— А сейчас отчаянная сука решилась на шантаж? — холодно и хищно усмехнулся Захар. — Тебе ничего не обломится! Можешь хоть всю мою родню в задницы перецеловать! Мне, конечно, жаль этого несчастного ребёнка, он не нужен ни мне, ни тебе, потому что из тебя выйдет отвратительная мать. Но ничем помочь не могу, твой план не сработал, мне ты этим жизнь не сломаешь, а вот себе и ребёнку да, но это уже на твоей совести. Так что рисуй картины своей желчью, борись с токсикозом и строй замки на песке. Будешь меня донимать — я отвечу, пресекать я умею, ты знаешь. Лучшее — сможешь устроиться в третьесортную школу учителем рисования. На алименты тоже сильно губы не раскатывай, будешь получать минимум, установленный государством. Поздравляю, лахудра, ты укусила себя за хвост. Совать палки в колёса, рыть ямы и строить козни — ты, явно, не мастер. Последующее общение только через адвокатов, мои люди свяжутся с тобой. Отныне, ты нежелательный гость в моём доме, а твой номер будет заблокирован. …И этот ребёнок никогда не станет моим наследником! — прошипел он под конец, бросив трубку.

Вжавшись в сидение, я, чуть дыша таращилась на него во все глаза. Да, Захар мог быть жёстким и меня пугало насколько, ведь это явно был не предел. Бывая безумно нежным и внимательным, одновременно этот мужчина мог выпускать своих внутренних чудовищ, беспощадных, разящих и кровожадных. А мне бы не хотелось бояться понравившегося мне мужчину…

— С подлыми и малодушными людьми общаться иначе у меня не выходит! — бросил он, всё ещё пыхтя, будто прочитав мои мысли. — Гадина пошла на крайние меры! А я принципиально не позволяю таким одержать победу! Ты ведь понимаешь, что таким образом мужчин не возвращают, не используют и истощившиеся, сошедшие на нет отношения не восстанавливают?! — взглянул он на меня потемневшим от эмоций своим серым возмущённым взглядом.

— Я понимаю, что жить вместе, ненавидя друг друга это не выход, но … ты был так резок…

— А только так в таких случаях и нужно поступать! Резко, за себя нужно бороться жёстко оскалившись! Никому и никогда я не позволяю загонять себя в угол. Если меня загоняют в тупик — я ломаю стены!

— Но ребёнок, он ведь не виноват… — попыталась заикнуться я.

— Виновата его курица мать. Я не умею любить насильно. Тем более ребёнка, подсунутого мне таким подлым образом. Если она хотела поиметь меня, то здесь она где сядет, там и слезет, а бабок не получит. Я буду любить только того ребёнка, которого страшно захочу зачать с любимой женщиной, ребёнка, чьё рождение с нетерпением буду ждать, каждый день гладя растущий живот, выбирая имя, и первым после родов возьму его на руки. Ребёнок должен быть желанным!

— Да, но бывает иначе. Иногда любовь просыпается и к нежеланному ребёнку.

— В редких случаях, когда в груди огромное, бескорыстное, чистое сердце! — бросил он в ответ. — Как у тебя, например. — У меня бы с этим возникли проблемы. Моё же сердце жёсткое, ссохшееся и очень упрямое. Заметь, я никогда и не утверждал, что я душка, любящий котят и млеющий при виде детей. Но я не плохой человек. Быть принципиальным не грех.

— Тогда, разреши узнать, как ты хочешь строить со мной отношения и даже семью, если у меня есть нежелательный для тебя ребёнок, которого ты, по всей видимости, не сможешь принять? Ты ведь понимаешь, что я не откажусь от своего сына, я люблю его больше жизни, и никогда не поставлю мужчину выше, чем своего ребёнка.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- И всё-таки я намерен сроить эти отношения, — без капли сомнения, бросает мне в ответ Захар, беря меня за руку, настойчиво подтягивая ближе к себе. — Ради тебя, я хочу попытаться его принять. Я не утверждаю, что будет легко, но это возможно. Людям с такими характерами и проблемами, как у нас с тобой вообще трудно с кем-нибудь сойтись, притереться, полюбить и найти счастье в жизни. Но меня безудержно тянет к тебе, я хочу быть с тобой, Злата. Я вижу нас вместе. Мало того — я чувствую нас вместе. И да, я упрямый, упорный, бронированный наглец и безграничный собственник. Мы будем строить наши отношения, нашу семью, кирпичик за кирпичиком, шаг за шагом. Это я только спонтанно могу делать предложения, а завязывать отношения я могу с кропотливым терпением. Мы ведь занялись любовью, — шепчет он мне ухо, — Мы подобрались к этому потихоньку и аккуратно. Так вот и здесь. Только ты тоже должна этого хотеть. Пожалуйста, не отталкивай меня, не убегай с перепуганными глазами, поверь мне и дай нам шанс. Ты ведь не трусиха?

