Джаспер все еще моргал, но уже в замедленном темпе. Значит, таблетки начали действовать. Он облизнул губы, качнул головой. Ссутулился. Перестал бормотать.

— Я вижу. Цвета. Настоящие цвета.

— Конечно. А теперь посмотри на меня. Мои глаза зеленые?

Он медленно перевел на нее сонный взгляд.

— Да.

Кейт не знала, придумывает он или лекарство вызвало галлюцинации. Она тоже чувствовала легкое головокружение. Веки отяжелели.

— Они очень красивые… цвета морской волны, — произнес он, едва ворочая языком.

— Да. Теперь посмотри вон на ту картину. Видишь, что небо темно-голубое?

Он пристально вгляделся в картину, чуть подрагивая веками.

— Да… темно-синее.

— Правильно, темно-синее. Прекрасно. — Он что, действительно видит? — Теперь смотри ниже. Под синим очень красивый цвет. Оранжевый. — Она сунула руку в сумку. — Видишь?

— Да… оранжевый…

Он все еще сжимал в руке нож, но веки были наполовину прикрыты. Пальцы Кейт коснулись рукоятки пистолета, и в этот момент из телефона раздался негромкий скрипучий голос. Она замерла.

— Что это? — Он раскрыл глаза и заморгал.

— Я ничего не слышала, — сказала Кейт. — Ничего.

— Это опять… шум, — пробормотал он. — Всегда один и тот же шум…

— Все в порядке. — Кейт говорила медленно, отчетливо произнося каждое слово, чтобы было понятно на том конце линии. — Тебе здесь, со мной, ничего не угрожает, в моей квартире у Центрального парка. И больше незачем никого обижать. Положи нож. И ничего не говори. — Последнюю фразу она адресовала не Джасперу, а тому, кто был на другом конце линии. — Понял? Не говори.

Джаспер склонил голову набок, прислушался. Голоса в голове замерли.

— Я так… устал.

— Пора отдохнуть, — сказала Кейт, надеясь, что Браун слышит ее. — Ты прекрасно видишь цвета. Значит, действительно вылечился.

— Но… — Он вгляделся в Кейт. — Мне кажется, они… пропадают.

— Это потому, что ты устал. — Теперь ей наконец удалось крепко ухватиться за рукоятку пистолета. Она могла выстрелить немедленно. Это было не трудно. Он уже не успеет среагировать. Кейт прижала палец к курку.

— Нож, Джаспер. Положи. Осторожно.

Он несколько секунд с удивлением рассматривал нож в своей руке, затем медленно положил его на стойку. Кейт, затаив дыхание, наблюдала за ним.

— Вот так. Ты хороший мальчик. Чудесный мальчик. Умный, талантливый мальчик.

Он положил нож и посмотрел на нее. Его полузакрытые глаза наполнились слезами.

— Оставь нож там и иди ко мне. Я позабочусь о тебе.

Не отпуская рукоятку пистолета, она положила мобильный телефон на столик и протянула ему руку.

Он смотрел на нее, медленно моргая, затем подался вперед и приник к ней. Кейт быстро схватила нож, разрезала пленку, освободив руки и ноги Нолы, и тихо бросила:

— Иди.

Та выбежала из комнаты.

Кейт обняла его за талию и повела к дивану. Уложила. Он тут же начал снова бредить, но теперь уже шепотом.

— Ты… действительно… хочешь… обидеть меня… иногда я… чувствую себя таким… молодым… удвой… удовольствие… удвой…

Она начала гладить его, продолжая сжимать другой рукой пистолет. Вдруг он раскрыл покрасневшие глаза.

— Расскажи мне… о них. О цветах. Сделай так, чтобы… я снова увидел их.

— Закрой глаза. — Кейт крепко прижала пальцами его веки. — Теперь представь себе цветок.

— Какой… цветок? Я не знаю никаких цветков.

— Ш-ш-ш… Успокойся. Я выберу для тебя цветок, хорошо?

— Да. — Он снова прижался к ней, обжигая дыханием шею.

— Это мой любимый цветок, — сказала Кейт. — Маленький, размером примерно с серебряный доллар. Можешь представить?

— Да.

— Называется анютины глазки. Растет небольшими пучками, как группа друзей.

— Друзей, — повторил он.

