— Может быть.

Во время ужина мы совершенно обычная семья. Марк ест и одновременно смотрит в телефон, у Нины не закрывается рот, папина любимица пытается пересказать ему свой день, а Виктория без особого аппетита ковыряется в своей тарелке. Захар слушает, кивает, параллельно выдёргивая Марка из его супер важной переписки, которая не может подождать ни секунды. Я за всем этим терпеливо наблюдаю. Никита уже второй год живёт отдельно, самостоятельной жизнью и ужинает теперь с нами редко. После того, как мы с Захаром, приняв тяжёлое, но всё же правильное решение, рассказали нашим детям правду, умолчав лишь, о том, кем был отец Никиты, наши отношения с детьми ничуть не изменились. Никита так же нежен со мной и так же уважает Захара, Виктория ничуть не охладела ко мне, просто её что-то грызёт, и она не решается мне об этом сказать. И когда в беседке я вывалила Захару добытую мной информацию, он ничуть не удивился.

— Я знаю об этом, — вздыхает Захар. — Ко мне недавно приходил Никита и рассказал, что у Вики возникли по отношению к нему отнюдь не сестринские чувства. Попросил меня отравить его в наш филиал в Лондоне. Потому что не хотел бы, чтобы это далеко зашло.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Всё верно. Они ведь выросли, как брат и сестра! — возмущаюсь я, больше тем, что узнаю всё последней. — Так будет лучше, пусть едет, разлука всё поправит. Вика успокоится и оставит эту дурь.

— Кто знает. Год назад они действительно считали себя братом и сестрой, но правда стёрла некоторую границу, и они посмотрели друг на друга иначе.

— Так ты это поощряешь? — задохнулась я.

— Я просто не собираюсь этому мешать. Понаблюдаем. Они уже не дети, золотце моё. Они взрослые люди. Я вмешаюсь, только если возникнет крайняя необходимость. Мы же любим их одинаково. Ты согласна со мной?

— А ещё я одинаково за них волнуюсь.

— Как говорит наш Марк: «такая наша родительская заморочка». Не нервничай, любовь моя. Ты ведь любишь меня, а значит должна мне верить, что всё наладится. Пусть они проживут свою историю, свою боль, свои радости и победы. Сердце отыщет путь. Ты сама их этому учила.

— Да, но …

А через неделю, только я вошла в свой кабинет, как мне уже звонит моя старшая дочь:

— Мамочка, ты только не волнуйся, — запыхавшись, словно на бегу, бросает в трубку Виктория, — Я тебя очень люблю, и папу очень люблю, но через двадцать минут я вылетаю в Англию. Можешь не переживать, я буду там не одна, а с Никитой!