В результате всех вышеуказанных процессов активизировались все структуры, работавшие на реализацию наднационального объединения Европы. Что касается Панъевропейского союза, то после самоубийства Куденхове-Калерги, произошедшего в июле 1972 г., по предложению Жоржа Помпиду президентом организации был избран Отто фон Габсбург, влиятельный член «Круга». К этому времени Панъевропейский союз обладал целой сетью теневых политических организаций по всей Европе, среди которых кроме известного Европейского центра документации и информации были также Европейская академия политических наук, Европейский институт за развитие, Круг наций, переименованный затем в Круг Лоррэна, Общество «Мон Пелерина»[671]. Через Отто Габсбурга как члена «Опус Деи» Панъевропейское движение контролировалось, в свою очередь, со стороны Ватикана, внутри которого именно в эти годы опусдеисты достигли решающего влиянии, добившись избрания в 1978 г. папой своего ставленника Иоанна Павла II. С тех пор Ватикан последовательно поддерживал неолиберальный мировой проект, используя все свои ресурсы и возможности для формирования управленческой элиты нового типа, мыслящей глобальными категориями.
Консолидировался, наконец, и сам европейский бизнес, заинтересованный в условиях кризиса в создании такой структуры, которая непосредственно лоббировала бы его интересы в Европейском сообществе. В итоге если в 1970-е гг. между европрейскими ТНК и Еврокомиссией было мало контактов, то в последующее десятилетие картина полностью изменилась. Во время президентства Жака Делора (1985–1995), бывшего министра финансов Франции, последовательного неолиберала, отношения между европейскими промышленниками и финансистам, с одной стороны, и членами Комиссии — с другой, стали настолько тесными, что можно говорить о формировании стратегического альянса, который и стал определять политику Сообщества.
Важнейшую роль здесь начал играть Круглый стол европейских промышленников или Европейский круглый стол (ЕКС или ERT), созданный в 1983 г. и объединивший представителей 45 крупнейших европейских корпораций, среди которых наиболее влиятельными являются Bayer, BP, DaimlerChrysler, Ericsson, Nestle, Nokia, Petrofina, Renault, Shell, Siemens, Solvay, Total и Unilever, главы которых регулярно присутствовали на Бильдербергских встречах. Членство в этой организации персональное, хотя и от имени компании, и по приглашению. «Отцамиоснователями» ЕКС считаются Этьен Давиньон, бельгийский политик и секретарь Бильдербергского клуба, бывший тогда вице-президентом Еврокомиссии, П. Жилленхаммар, исполнительный директор Volvo, У. Аньелли, тогдашний глава Fiat и В. Декккер, председатель правления Philips. Взяв за образец созданный ещё в 1972 г. американский Круглый стол бизнеса (Business Roundtable), они превратили ЕКС в одну из ключевых групп давления на европейской политической сцене, которая оказывает решающее влияние на самых высокопоставленных политиков. Осуществляется это в силу привилегированных отношений ЕКС с руководством ЕС, основанных на крепких личных связях.
Целью организации было провозглашено «стимулирование всемирной конкурентоспособности европейской промышленности», но главной задачей ЕКС было изменение способа управления Европой в направлении его полной унификации в итересах крупного бизнеса, при которой её экономическая система имела бы единый центр принятия решений. Как объясняла Каролин Валько, которая была заместителем секретаря ЕКС, «проблема в том, что если в странах своего происхождения политики имеют собственный голос, то внутри ЕС они могут иметь общее виденье». Интенсивная обработка в неолиберальном духе высшего состава менеджеров и соответствующий отбор кадров привели к тому, что если в 1980-е гг. внутри ЕКС ещё можно было различить две группы бизнесменов — так называемых протекционистов и глобалистов, то к началу 1990-х гг. все члены Круглого стола были уже единодушны в отстаивании полной открытости рынков и границ. Глобализация и крупные проекты общего наднационвального характера и здесь стали главной темой повестки дня[672].
Именно тесный союз ЕКС и Еврокомиссии сыграл решающую роль в выработке Единого европейского акта 1986 г. Основой для него стала произнесённая в Европарламенте речь председателя Еврокомиссии Жака Делора, фактически повторявшая положения проекта президента ЕКС В. Деккера «Европа 1990», направленного на устранение торговых барьеров и налоговых границ. После того как Единый акт вошёл в силу, Круглый стол занялся скорейшим проведением его в жизнь, оказывая постоянное давление на представителей правительств и членов Еврокомиссии. Для проведения нужных ему решений он создал целую сеть лоббирующих организаций, управляемых Союзом европейских предпринимательских и промышленных конфедераций и Европейским комитетом Американской торговой палаты, которые определяют и сегодня повестку дня ЕС, направляя его решения в русло децентрализации и либерализации, обеспечивающих укрепление их власти. Крайнюю активность проявил ЕКС при подготовке Маастрихтского соглашения, при этом самым важным для него вопросом был проект единой валюты, в отношении которого был намечен целый план действий.
В 1988 г. в рамках ЕЭС была создана группа по разработке поэтапного плана создания валютного союза под руководством Жака Делора, который и был утверждён Европейским советом в Мадриде в июне 1989 г. Показательно, что группа Делора состояла почти исключительно из представителей центральных банков и выполняла их соцзаказ, в то время как министры финансов национальных правительств, представлявшие интересы своих стран, были устранены от решения вопроса.
План воспроизводил основные положения проекта Вернера и Маржолена и предусматривал проведение скоординированной экономической и валютной политики, переход на единую валюту и создание Европейского центрального банка, который был бы независим от политической власти и проводил бы политику, определяемую финасовыми рынками. Здесь отстаивалась известная идея о полном отказе от регулирования движения товаров, рабочей силы и капиталов и о крайне жёстком контроле над задолженностью и бюджетной политикой. План гарантировал абсолютную конкуренцию, строго ограничивал субсидии определённым отраслям и запрещал вмешательство государственных властей в деятельность Европейского центрального банка. Было заявлено, что «гибкость зарплаты и подвижность рабочей силы необходимы для устранения различий в конкурентоспособности между различными странами и регионами». При этом некоторые экономисты открыто указывали на то, что введение единой валюты облегчит снижение зарплаты, которое будет осуществляться под видом нивелирования валют.
На встрече в Мадриде в отношении плана ещё были определённые разногласия: если Ф. Миттеран и Ж. Делор поддерживали единую валюту, то Маргарет Тэтчер от неё отказалась, в то время как Г. Коль колебался. Однако последующие бурные события, связанные с объединением Германии, изменили ситуацию. Дело в том, что процесс поглощения ГДР Западной Германией воспринимался крайне остро французским правительством. Как писала тогда газета «Le Monde», «каждое слово может пробудить во Франции спящие страхи увидеть, как от 75 до 80 млн немцев провозглашают наступление "Четвёртого рейха"». Описывая в своих воспоминаниях Verbatim этот период, известный мондиалист, тогдашний советник Миттерана Ж. Аттали, бывший фактически его серым кардиналом, писал, что Франция, боясь потерять свое политическое место в Европе, пыталась воспрепятствовать объединению Германии, но когда это оказалось невозможно, она обязала свою союзницу согласиться на Европейский валютный союз, прекрасно понимая, что это противоречит интересам ФРГ[673].
