– А что ты им сказал про меня? Монашка-девственница практикует эротические съемки?

– Дубина. Не быть тебе пиарщицей. Сказал практически правду, что ты гламурная светская львица, широко известная в узких кругах, крутая бизнес-вумен, снималась в Америке и всякое, всякое.

– Очень, конечно, замечательно, но если ты еще раз назовешь меня гламурной львицей, я буду звать тебя ласково «импотент»! И в кино я не разу в жизни не снималась!

Витек явно наврал продюсерам в десять раз больше, чем говорит. Он всегда уверенно отстаивает свое вранье, считая, что не врет, а лишь приукрашивает. Шоколад – это хорошо, но шоколада много, а обертки и цены разные. Москва такой город – здесь все стоит ровно столько, сколько решит продавец. А Витек умеет подбирать красивые фантики и ставить ценники.

– Зато в Америке ты много раз была, и ваше семейное кино про Гранд-Каньон очень даже впечатляет!

Не знаю, что на меня нашло, но после этой фразы я зарыдала. Наше романтическое путешествие по Гранд-Каньону на фоне неописуемой красоты природы, водопадов, песка, гор мы с Сержом снимали на камеру, а потом в студии нам смонтировали фильм, наложив видеоряд на музыку. На Каньоне мы с Сержем занимались сексом, купались в водопаде, сплавлялись по красно-бурой Колорадо на надувных плотах. Там мы клялись друг другу в вечной любви и закопали в песках наш краеугольный камень счастья. Мы решили, что когда нам будет по семьдесят, мы приедем сюда с внуками и выкопаем его, чтобы показать им нашу гордость.

Идеалисты, мечтатели, сентиментальщики-идиоты... Камень уже давно сдуло ветром, как и наше семейное счастье.

Эмоциональный мусор загрязняет экологию души, она похожа на жертву Чернобыля. Голая, черная, холодная, больная – она испорчена негативными мыслями, эмоциями, надуманными страстями, мыльными операми фантазии, которые изо дня в день пережевываются, словно мозговая жвачка. Мне нравится жевать – а вдруг не получится задуманное? А что они обо мне подумают? А чем все это может кончиться? Или я не такая... Классическая мятная резинка – все не так, как мне хотелось бы. На планете моей души часто случаются тайфуны, стихийные бедствия, землетрясения, и все это потому, что душа устала оттого, что я ее не замечаю, оттого, что не знаю себя и, что очень важно, не знаю своих возможностей. Я чувствую себя апельсином с процессором. Он мог бы безукоризненно менеджерить все эти составляющие меня, если бы они периодически не распадались на части. Я состою из тысяч разных частей, из множества долек, и целостной назвать мою личность можно только тогда, когда все эти дольки соединяются вместе. По отдельности – хаос, раздрай, непонимание и пустота. Чтобы объединить и понять, в какой последовательности складывать дольки, необходимо для начала изучить каждую из них...

Каждый человек является свингером, признается он себе в этом или нет – это уже его проблемы. Приведенный выше кодекс свидетельствует о том, что правила, применяемые к сексуальным играм, являются отражением длинной игры под раскрученным брендом – жизнь. Желание новизны, неизведанности, смены и обновления – божественная диверсия против человеческого генофонда.

Разгрузив завал насыпавшихся от судьбы «подарков», мы с Катькой решили осуществить план поездки в таинственное эротическое место, где оргазм – стиль жизни. Я окончательно укрепилась во мнении, что альтернативный выход из сложившейся ситуации у меня вряд ли есть. Пока я с толпой своих управляющих разгребала последствия пожара, мой отдохнувший муж сдержанно бодрым голосом один раз позвонил и дружески поинтересовался, «не нужна ли помощь?» Услышав такой же сдержанный и сухой ответ, он вздохнул с чувством выполненного долга, отправив мне «на всякий случай» юриста. Я грешным делом подумала, что Серж хочет развестись, но выяснилось, что юрист желает решать мои проблемы. Мелочь, а приятно.

