Основные положения христианского сионизма повторяли ключевые идеи сионизма. Буквально трактуя Ветхий Завет в том, что касается богоизбранности евреев и их божественного права на «дарованную Богом землю» от Нила до Евфрата и вольно интерпретируя Откровение Иоанна Богослова, его представители утверждали, что все евреи вернутся в Израиль, изгонят мусульман, восстановят храм Соломона, после чего произойдёт последняя битва Армагеддона, в которой погибнут миллионы людей. За этим последует второе пришествие Христа и обращение евреев в христианство (а необращённые погибнут), Иисус установит Своё господство в созданном евреями государстве, из которого они будут осуществлять Его правление во всём мире. Соответственно, помогающие евреям в строительстве этого государства спасутся, а не помогающие попадут в ад, но погибнут также и те евреи, которые не обратятся в христианство. В конце XIX в. эти пророчества о конце света были обогащены оценками американского христианского сиониста В. Блэкстоуна, который подверг суровой критике тех евреев, которые не принимали сионизм ни в секулярной, ни в религиозной форме и не желали возвращения в Палестину.

Новый протестантизм и поддержка основных его постулатов превратились в итоге в главный инструмент в руках вождей сионизма по утверждению своего влияния в англо-американском истеблишменте, благодаря которому на должность первых лиц государства выбирались деятели, лояльные сионизму и готовые выполнять его указания. Ярким примером этого стали Д. Ллойд-Джордж, А. Бальфур, У. Черчилль в Англии, Вудро Вильсон и его «советник» полковник Хауз в США, которые при этом вождями сионизма воспринимались исключительно как люди «второго сорта», подлежавшие забвению по выполнении своей миссии. Главное же — идеи мирового господства британской и американской империй оказались неразрывно связаны с интересами сионистской верхушки, которая в лице новых протестантов обрела мощное подспорье в деле обработки широких антисионистски настроенных масс ассимилированного западного еврейства в духе «избранничества».

Важным событием в истории утверждения протестантского сионизма стало оглашение «Блэкстоунской памятной записки» 1891 г. — петиции в поддержку идеи еврейского государства, обращённой к американскому президенту и подписанной 413 наиболее влиятельными американцами, среди которых были Рокфеллер, Морган, Маккормик и др. Но главным шагом на пути одобрения сионизма стала известная Декларация Бальфура 1917 г., в которой говорилось о том, что правительство Его Величества принимает принцип признания Палестины в качестве национального очага еврейского народа и право еврейского народа заложить основы своего национального образа жизни в Палестине. Эта декларация, представлявшая собой письмо министра иностранных дел Англии Бальфура вице-президенту Британской сионистской федерации Л. У. Ротшильду, была в действительности подготовлена сэром Альфредом Милнером (бывшим тогда членом военного кабинета Д. Ллойд-Джорджа), и хотя она была компромиссным вариантом, сионисты рассматривали её как крупную победу, так как, во-первых, термин «очаг» для них был лишь эвфемизмом понятию «еврейское государство», а во-вторых, за спиной сионистского движения стояла теперь великая держава. Но данное событие стало возможным только благодаря Первой мировой войне.

Главной целью этого мирового конфликта, планировавшегося в недрах «Круглого стола» и различных масонских структур, была подготовка почвы для начала установления финансового англо-американского господства в континентальной Европе и России путём разрушения трёх империй (Германской, Австро-Венгерской и Российской) и перевода их финансово-экономических систем под контроль центральных банков США и Британии. Один из вариантов планируемого в связи с этим переустройства мира стал известен ещё в 1890 г., когда английский государственный деятель и масон высокого посвящения Генри дю Прэ Лабушер опубликовал в своем еженедельном журнале «The Truth» антимонархический памфлет «Сон Кайзера» с изображением будущей политической карты Европы, предвосхищавшей территориальные изменения, произошедшие в результате Первой мировой войны.

После Первой мировой войны центр мировой финансовой власти перемещается в США, и именно здесь формируются институты, призванные сыграть решающую роль в создании европейской «опоры» мирового государства. Во-первых, США становятся страной-кредитором крупнейших европейских государств и превращают финансовую зависимость в главное орудие контроля над Европой. Во-вторых, здесь создаются новые «мозговые центры», разрабатывавшие проекты глобального управления и координировавшие деятельность мировых элит.

Первым из них становится созданная в 1918 г. по инициативе полковника Хауза и члена Верховного суда Феликса Франкфуртера разведывательная служба иностранных дел «Расследование» («Inquiry»), которая объединяла около сотни учёных, занятых сбором информации и обсуждением будущего устройства мира на основе ликвидации экономических барьеров и создания общей ассоциации наций (среди исследователей были У. Липпманн и А. Даллес). Второй — созданный при участии Милнера американский вариант «Круглого стола», ставший в итоге более влиятельным, чем его британский аналог. И наконец, группой нью-йоркских финансистов и международных адвокатов формируется Совет по международным отношениям. Именно внутри этих центров отшлифовывается проект Лиги Наций как американского института контроля. Однако, как известно, в силу сопротивления английских и французских элит реализовать полностью американские планы не удалось, в результате чего ни Версальский договор, ни Лига Наций не были ратифицированы США. После этого в 1921 г. Группа Хауса была включена в Совет по международным отношениям, в результате чего учёные-глобалисты получили серьёзное финансовое обеспечение[579]. А британцы в том же году создают Королевский институт международных отношений (RIIA, называемый также Chatham House).

В результате войны произошёл развал прежнего европейского порядка, державшегося на могуществе трёх империй — Российской, Германской и Австро-Венгерской. Организованные здесь революции привели к власти политические силы, которые должны были обеспечить полную привязку национальных финансовых и экономических структур к мировым центрам власти. В России, где эти планы были связаны с утверждением политической власти Л. Троцкого, они в итоге оказались сорваны вследствие сталинского «переворота», но в Германии и Австро-Венгрии поставленные задачи были решены.

В Германии главным рычагом обеспечения проникновения американского капитала стали военные долги Франции и Британии, возможность выплаты которых была привязана к решению проблемы германских репараций. Решена была эта проблема с помощью «плана Дауэса» 1924 г., который предусматривал снижение вдвое выплат репараций и решал вопрос об источниках их покрытия. Однако главной задачей его было обеспечение благоприятных условий для американских инвестиций, что было возможно только при стабилизации немецкой марки. Для этого план предусматривал предоставление Германии крупного займа на сумму 200 млн долл. (800 млн марок), половина из которых приходилась на банкирский дом Моргана. При этом англо-американские банки устанавливали контроль не только над переводом германских платежей, но и за бюджетом, системой денежного обращения и, в значительной мере, за системой кредита страны. К августу 1924 г. старую немецкую марку заменили новой, финансовое положение Германии стабилизировалось, и, как писал исследователь Г.Д. Препарата, Веймарская республика была подготовлена к «самой живописной экономической помощи за всю историю, за которой последует самая горькая жатва в мировой истории», — «в финансовые жилы Германии неудержимым потоком хлынула американская кровь»[580].