Я удивленно посмотрела на нее. То, что Гриня, не понять с чего, считала меня аристократкой, выяснилось уже давно, но что она сейчас имеет в виду?

— Это ты о чем? — решила выяснить я.

— Да так, — хитренько улыбаясь, начала отнекиваться девушка и видно, чтобы замять разговор, задумчиво продолжила, — вот уже три года здесь живу, а ни одной эльфийки не видала. Дана, а они какие?

— Красивые, — вклинился в разговор Тим, — красивее тебя намного.

— Что с того, — фыркнула Гриня, и победно закончила — они то где? А я то здесь!

— То-то гляжу, совсем голову потеряла. Думаешь, тебя кто из эльфов замуж возьмет? Жди как же, — уже со злостью закончил парень.

— А я за тебя тогда выйду, — томно повела плечиками Гриня, как бы в шутку, но с видом абсолютной уверенности в своей неотразимости.

— А действительно, почему ни одной эльфийки здесь нет? — я решила перевести тяжелый для Тима разговор в другое русло.

— Так эльфийки никогда на границе не бывают. Если только по важному делу, ненадолго, — ответила Дана.

— А почему? У нас жены с офицерами и на границу едут.

— Так и в Рондане так-же. В Таррине, говорят, господа офицеры даже балы устраивают. А уж про простой люд и речи нет — все семьями живут, кто в городе, кто на хуторах.

— А почему у эльфов по другому?

— Так кто ж его знает. Эльфы они эльфы и есть.

Я заметила, что Дана, как и ее муж Кален, никогда не интересовались ни культурой, ни традициями, ни характером эльфов. Они вообще, похоже, относились к своим хозяевам как к явлению природы объяснению не поддающемуся. Восемь лет назад у них сгорел дом и коровник со всей живностью — все, что у них было. Они не захотели отдавать в виру сыновей, и пошли сами. А сыновья остались на полученные деньги восстанавливать хозяйство.

— Эльфы считают своих женщин идеалом красоты, изящества и благородства, — пояснил Грэм. Он был когда-то учителем в общественной школе и здорово помог мне в эти месяцы. От него, в отличии от супругов, всегда можно было узнать что-то новое, — Их не должна коснуться никакая грязь. И поэтому здесь, на границе, рядом с непервородными, им делать нечего.

— К тому-же, — добавил он — все эльфы кто здесь служит, молодые. Им еще и сорока нет. Только коменданту пятьдесят примерно, а господину Таниэлю двести. Так что мало здесь женатых.

— А грязь, это значит люди? — хмыкнула я, вычленив главное в его ответе и кромсая морковку на кубики.

— Вслух тебе этого конечно не скажут… — протянул Грэн.

— Наговариваете Вы, Грэн! — возмутилась Гриня, — кто их достоин, того так не считают.

— А достойный, это какой именно? — тихо спросил Грэн.

Но девушка то ли не знала ответа, то ли не нашла нужным объяснять. За столом повисла тишина.

Потом стало не до разговоров. Дана приготовила еду и мы с Гриней начали накрывать столы в главном зале к ужину, разносить супницы, относить обратно грязные тарелки. Собрались мы снова уже через час, чтобы самим поужинать. Наконец перемыв посуду можно было с час отдохнуть. За окном уже давно было хоть глаз выколи, ветер разгулялся не на шутку и завывал в дымоходе как волк в капкане. Дана понесла дозорным поесть, а все остальные вновь сидели за столом. Обстановка после ужина несколько разрядилась. Эльфы, судя по тишине в зале, разбрелись по своим комнатам.

— А давайте песни попоем, — предложила Гриня.

