— Это как если кто-то испортил воздух в комнате, вам следует сделать вид, что не заметили? — произнес тот же самый здоровенный детектив. Очевидно, в классе шестом-седьмом он играл среди ребят роль клоуна и до сих пор из этой роли не вышел.

— Не совсем, — серьезно ответила Кейт. — Но что-то вроде этого. И разговаривайте со своим напарником. Допустимы замечания вроде: «эта картина интересная» или даже «потрясающая», но ни в коем случае не «симпатичная».

— А «ужасно миленькая» тоже нельзя сказать? — спросил «школьный клоун».

Браун бросил на него хмурый взгляд:

— Маграт, ты, наверное, забыл, что мы охотимся на убийцу. Хитрого, коварного психопата. Молодого и сильного. Теперь слушайте все. Оружие держите наготове, но применяйте только в самом крайнем случае. Не дай Бог нам его спугнуть. Он нужен живым.

— Зачем? — спросил молодой коп у стены.

— Затем, — ответил Браун, — чтобы задать ему несколько вопросов.

Из комнаты для совещаний Кейт вышла вместе с Ники Перлмуттером. Их обогнали двое детективов, «школьный клоун» и его напарник. «Клоун» хлопнул Перлмуттера по спине:

— Ники, мальчик, поторопись. А то девушки расхватают у Джеффри все туфли и тебе не достанется. — Он толкнул локтем напарника, и они, захихикав, свернули за угол.

— Тупой и еще тупее, — заметила Кейт.

— Верно, — отозвался Перлмуттер. — Представляете, каково быть копом-геем?

— Нет. Но я знаю, каково быть копом-женщиной. Это граждане второго сорта.

— В таком случае все геи-мужчины относятся к третьему сорту, а геи-копы… трудно даже сказать. Бывало, еще не выйдешь из комнаты, а уже кто-нибудь из засранцев бормочет себе под нос: «У, пидор поганый!» Вы слышали замечание нашего добряка, агента Собецки? «Одним пидором меньше». Это он так высказался насчет зверского убийства того бедного парня.

— Собецки — дрянь, — бросила Кейт.

— Да у нас половина людей думает так же, как он. А как ненавидят афроамериканцев. Особенно с дипломами Гарварда. Тоже шепчут им вслед: «У, ниггер поганый». — Перлмуттер вздохнул. — Помню, раз в церкви, мне тогда было лет десять, я сидел с мамой. Она оставалась набожной, хотя и вышла замуж за еврея. Постоянно посещала церковь. Так вот, священник с кафедры предавал анафеме гомосексуалистов. Говорил, что всем им уготовано место в аду. Никогда этого не забуду.

— Господи, а сами священники! Помните дело педофилов? — Кейт улыбнулась. — Есть даже анекдот на эту тему. Плывут на «Титанике» учитель, адвокат и священник. Корабль начинает тонуть. Учитель кричит: «Спасайте детей!», адвокат вопит: «В задницу этих ваших детей!», а священник деловито осведомляется: «Вы думаете, у нас хватит времени?»

Перлмуттер рассмеялся.

— И в аду наверняка веселее, — добавила Кейт. — Так что не расстраивайтесь.

Неужели это не сон?

Он протягивает руку, касается экрана телевизора, желая убедиться, что это на самом деле. Ошеломленный, смотрит на свою картину, городской пейзаж, а исто-рич-ка искусств объявляет что-то насчет галереи. Он мигает, щурится, ловит ртом воздух. Затем хватает блокнот, быстро записывает. Потом, когда она исчезает с экрана, он читает и перечитывает ее слова, которые нацарапал в блокноте.

«Многообещающий новичок. Талантливый художник. Галерея Херберта Блума. В Чел-си».

Внимательно смотрит на свои записи целую минуту. Затем зовет:

— Донна! Тони! Дилан! Бренда! Все! Слушайте! — Он несколько раз рассказывает им о своей картине, показанной по телевизору, о выставке. — Она видела. Мои картины. И они ей нравятся!

Однако эйфория длится недолго.

Как попасть на выставку? Что, просто войти в галерею и сказать: «Это мои картины»? Нет. Они, наверное, думают, что он дурак? Полезет в ловушку?

— Что скажешь, Донна?

— Полагаю, ты должен что-то придумать.

— Конечно, конечно, — произносит он голосом Дилана. — Ты должен что-то придумать. У тебя ведь всегда получалось.

Он размышляет. В голове, как всегда, мешанина — рекламные слоганы, песенки, обрывки радиопередач.

Да, это правда. У него всегда получалось.

Он бросает взгляд на экран. Там женщина с волосами красного дерева в блузке цвета земляники бредет по зеленой лужайке с бокалом колы в руке. Падает спиной на диван и плачет от счастья. Слезы затуманивают глаза, отчего цвета на экране сливаются в яркую радугу.

«Это действительно чудо — я излечился и… выставка.

Моя выставка!»

Теперь осталось только разработать план.

Клэр Тейпелл смяла «Пост» и швырнула на стол.

Браун покачал головой:

— Чертова пресса всегда узнает все раньше нас.

Тейпелл шумно вздохнула.

— Это может привлечь публику.

— У нас подготовлен список гостей, — сказала Кейт. — В галерею никто не войдет… кроме подозрительных молодых людей.

— Но их может оказаться больше, чем мы ожидали, — заметила Тейпелл.

— Едва ли кто-то из серьезных любителей искусства заинтересуется этим. — Кейт показала на газету. — Зеваки, возможно, захотят поглазеть на картины убийцы. А вообще нью-йоркская публика пресыщена живописью всех направлений и жанров, так что суетиться не станет. Кроме того, в газетах напечатаны репродукции его картин. И все увидели, что это барахло.

В комнату вошел агент Грейндж с газетой «Нью-Йорк пост» в руке.

— Вы уже видели?

— Только что прочитала, — сказала Тейпелл.

— Этим репортером… — он посмотрел на фамилию автора материала, — мы немедленно займемся.

— Давайте вначале проведем выставку, а с ним вы разберетесь завтра, — устало проговорила Клэр Тейпелл.

— В галерее у меня шесть агентов. — Грейндж бросил взгляд на Кейт. — Не беспокойтесь, они все в черном. Шестеро мужчин и две женщины. Все с рациями, встроенными в браслеты. За углом будет стоять фургончик. На случай, если он появится раньше, с пяти до семи на противоположной стороне улицы я поставил двух агентов, закамуфлированных под туристов, с картой Нью-Йорка, все как положено. Потом один, изображающий бездомного, останется на ночь.

Браун посмотрел на часы.

— Двое моих детективов уже в галерее. А к шести на выставку прибудут еще двадцать копов, якобы коллекционеры и критики. Плюс бармен и официант. Два детектива будут дежурить всю ночь в обычной машине напротив галереи. Если он захочет посмотреть выставку после закрытия, ему придется ломать замки или бить окна.

— Я тоже буду в галерее с шести до восьми, — сказала Кейт.

— Обязательно возьмите с собой пистолет, — предупредил ее Браун.

— Конечно. Хотя вряд ли он попытается предпринять что-то на людях.

— Никогда заранее не знаешь, какой фортель выкинет психопат, — сказал Браун. — Я буду неподалеку. При малейшем намеке на опасность вы подадите сигнал мне или любому из копов.

— Я тоже буду рядом, — вставил Фримен.

— А психоаналитики ФБР носят оружие? — спросил Браун.

— Нет. — Фримен улыбнулся. — Думаете, оно мне понадобится?

— В случае чего я защищу вас, — заверила его Кейт, улыбнувшись.