— Кажется, ваша сестра взвалила на себя немалую обузу.

— Да, но не такую большую, как вы думаете. Артур ведет вполне нормальный образ жизни, на первый взгляд по крайней мере. Человек он разносторонний и энергичный: много ходит под парусами, совершает пешие прогулки, наблюдает за птицами.

— Ему может стать хуже?

— Видимо, нет. Его состояние стабилизировалось — кажется, так это называется у медиков.

— Они могут иметь детей?

— Его врач говорит, что никаких противопоказаний нет. А Фэй очень хотела бы, я знаю.

— Представьте, что у них тоже родятся близнецы.

— Ну, это маловероятно. И я бы этого не хотела. Иногда близнецов растить очень трудно. Мне кажется, они не слишком желанны.

— По-моему, я знаю одно исключение. Кэрол улыбнулась:

— Налейте мне, пожалуйста еще немного кофе.

Наш разговор продолжался, пока ресторан не опустел, а официант начал заметно нервничать. Потом я отвез Кэрол в Бэйсуотер, где она жила. Мне стало ясно, что она не злоупотребила щедротами Артура, потому что район был запущенный, а викторианский дом уродлив. Она сказала, что снимает меблированную комнату на втором этаже, где есть кухонька и ванная. Она не пригласила меня войти, да я и не хотел этого. Меня интересовало только одно: когда мы встретимся снова? Мне удалось уговорить ее назначить нашу встречу на послезавтра. Я обнял ее и поцеловал, причем поцелуй получился совсем не дружеским. Высвободившись из моих объятий, она слегка дрожала. «Спокойной ночи, Джеймс», — сказала она, выскользнула из машины и скрылась в парадном.

Домой я ехал в возбужденном и приподнятом настроении. Сколько сюрпризов за один вечер, и все приятные! Я знал теперь, что Кэрол не только красива, но и умна. В ее случае божий дар безусловно достался ей целиком. Она была отличным собеседником и со мной чувствовала себя непринужденно. Должно быть, и я ей понравился, иначе она не согласилась бы снова встретиться со мной так скоро. Со мной же все было ясно: я по уши влюбился.

Дальнейшие события развивались настолько быстро, насколько позволяла напряженная работа в моем отделе МИДа. Предстояла конференция министров иностранных дел, которая, как обычно, должна была подготовить почву для многосторонней встречи в верхах. Мой шеф, Джон Алленби, по вечерам уходил домой с ворохом бумаг и возвращался на работу каждое утро все бледнее и бледнее. Я же никак не мог убедить себя, что момент требует от меня полного самоотречения. Я начал активно ухаживать за Кэрол, выкраивал свободные вечера, чтобы поужинать и потанцевать с ней, метался между Сент-Джеймсом и Бэйсуотером, а по выходным уезжал с ней за город. То был период волнующих открытий и безудержного счастья. Я был вполне уверен в собственных чувствах, а со временем у меня не осталось сомнения, что она отвечает мне взаимностью. Речи о женитьбе я пока не заводил — мне не хотелось, чтобы она чувствовала, будто ее торопят, — но сам я хотел жениться как можно скopee. С моей точки зрения, никаких причин откладывать свадьбу не существовало. Мне было уже тридцать, карьера вполне удалась. К тому же, благодаря значительному состоянию, полученному от бабушки, я был весьма обеспеченным человеком и ни от кого не зависел.

В одну из наших встреч я сказал Кэрол, что очень хотел бы навестить вместе с ней моих стариков, которые жили в фамильном доме в Мелвуде. Она с удовольствием приняла приглашение. Я позвонил маме, и она сказала: «Конечно, Джеймс, мы будем рады. Приезжайте в субботу к обеду». Мама отнеслась к новости совершенно спокойно. Она спросила, кто такая Кэрол. Я ответил, что мы познакомились в Германии и что она актриса. «В самом деле? Как интересно…» По голосу можно было сразу понять, что она не воспринимает всего этого всерьез. Ведь все романы, которые я заводил прежде, заканчивались, едва успев начаться. Мама всегда считала, что если мне чего-то и не хватает, так это вдумчивости и рассудительности. По ее мнению, я слишком много значения придавал внешней привлекательности, чересчур увлекался хорошенькими мордашками, чтобы выбор был сделан правильно. Учитывая это, ее скептицизм можно было понять. Наверное, я действительно бывал легкомыслен, но только теперь это все в прошлом…

По дороге в Суссекс в ту субботу Кэрол была необычайно молчалива, и я начал догадываться, что идея «смотрин» не так уж ей по душе. Естественно, еще задолго до поездки она расспрашивала меня о родителях, и я рассказал ей, как бы между прочим, что отец мой был губернатором одной из наших ныне утраченных колоний, перед отставной его по обычаю возвели в рыцарское достоинство. Теперь же он просто сельский джентльмен, пишущий мемуары. Она восприняла это как должное, по крайней мере так мне показалось. Однако вид нашего импозантного дома и большого, ухоженного парка с искусственным озерцом явно смутил ее.