— Правильно. У каждого цветка несколько лепестков, окрашенных в прекрасные цвета. Такие насыщенные и разнообразные. Индиго, синевато-фиолетовый и пурпурный. Представил?

— Да. Пурпурный и… синевато-фиолетовый. Я представил.

— Анютины глазки похожи на лица, прекрасные лица. Там есть еще яркий розовый цвет и…

Он с усилием поднял голову.

— И… ослепительный?

— Да, ослепительный тоже.

Он снова уронил голову ей на плечо, закрыл глаза.

— Я могу… видеть их. Могу. Они… такие… красивые.

Его веки еще немного подергались, а затем он затих.

— Это хорошо, очень хорошо, — прошептала она, забыв, что перед ней монстр, кровавый маньяк, загубивший больше десятка жизней.

Кейт и Ники Перлмуттер наблюдали, как двое дюжих полицейских выводят Джаспера из ее квартиры. В наручниках, волоча ногами по полу, он напоминал тряпичную куклу. Рядом стояли Флойд Браун и медик из команды «скорой помощи».

— Я знаю, вы думаете, что я должна была пристрелить его, когда представилась возможность, — сказала она, напрягаясь, чтобы держать глаза открытыми.

— Почему вы не сделали этого?

— Прежде всего, потому, что не было необходимости. Лекарство подействовало. Он отключился. — Кейт сдержала зевок. — Я рискнула, решила сыграть в русскую рулетку, надеялась, что справлюсь с ним.

— Опасная игра.

— Но у меня был пистолет.

— Что он принял? — спросил медик.

— Снотворные таблетки. Тридцать миллиграмм амбьена.

— И совсем не похож на убийцу, — пробормотал Перлмуттер.

— Да, — согласилась Кейт, — совсем не похож.

В гостиную заглянул другой медик.

— С девушкой все в порядке, но начали отходить воды.

— Что? — Кейт встрепенулась. — О Боже!

На зеленой лужайке расстелено покрывало. Сквозь ветви пробиваются солнечные лучи, покрывая его яркими желтыми пятнами. Ричард откупоривает шампанское. Улыбается. Бутылка поблескивает. Кейт щурится. Она знает, что он собирается сказать.

— Выходи за меня замуж.

— Почему бы и нет? — отвечает она.

Они оба смеются. Затем пикник расплывается, и она оказывается в зале. Кругом люди, много людей. Все рассматривают развешанные по стенам картины маньяка с резкими абсурдными цветами. Кейт берет сигарету у мужчины рядом — это Чарли д'Амато, — смотрит на картины. Внезапно ее имя, многократно написанное на краях, отделяется и начинает плавать по комнате, похожее на змея из сказки. А рядом небольшие нарисованные карандашом лица с заклеенными ртами. Она силится вспомнить, что они значат, и не может.

К ней протискивается Ричард, и Кейт замечает, что он какой-то странно прозрачный.

— Я хочу, чтобы ты не курила, — говорит он.

— Все, бросаю, бросаю, — отвечает она.

Д'Амато улыбается и угощает ее новой сигаретой. Дает прикурить. Его запонки сверкают, из зажигалки вырывается оранжевое пламя, которое охватывает зал. Начинается паника, но они заняты только друг другом.

Ричард кивает с улыбкой:

— Все будет в порядке.

— Я знаю, — отвечает Кейт.

Он касается ее лица кончиками пальцев. Они теплые.

— Я люблю тебя.

— И я тебя.

— Но мне нужно уходить.

— Пожалуйста, останься со мной.

Ричард ласково улыбается:

— Не могу. Но я всегда здесь, когда нужен тебе.

— Ладно. Я поняла. — Его пальцы становятся холодными.

— Спасибо, — говорит он.

— За что? — спрашивает Кейт и смотрит в окно, за которым видно темно-синее небо со звездами, мерцающими, как лампочки на новогодней елке.

— За все хорошее. Его было так много.

— Не так уж много.

Звезды собираются в туманность, завихряются и уносят его с собой.

Кейт посмотрела на подушку Ричарда, залитую ярким солнечным светом, который в первый раз за несколько недель пробил облака. И этот сон тоже в первый раз за все время не был таким кошмарным.

Она встала, приняла душ, вымыла голову, оделась.

Убрала с туалетного столика рядом с фотографией Ричарда оплывшие поминальные свечи. Отнесла на кухню и бросила в мусорную корзину, где заметила пустой пузырек от амбьена.