— О, я просто образец смелости, — фыркаю я, закусив губу.

— Но ведь ты же позволишь мне крепко держать тебя за руку, шагая со мной шаг за шагом? Разрешишь нам учиться любить друг друга?

— Видно мне по жизни суждено постоянно бороться с трудностями, я даже кое-какие навыки приобрела. И так как после встречи с тобой я стала ненавидеть свою ракушку и это своё затравленное состояние, то я уже не против твоей компании, — осторожно улыбнулась я. — Ты меня до чёртиков пугаешь, и в тоже время очень нравишься. Вот такое раздирающее противоречие. И мы точно будем часто спорить и вечно искать точки соприкосновения. Пообещай мне, что не будешь смотреть на меня злыми глазами и повышать голос?

— Я постараюсь. Ах как ты это сказала «до чёртиков нравишься», — Захар переключился на поцелуи. — Можешь повторить? Ох, блин, мы уже приехали, а ведь только поймали чувственную нотку, — застонал он, выбираясь из машины и подавая мне руку. — Но мы её ещё поймаем. У меня для тебя сюрприз, — глядя, как водитель открывает багажник, доставая оттуда несколько пакетов, проговорил Захар. — Не пугайся, это не свадебное платье и не упакованная работница загса. Это всего лишь продукты. Я буду готовить для нас ужин!

— Фух, мне сразу полегчало. Умеешь заинтриговать. Сяду в первом ряду, это должно быть жутко интересно!

— И эксклюзивно, — улыбается он. — Захар Мазур готовит редко и по особым дням. И ты, красотка, будешь мне помогать!

Пока я отпускала няню, проверив спящего сына, Захар уже разложил продукты на столе, по-деловому закатав рукава:

— А у тебя нет ничего посексуальнее? — поправляя на себе фартук в цветочек, хмыкнул он. — Так что, забудем про неприятные разговоры в машине, не дадим Ольге испортить наш вечер и посвятим это время себе любимым? Готова приступить к должности моего поварёнка?

— Готова, шеф! С чего прикажете начинать? — включилась я в игру, потому что копаться в мыслях, обсасывать проблему со всех сторон именно в этот вечер совершенно не хотелось. Вместо этого я была настроена отгородиться от всего случившегося, прикинуться нормальной и получить удовольствие от общения с ним. Потому что мне действительно нравились его шутки, его улыбки, даже эти его самовлюблённые замашки, когда он не перегибал палку, эти его рассуждения насчёт полезности рукколы и моркови и абсолютный разнос варенной колбасе. Оказывается, становясь собой он становится похожим на мальчишку, задорного, смешливого, умничающего. А ещё, к моему недоумению и восторгу, он умеет готовить! Я чуть язык не проглотила, попробовав его соус. Зато, когда ему удавалось заключать меня в объятья во время этого творческого кулинарного процесса, из мальчишки Захар тут же превращался во взрослого, страстного мужчину, точно знающего чего он хочет и как этого добиться.

— В жизни не пробовала такого обалденного салата! И это не лесть из жалости, — произношу я, мечтая о добавке, пока Захар довольно улыбается. — Что это за рецепт такой? Ты меня покорил. Это нечто!

— Вот выйдешь за меня замуж, рецептом не поделюсь, а вот иногда баловать такими вот шедеврами буду.

— Сейчас сама разберусь. Так, что здесь есть, — я всё-таки выгребла себе остатки салата. — Запечённая груша, филе индейки, картофель, оливки, маринованные шампиньоны, ну само собой специи по вкусу. Вот чёрт, ты как-то по-хитрому приготовил соус.

— Ага, ни за что не догадаешься. Так что только будучи моей женой, тебе светит наслаждаться этим салатом в моём исполнении.