Настоящая молитва перестает просить, ибо человек начинает понимать, что Господу и так уже все известно и Он уже заботится о детях Своих. Истинная молитва благодарит Господа за все: за печаль и за радость, за каждое мгновение жизни, что бы оно ни приносило.

Ты должен, радость моя, научиться молиться каждым дыханием своим, зрением и слухом, молчанием и пением, стоном и вздохом, на поле и в лесу, в скорби и печали, на троне и в темнице, в саду и на пасеке, и в отшельничестве, и в странничестве, и в воспитании детей, и в любви. Я вот раньше, когда только начинал иноческую жизнь, все по правилам молился, как положено, а потом, как стал пустынником, так и счет дням потерял и не знал, какой сегодня день, праздничный или нет. Вот и пришло мне тогда откровение Божие, что каждый день нашей жизни — праздник, и потому радоваться, молиться и праздновать нужно, радость моя, каждый день, каждый час, каждое мгновение. И когда я понял это, то стали меня посещать Откровения — как бы небо стало обучать меня подлинной молитве. Эти озарения приходили от молнии в черном небе, от тихого заката, то ли от щебета птиц или аромата цветов. Смотрю порою на травинку, а по ней жучок ползет — и вот меня будто на крыльях в небесное блаженство уносит. Или ветер задует, листья деревьев зашумят, а во мне вдруг божественный дух пламенеет и возгорается. Такое с каждым человеком случается. Увидит снежные горы или улыбку ребенка, и сердце захолонет, будто какие-то невидимые крылья его подхватывают и несут к свету, солнцу и любви. Плохо, что впоследствии человек забывает или не обращает на это внимания, думая, что случайно это произошло, — тогда и перестают эти небесные лучи спускаться с небес в сердце.

Тогда и постигнул я, радость моя, открылся мне секрет непрестанной сердечной молитвы, когда воспламенятся в душе моей духовный жар и свет: открой свое сердце и слушай в покое и чистоте — и Господь пошлет тебе и знания, и опыт, и научит тебя подлинной, непрестанной молитве и самой жизни божественной, которая станет подобием молитвы.

Потому, Костюшка, величайшими молитвенными пламенниками были пустынники и отшельники, годами и десятилетиями пребывавшие в уединении. Именно они раздавали всему миру огонь своего сердца, они и зажигали сердца людей.

И последнее скажу тебе, радость моя. Есть три ступени восхождения в молитвенности, так вот самая высшая степень называется — сила поющего сердца. Это есть самая тайная, самая сокровенная и драгоценная сила в мире. Она все может: и видеть насквозь, на расстоянии и во времени, и в пространстве телу позволяет переноситься, и даже мертвых оживлять. Стремись к силе поющего сердца — вот тебе мой наказ последний! А теперь подойди ко мне, радость моя, — сказал торжественно старец. — Благословляю тебя на путь пустынника, на то, чтобы ты достиг высшей ступени молитвенности — силы поющего сердца, и нарекаю тебя новым именем Макарий.

И Нектарий наложил руки на голову Константина, который закрыл глаза и внимал всем существом всему, что происходит вокруг и внутри него. Он чувствовал космическую значимость этого момента, он понимал, что, по сути, пустынник Нектарий передает ему эстафету молитвенности, которую старец нес более века. Константин осознавал, что сейчас за пустынником Нектарием стоят невидимые молитвенники, которые через него передают ему сокровенные знания. По телу Константина будто пропустили слабый электрический ток. От головы до пят он ощущал легкое покалывание и головокружение. Потом из рук старца пошло такое тепло, от которого в душе Константина наступило столь сладостное и благодатное состояние, какого он никогда в своей жизни не испытывал. И новоиспеченному пустыннику Макарию хотелось, чтобы это никогда не кончалось, чтобы это продолжалось вечность.

Вскоре старец убрал руки, лег и закрыл глаза. Его дыхание стало тяжелым и прерывистым. И Макарий понял, что наступают последние минуты жизни старца. Он сделал шаг в пещерный проем, желая собраться с мыслями и подышать свежим воздухом, как тут же попятился назад. У входа в пещеру на поляне сидело множество зверей, возглавляемых медведем — Бурым! От неожиданности Макарий опешил и сам себе сказал:

— Да что же это!

