Я уничтожу их! Всех, до кого доберусь! И тебя убью, если представится случай!

– Но я с Земли, а не с Йездана, и не виноват в твоем несчастье. За что ты ненавидишь меня?

Физиономия Курса перекосилась в кривой усмешке.