Голос у нее был слабенький, но приятный и слух хороший. Все согласились, что это неплохая идея. Грэн достал свой музыкальный инструмент очень похожий на нашу гитару. Гриня запела. Сначала песенку про девушку, которая никак не может выбрать себе жениха. Песенка была смешная — один девице не нравился за то, что неверный, другой влюблен в подругу, третий — ветреный и так далее по порядку — флегматичный, пьяница, маленький, а седьмой, который деве подходил по всем статьям сам ей отказал. Вот такая, понимаешь, неприятность. На последнем седьмом куплете Кален всегда хохотал до слез, хлопая себя ладонями по коленкам. Я серьезно подозревала, что какая-то селянка, когда-то так же отказала ему, и сейчас песня как бы ей мстила за это. Потом пришла очередь песни про тяжкую судьбу замужней женщины, которая эту тяжкую долю в вине топит и потом гуляет по саду. Песня заканчивалась призывом к совету матриархов-богинь наказать похотливого гада. Потом Тим решил тоже показать себя. Он порадовал нас песней про то, как ночевал с чужой женой и без нее теперь ему белый свет не мил. Песня была очень красивая, особенно мне в ней нравился образ дерева усыпанного красными ягодами. Смотрел при этом Тим прицельно на меня, хотя никакого мужа у меня не то что не было, но и не предвиделось. Впрочем, все это было игрой для одного зрителя и все понимали, что этот зритель вовсе не я.

— Ира, — обратилась ко мне Гриня, — а ты споешь свою песню?

— Какую это песню? — удивился Кален.

— Да вот Ира вспомнила песню, какую у нее на родине поют и перевела ее.

Я действительно перевела одну из своих любимых песен пока сидела с больной ногой. Всем естественно захотелось послушать — до этого момента я не пела на таких вот посиделках.

— Хорошо, это песня про такое сказочное существо… — тут я замялась, подбирая нужное объяснение, — полукровка от помощников богов — у них большие белые крылья они умеют летать, и людей.

Я напела Грену мелодию, он подобрал аккорды и я начала:

Не знаю, почему из всей Канцлера Ги я выбрала именно эту песню. Может, повлияли предшествовавшие события, но мне казалось, что эта песня имеет непосредственное отношение ко мне сейчас.

На последних словах я подняла глаза и увидела в арочном проеме в неверном свете пляшущих язычков пламени камина, Таниэля. Он стоял, скрестив руки на груди и наклонив голову внимательно слушал. Меня привел в замешательство его пристальный взгляд — как будто он вдруг разглядел во мне то, о чем раньше даже не подозревал.

Я еще вспоминала этот взгляд, когда с Гриней поднималась к себе в комнату по витой лестнице, держа в руках светильник. Без него там вполне можно было свернуть себе шею. Посредине пути, на втором этаже к нам навстречу вышли два эльфа. С одним из них у Грини был роман. Правда я так и не разобралась, в какой стадии, да и разбираться не хотелось. А вторым был Даэлин. Я от удивления чуть не выпустила фонарик, когда они церемонно поклонились нам и улыбнулись.

— Разрешите проводить вас, девушки?

— Конечно, мы разрешаем! — игриво и немного жеманно улыбаясь, поспешила ответить Гриня.

Дальше мы поднимались под ее щебетание, разбившись на пары. Это было не очень-то удобно- лестница была узкая и мы то и дело задевали друг друга локтями, но выйти на шаг вперед мой спутник не пожелал.

— Твоя нога уже не болит, Ира?

— Нет, спасибо.

— Если что-то будет беспокоить, я всегда к твоим услугам, — с улыбкой добавил он.

Я даже не нашлась, что ответить и просто кивнула. Может это его комендант просил меня лечить в случае чего, так же как когда-то попросил подвезти? Сам уже боится. Да, наверное, именно так.

Тем временем мы дошли до нашей комнаты. Я открыла дверь и спросила:

— Гриня, ты идешь?

— Нет, я позже вернусь, — ответила та.

— Возьми фонарь, — я протянула светильник и в этот момент Даэлин перехватил мою руку. Забирая фонарик, чтобы передать его Грине, он немного задержался и погладил мне пальцами тыльную сторону ладони. В полном замешательстве я попрощалась и закрыла дверь. Спала я очень крепко и даже не услышала, когда Гриня вернулась.