Сохранять в тайне существование раката оказалось удивительно просто. Система после битвы никогда не привлекала большого внимания. Несмотря на огромное количество металлолома, оставшегося после разрушения «Звездной кузницы», никто не пытался хоть что-то из него собрать. Не желая осквернять плавучие могилы своих солдат, Республика решила отдать дань памяти мертвым, придав Легону статус охраняемой исторической зоны. Технически, вход в систему без официального разрешения считался для любого корабля незаконным.

Но никто и не пытался раздобыть подобное дозволение. У системы не было собственных ресурсов или чего-то значительного, за исключением охраняемого звездолетного лома. Она располагалась за пределами всех привычных гиперпространственных троп и торговых путей - так далеко, что даже контрабандисты не обращали на нее внимания. Небольшую запись о ее местонахождении добавили в официальные архивы Республики, и как крохотное пятнышко она даже отметилась на кромках самых детализированных звездных карт. Если бы не это, система с тем же успехом могла не существовать совсем.

Бэйн понимал, что все отнюдь не так просто. Неизвестный мир был местом невероятной Силы. Именно здесь могли появиться на свет первые служители темной стороны: вожди раката, которые повели свой народ на завоевание и порабощение сотен миров еще за десять тысяч лет до того, как вся остальная Галактика открыла технологию гиперпривода. Это могущество было сконцентрировано в «Звездной кузнице», и могло освободиться при ее разрушении.

Джедаи понимали это, и испугались того, какое зло может взрасти в таком месте. Согласно инструкциям, должностные лица Республики изолировали целую систему, эффективно отгородив ее ото всей остальной Галактики. В последующие столетия джедаи трудились, не покладая рук, чтобы сохранить это в тайне. История Ревана и Малака продолжала жить, так же как слухи и домыслы относительно раката, но истинная природа Неизвестного мира была похоронена под покровом секретов и лжи.

В архиве Академии Бэйн натолкнулся на обрывки, указывающиее на правду. Поначалу он даже не осознал смысл того, что видел. Небольшое упоминание мира - тут. Ссылка на него - там. Понимание приходило неспешно, по мере постепенного постижения тайн темной стороны. Чем больше росли его знания, тем ближе он подбирался к разгадке всей головоломки. Он намеревался раскрыть ее в Долине Темных Повелителей, но потерпел неудачу. Теперь он прилетел сюда, чтобы заполучить последний кусочек.

Планета предстала взору лоскутным одеялом мелких тропических островков, разделенных сверкающим голубым океаном. Бэйн воспользовался сенсорами «Валцина», чтобы отыскать самую большую часть суши, затем устремился вниз в поисках места для посадки. Остров был почти целиком покрыт густыми, пышными джунглями, но не было ни одной прогалины, достаточной для его корабля. В конце концов, он сбавил скорость и медленно начал снижение, опуская «Валцин» на хрустальный песчаный пляж.

Едва нога Бэйна коснулась поверхности Неизвестного мира, как он ощутил низкое гудение, сходное с тем, что поначалу было на Коррибане, только намного сильнее. Даже воздух казался другим: отягощенным древней историей и давно позабытыми секретами.

Стоя спиной к океану и пристально всматриваясь в непроницаемый барьер леса, который покрывал почти весь остров, он ощутил кое-то еще: чье-то присутствие; жизненную силу огромного размера и мощи. И это что-то двигалось по направлению к нему. Быстро.

Несколько секунд спустя он услышал, как создание продирается через подлесок. Чудовищный охотник, привлеченный посадкой корабля, искал свежую добычу.

Ранкор вырвался из леса и вприпрыжку поскакал по песку, издавая ужасающий вопль. Бэйн не двигался, наблюдая за его приближением и восхищаясь скоростью, с которой двигался крупный зверь. Когда между ними оставалось менее полусотни метров, Бэйн хладнокровно выставил вперед руку и потянулся Силой, чтобы коснуться разума атакующего чудовища.

По его безмолвной команде зверь неуклюже притормозил и, пыхтя, застыл на месте. Бэйн подошел ближе, проявляя осторожность и старательно сохраняя под контролем хищные инстинкты ранкора. Тот был спокоен, оставаясь послушным как тонтон, осматриваемый наездником.

