— У кого же он собирался их укреплять? Если он приговорил к смерти Артура и утопил Фэй, он должен был знать, что дом пуст. Так зачем же звонить?

— А Морин? — спросила Кэрол неуверенно. — Он мог знать, что она должна вернуться.

— Но ведь этот звонок производил нужный эффект только потому, что он мог сказать: «Фэй, дорогая, тебе это удалось?»— спутав голоса. С Морин у него бы этот номер не прошел.

— Тогда он, возможно, знал, что в доме были мы. Вероятно, видел нас, когда мы ходили искать Артура и Фэй.

— Но мы-то уж точно его не видели. Я еще подумал тогда, как пустынно там было. Во всей деревне ни одной припаркованной машины.

— Он мог следить за нами из-за дамбы.

— Но не мог же он предвидеть нашего приезда? Мы же свалились как снег на голову, без всякого предупреждения. Нет, это маловероятно… К тому же, даже если бы он знал, что мы приехали, какой ему в том прок? Он же не мог предвидеть, что к телефону подойдешь именно ты. А что, если бы трубку снял я?

— Он мог все равно попросить к телефону Фэй, — ответила Кэрол, — и бросить трубку, когда бы ему сказали, что ее нет дома. Даже такой звонок мог показаться подозрительным… Допустим, ему только это и было нужно, но, поскольку трубку сняла я и голос оказался похож, он этим и воспользовался…

— Что ж, возможно, — сказал я. — Однако, когда я пытаюсь оценить весь план предполагаемой ловушки, мне он, честно признаться, кажется нелепым. Его осуществление бессмысленно и опасно. К тому же всех улик против Фэй он все равно не объясняет. Ночные прогулки, ее настойчивое желание отправиться в то утро в — Фэйрхавен, а потом столь же решительное стремление присоединиться к Артуру… И еще, кому, кроме Фэй, могло понадобиться убивать Артура? Она бы получила его деньги, а что мог выиграть от его смерти кто-либо другой?

Мы снова немного помолчали. Потом Кэрол сказала:

— А кто наследует деньги Артура сейчас?

— Родственники, должно быть. Завещание, в котором он все оставлял Фэй, будет признано утратившим силу, поскольку было установлено, что она умерла раньше его.

— У Артура был только один родственник, очень дальний, — какой-то троюродный брат или что-то в этом роде. Разве 200 тысяч фунтов стерлингов не достаточно серьезный мотив? А вдруг мы с самого начала рассуждали неверно и думали, что основной целью убийцы было устранить Артура, тогда как на самом деле и Артур и Фэй были убиты, потому что оба были препятствием на чьем-то пути к богатству. Тогда понятно, зачем понадобился столь мудреный план. Убийце нужно было хорошенько запутать следы и полностью отвести от себя всякие подозрения, потому что они в первую очередь пали бы на того, кому преступление выгодно… Скажи, Джеймс, разве мы можем быть уверены, что все это не дело рук того самого дальнего родственника?

— Совершенно невероятное предположение, — заметил я.

— Почему ты так уверен? Ты ведь даже не знаешь, кто он, что он за человек.

— А я тебе говорю, что у тебя чересчур разыгралась фантазия.

Она встала и подошла к окну. Некоторое время она стояла лицом к нему, и в ее поникших плечах были усталость и отчаяние.

— Видишь ли, Джеймс, — сказала она, не оборачиваясь, — если ты не хочешь даже подумать над какой-то другой версией, то для нас с тобой не остается ни малейшей надежды…

Учитывая, сколько времени мы потратили, обсуждая ее абсолютно фантастическую идею о какой-то западне, упрек показался мне несправедливым.

— Я готов рассмотреть любую версию, — сказал я.

— Так давай сделаем это. Ты называешь мои мысли фантазией, даже не взвесив все как следует. Как ты можешь быть настолько самоуверен?.. Мы могли бы по меньшей мере попытаться узнать, где этот самый дальний родственник находился в то время.

— Ничего хорошего из этого не выйдет.

— Но ведь и вреда большого не будет, ведь правда? Что мы с тобой теряем?

Ответ на это мог быть только, один: ничего.