И вдруг отозвался Нектарий.

— Что там, Костюшка? — спросил хриплым голосом старец.

— Там, отче, что-то невероятное. Там целый собор зверей: и олени, и волки, и лисица, и косуля, и кабан, зайцы и даже тур! А в центре ваш знакомый Бурый. Целый звериный табор!

— Да, Макарушка, это моя братия лесная пришла попрощаться с дедушкой. — Старец вдруг заговорил о себе в третьем лице. — Много годков прожил я с ними. Эти твари Божьи стали мне и моим обществом, и друзьями, и приятелями. С ними мы делили и радость, и горе, и нужду, и благоденствие. Вот и выходит, что на свете этом есть у меня только ты да зверушки.

Нектарий помолчал и попросил:

— Вынеси-ка меня на двор, Макарушка, я с лесной братией попрощаюсь.

Макарий осторожно взял старца на руки, вынес на поляну и положил на траву, как просил Нектарий. Звери стояли не двигаясь, так, что можно было подумать, что они не настоящие, а просто чучела. Только Бурый подошел к старцу и лизнул его руку.

— Видишь, Макарушка, какая у меня смиренная братия? — произнес Нектарий и улыбнулся. — Вот так и в раю было, радость моя! Жил человек в согласии с природой и со всякой Божьей тварью. Так и будет в будущем веке всеобщего Воскресения. — Старец сделал паузу, а потом повел рукой и продолжил. — Прими, Макарушка, мою обитель как из рук Самого Господа Бога. И не переживай, радость моя, я всегда буду с тобой, только не здесь, на земле, а там, на небесах…

Пустынник Макарий стоял с опущенной головой перед бугром свежевскопанной земли, под которой покоился чудный старец Нектарий. Из дуба он вырубил две перекладины и связал их ветвями плюща — получился лесной крест. Плющ своими листьями украшал его. На кресте сидели синички, которые прежде всегда сопровождали старца. Лесная братия постепенно рассеялась, остался лишь Бурый. Когда спустились сумерки, пришла Царевна и заползла на холмик. Она сидела и раздувала шею. Макарию показалось, что у нее в глазах выступили маленькие капли слез.

Потом стало вовсе темно. На небе высыпали звезды. Было очень тихо и безлунно, лишь мерцание звезд напоминало о движении в мироздании. Макарий долго— долго смотрел на звезды, и вдруг он увидел, как зажглась, вспыхнула новая звезда. Это душа старца взошла на небо, подумал пустынник Макарий. Он смотрел в небо, его рука перебирала четки, подаренные Нектарием, а губы шептали молитву…

Самое странное, что после необыкновенной встречи под дубом с Часовней и Колоколицей я вовсе не размышлял о невероятности этого происшествия. Для меня гораздо важнее было то, ЧТО они мне поведали, а не сам факт такого необычного события. Ведь в жизни каждого человека случались и более необъяснимые явления, однако весь вопрос в том, как к этому отнестись, на какую полку своего сознания разместить данный эпизод: на полку чуда или на полку — для чего это произошло, чему учит, на что наталкивают меня невидимые, высшие силы данным удивительным вмешательством?

Когда я смотрел на фундамент, оставшийся от сгоревшей часовни, то сердце еще продолжало тоскливо ныть, однако я все чаще поднимал свой взор к небесам, чтобы представить, что сгоревшие странники сейчас там, в синих просторах Поднебесной. Иногда я заходил «вовнутрь» часовни, закрывал глаза и молился, представляя, словно все на месте, будто меня окружают стены, иконы, корни, украшенные цветами. Однако это не утоляло боль, так как, во-первых, чувствовалась искусственность в таком воображении, а во-вторых, открыв глаза, действительность еще более резала душу своим неумолимым драматизмом. Вокруг меня был пепел, в душе моей тоже был пепел.

Порой невидимая добрая рука редкого прохожего оставляла в середине пепелища цветы в банке. Через некоторое время чья-то злая рука переворачивала банку и забирала цветы.