— Милый, мне страшно, — сказала она, когда я подрулил к входу, украшенному колоннадой. — Это все не по мне.

— Тебе нечего бояться. Ты выглядишь просто божественно, — попытался успокоить ее я. — Вот увидишь, все будет хорошо.

И в самом деле, все прошло отлично. Отец показал нам образец эдвардианской манеры ухаживать за милыми девушками, не скрывая восхищения красотой Кэрол. Мама, которая сразу почувствовала, что на этот раз я настроен серьезно, то и дело вставляла в разговор вопросы о Кэрол, но делала это, надо отдать ей должное, с большим тактом. Как в свое время я сам, мои родители были заинтригованы, узнав, что у Кэрол есть сестра-близнец, абсолютно похожая на нее. Некоторое время разговор шел только об этом. Кэрол к тому времени вполне справилась со своим волнением, держалась спокойно и с достоинством.

Поздно вечером, когда я отвез Кэрол домой и вернулся к себе, мне, как я и ожидал, позвонила мама.

— Ну, как она тебе? — спросил я.

— Что ж, она обаятельна, умна и очень, очень недурна собой…

Это звучало неплохо, но в ее словах чувствовалась сдержанность.

— Я рад, что ты так думаешь, мама, — сказал я, — потому что собираюсь на ней жениться.

— Мы с отцом так и поняли.

— Правда, не знаю, согласится ли она. Я ведь предложения ей еще не сделал.

— О, она согласится… — И после небольшой паузы мама добавила: — Но только не кажется ли тебе, что ты чуть-чуть торопишься? Ты с ней знаком всего неделю-другую, это же очень мало.

— Я в ней абсолютно уверен.

— Ну что ж, если это не просто очередное увлечение…

— Ни в коем случае! — сказал я твердо.

— И все же должна тебе сказать, что я чувствовала бы себя намного спокойнее, если бы ты знал о ней чуть больше. Ее мать, должно быть, странная женщина, если вот так уехала… По сути дела, семьи у твоей Кэрол нет.

— Почему же? У нее прекрасная сестра.

— Ты вроде бы еще не встречался с ней, — заметила мама не без ехидцы.

— Нет, не встречался, — согласился я, — но помни: она в точности как Кэрол.

Мама рассмеялась:

— Я вижу, ты уже принял решение и отговаривать тебя бесполезно. Ты ведь будешь держать нас в курсе своих планов, не так ли?

— Непременно.

— Должна тебе сказать, что она в самом деле нам понравилась. Мы желаем вам обоим большого, большого счастья…

На следующий день я обедал с Кэрол, а после, когда мы гуляли в парке, предложил ей выйти за меня замуж. Она ответила согласием. В тот же день в магазине фирмы «Эспрейз» мы вместе выбрали бриллиант для ее обручального кольца.

Мне очень хотелось познакомиться с сестрой Кэрол, во-первых, потому, что мне любопытно было увидеть вторую «половину» этого чуда, а во-вторых, чтобы посмотреть на близнецов вместе. Я нисколько не опасался, что их взаимная привязанность создаст для меня какие-то проблемы, но ведь во всякой женитьбе приходится считаться с родственными связями. Кэрол сообщила Фэй по телефону о нашей помолвке, и вскоре пришло приглашение провести уик-энд в Норфолке.

В следующую субботу, прекрасным апрельским днем, мы выехали на моей «лагонде» к Пепельному Берегу. Весь путь занял три часа. Я был в том настроении, когда нравится буквально все, и их небольшая деревушка показалась мне восхитительным местом. Она как бы распадалась на две части. Одна состояла из лепившихся к дороге домов с магазином, пабом и с внушительного вида церковью, что строили в этих краях в средние века торговцы шерстью. Все утопало в зелени.