Через час я уже разговаривал по телефону с Джоном Хэмилтоном из Нориджа. Он был очень мил, справился о здоровье Кэрол, и я сказал, что ей гораздо лучше. Мы немного поболтали о том о сем. Потом я перешел к делу. По срочному вопросу, сказал я, нам необходимо связаться с родственником Артура, о котором он нам как-то говорил. Не знает ли мистер Хэмилтон его имени и адреса?

— Странное совпадение, — ответил он, — но не далее как вчера я получил от него письмо. Я тоже слышал о его существовании и уже собирался разыскивать его, но он избавил меня от этих хлопот. Зовут его Эрик Темплер, а живет он в Сент-Осите, Аксбридж; графство Миддлсекс.

— Могу я поинтересоваться, что пишет он в своем письме? — спросил я.

— Почему бы и нет?.. Он пишет, что о двойной трагедии узнал из газет, где я был упомянут как адвокат Артура. Написал он мне потому, что, насколько он понимает, был единственным родственником Артура.

— О себе он что-нибудь сообщает?

— Ни слова. Послание довольно краткое.

Я поблагодарил его, повесил трубку и пошел рассказать об этом Кэрол.

— Вот видишь! — воскликнула она. — Ему не терпится заявить свои права на наследство. Не стал даже дожидаться, пока его разыщут.

— Если, как ты подозреваешь, он из-за денег убил Артура и Фэй, то как раз наверняка выжидал бы, — заметил я. — Он не стал бы выказывать такое нетерпение.

— А может быть, он просто отлично умеет блефовать?

— Нет, — покачал головой я, — ты плетешь свою паутину из воздуха. Тот, кто предположительно убил Фэй и Артура, должен был отлично знать заведенный ими распорядок. В этом мы с тобой, кажется, сошлись мнениями. А этот Темплер, насколько мне известно, никогда даже близко не бывал у их дома.

Кэрол нахмурилась.

— А ты знаешь, — сказала она, — сейчас я припоминаю, как Артур обмолвился однажды, что кузен навещал его… Было это, конечно, еще до того, как он женился на Фэй, но как раз с этого все и могло начаться.

Я усмехнулся. Уж очень кстати пришло воспоминание. Я даже засомневался, не придумала ли она это.

— Он сразу понял, что здесь пахнет деньгами, — продолжала между тем Кэрол. — А Артур наверняка рассказал ему и про диабет, и про инсулин — он же всем рассказывал об этом. Так был подсказан метод… После этого наш родственник долго вынашивает эту мысль, так и сяк вертит ее, но не решается, потому что боится попасться — слишком очевиден мотив. А затем, когда появляется Фэй, у него рождается замысел ловушки, и он понимает, что теперь можно приступать к исполнению замысла. Он вполне мог тайном приезжать в Норфолк, наблюдать, изучать местность. Конечно, это потребовало бы много усилий, но ведь и награда за них его ждала немалая. Для молодого, энергичного человека такая задача — сущие пустяки…

На какую-то секунду я почти поверил, что ее идея не так уж абсурдна, как я думал. И все же здравый смысл вернулся ко мне. Нельзя питать бесплодные иллюзии. Надежды нет никакой.

— Хорошо, — сказал я, — давай отправимся туда и расставим все точки над i. Правда, нам, быть может, следует дать ему знать, что мы собираемся приехать.

— А мы не насторожим его? Я пожал плечами.

— Если у него на совести двойное убийство, он и так все время настороже. Впрочем, как хочешь… Интересно, ты что, серьезно собираешься у него спросить: «Где вы были в ночь с такого-то на такое-то?»

Но Кэрол ничем нельзя было смутить.

— Если он к этому не причастен, — сказала она, — мы легко установим в обычном разговоре, где он был в ту ночь. Если же он начнет вилять и мы поймем, что ему нельзя верить, можно будет все узнать через третьих лиц. Если он вообще в это время куда-то уезжал, он должен был отсутствовать по меньшей мере несколько дней, значит, почтальон или местные торговцы могли это заметить…

У нее заблестели глаза.

— Я просто чувствую, что в нем есть что-то странное. Если скрывать ему нечего и он знает, что он был единственным родственником Артура, то почему же, узнав из газет о его гибели, он не явился ни на похороны, ни на заседание суда?