Вот гад, мог бы приехать сам! Мне ведь так мало на самом деле надо, всего лишь внимания.

Мы с Катей приехали к Тамаре захватить ее на предстоящую авантюру.

Нашу дородную секс-бомбу пришлось ждать в саду у дома, так как леди совершала конную прогулку.

– Это как, интересно знать, лошадь выдерживает Томика? – размышляла вслух Катька. – Скорее Томик может катать лошадь, чем лошадь Томика.

– Если б я имел коня, это был бы номер, если б конь имел меня, я б, наверно, помер!

Гордость Тамары – ее конюшня, звездой которой является жеребец ахалтекинец розовой масти с голубыми глазами. В этих глазах столько ума, что иногда кажется, что, если поцеловать жеребца, он превратится в сказочного принца. Но животное стоимостью 900 000 долларов целовать страшновато, вдруг заразишь его кариесом.

Заботливая Томина прислуга принесла нам из винного погреба красное вино. В том загадочном месте, которое мы собираемся посетить, алкоголь строго запрещен. Хоть перед смертью надышаться.

– Помнишь вискарь 56-го года? Дьявольский напиток. Мне всю ночь снилось, что я бегу по дому с огромным количеством дверей, стучусь в каждую, но все заперто, а за мной кто-то бежит, я слышу тяжелые шаги, мне жутко страшно, и я продолжаю бежать по этому лабиринту дверей, а когда он заканчивается, я оказываюсь в тупике, оборачиваюсь посмотреть смерти в глаза и вижу соседскую кошку Изольду. Она смотрит на меня своими зелеными змеиными глазищами и оскаливает зубы. Странно, она вообще очень хорошая кошка, толстая, неподъемная, мохнатая, ласковая. Когда проснулась, очень обрадовалась, что это сон. Потягиваюсь и задеваю что-то теплое и меховое, поворачиваюсь – это она зырит на меня своим бешеным взглядом из сна, – Катька закуталась в плед и сделала большой глоток вина, видимо, в надежде, что это вино не такое дьявольское и кошмары сниться не будут.

– Странно вообще, мы на четверых выпили тогда бутылку, а ощущение было такое, что по бутылке на человека, – вспоминаю я. – Дома меня Серж целовал перед сном, а у меня вместо него перед глазами сюжет Бориса Вальехо, я прикована кандалами и меня насилует змей. Пытаюсь дернуть руками, а они как будто онемели. У меня на лице такой ужас был, что Серж свет включил.

– А может, в пятьдесят шестом году они в виски подсыпали что-нибудь, глюки-то у нас у обеих случились, – Катька настороженно рассматривала бутылку вина Chateau Mouton 82-го года. – Фу, ведьминский напиток.

– А-а-а, алкоголики! – громогласно приветствовала нас Тамара. – Как вам винчик? Трахер получил его в подарок, когда покупал на аукционе ящик Chateau Mouton Rothschild 45-го года за сто двадцать штукарей.

Трахер – ласковое погоняло мужа Томы.

– Это с каких это пор ты не психуешь, что он тратит состояния на свои бутылки?

Мы с Катей пропустили явно что-то очень интересное.

– Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не писалось! Гы-гы.

– Интуиция это такая вещь, при которой голова думает задницей. Моя меня никогда не подводит! Рассказывай.

– Ха! – Тома разложила свои аппетитные телеса на мягком кресле, налила себе бокальчик и, многозначительно округляя глаза, отрапортовала: – Сегодня в восемь едем в свингер-клуб, вы с нами?!

Мы с Катей одновременно раскрыли рты. Немая сцена.

– На самом деле это очень круто, – болтала Томка. – Сходство наших с Трахером эротических фантазий привело к возрождению брака. Он тут как-то приперся домой и говорит, слушай, уже терять ведь нечего, давай по-настоящему хоть раз поговорим. Я всегда в своих мечтах представляю, как смотрю за тем, как тебя другой имеет или как ты с девочками шалишь. А я сама всю жизнь, девочки, мечтала переспать с кем-то так, чтобы знать, что за мной подглядывают!