По его размеру Бэйн понял, что это взрослый самец, хотя яркая расцветка шкуры и незначительное количество шрамов наводили на мысль о недавнем достижении зрелости. Бэйн положил ладонь на одну из массивных лап ранкора, ощущая трепет мускул под кожей, по мере того, как проникал все глубже в его животный мозг.

Он ничего не нашел о Мастерах, которые однажды приручили этих зверей как стражников и ездовых животных. Он не удивился: раката исчезли за много веков до того, как этот ранкор появился на свет. Но Бэйн искал нечто еще.

Его атаковал коллаж изображений и ощущений. Бесконечная охоту в лесу, чаще всего оканчивающаяся успехом. Разорванные сухожилия и кости. Пиршество пока еще теплой добычей. Поиски самки. Борьба с другим ранкором за доминирование. А затем, наконец, он нашел то, что искал.

Глубоко в воспоминаниях зверя был скрыт образ величественной четырехгранной пирамиды, стоящей в самом сердце джунглей. Ранкор видел ее лишь однажды, когда был детенышем на попечении у самок. И все же сооружение оставило неизгладимое впечатление в его грубом разуме.

Ранкор был животным, вершиной пищевой цепи Неизвестного мира. Он не знал страха, но все же испустил утробный стон, когда Бэйн извлек воспоминание о храме. Зверь вздрогнул, зная, чего от него хотят, но не в силах этому противиться; Сила вынуждала его повиноваться.

Ранкор припал низко к земле, чтобы Бэйн мог запрыгнуть ему на спину. Он осторожно поднялся на лапы, с наездником, взгромоздившимся на его могучие, сутулые плечи. По приказу Бэйна зверь двинулся вперед, оставляя позади пляж и направляясь обратно в лес, неся его к древнему ракатанскому храму.

Прошел почти час, прежде чем Бэйн добрался до цели. Растительность вокруг изобиловала жизнью, но когда он двигался через джунгли, то не видел никого крупнее насекомых или маленьких пичуг. Большая часть тварей бросалась врассыпную, чувствуя приближение ранкора. Они исчезали задолго до того, как Бэйн приближался на достаточное расстояние, чтобы уловить даже намек на их присутствие. Но острое обоняние ранкора частенько ловило их след, и Бэйну не раз приходилось обуздывать охотничьи инстинкты зверя, не давая тому свернуть с курса.

Сдерживать зверя от того, чтобы он не умчался в погоню за своей добычей было совсем не легко, но стало еще сложнее вести его вперед, когда они приблизились к храму. Через каждые несколько шагов он пытался повернуть или внезапно сойти с дороги. Один раз он даже попробовал встать на дыбы и стряхнуть Бэйна с плеч.

Бэйн не видел сквозь толщу растительности дальше нескольких метров, но знал, что они уже близко. Он чувствовал мощь храма, взывающую к нему из-за плотной завесы спутанных лоз и переплетенных ветвей. Еще сильнее погрузившись в объятия темной стороны, он подавил последние частицы могучей воли ранкора, чтобы усмирить его и подогнать.

Внезапно они вынырнули из джунглей на поляну в сотню метров шириной. В самом центре высился ракатанский храм. Монумент, выполненный из резного камня, и вздымавшийся к небу почти на двадцать метров. Единственным входом служила высеченная в стене широкая арка, которая располагалась на самой вершине огромной лестницы. Стены храма были первозданны: белые и гладкие, незапятнанные вездесущим лишайником и вьющейся лозой. Окружающий ландшафт был скуден, и не представлял собой ничего, кроме невысокой травы, стелящейся мягким ковром. Казалось, что джунгли страшились приблизиться и завладеть древним камнем.

Бэйн соскочил с ездового животного, сосредоточив все внимание на возвышающемся перед собой строении. Ранкор, почувствовав свободу, развернулся и исчез в подлеске. Ужасающая громыхающая какофония его бегства перекрывалась мучительными стонами, но Бэйн уже ни на что не обращал внимания. Он не нуждался больше в ранкоре; он нашел то, что искал.