— Засчитан, — говорю я, но в груди все равно щемит.

Если совсем недавно мне отчаянно хотелось вырваться из дома, то теперь мне бы хотелось, как по мановению волшебной палочки, оказаться там, сидеть в своей кровати и думать, что мне приснился сон об этой вечеринке, на которой был Алекс.

— Ну? — Алекс кивает в сторону амбара. — Как думаешь, если подойти ближе, нас не затопчут?

Группа играет какую-то громкую музыку в быстром темпе. Я даже не понимаю, чем она раньше меня так привлекала. Теперь для меня это просто назойливый шум. Я игнорирую тот факт, что Алекс только что сказал «нас», по какой-то причине это слово в его ироничном исполнении подкупает.

— Вообще-то я шла домой.

Я понимаю, что злюсь на Алекса, сама не знаю за что… Наверное, за то, что он оказался не тем, за кого я его считала. Хотя я должна радоваться, что он нормальный, исцеленный и неопасный.

— Домой? — удивленно переспрашивает Алекс. — Ты не можешь уйти домой.

Я всегда соблюдаю осторожность и стараюсь не поддаваться таким чувствам, как злость или раздражение. В доме тети Кэрол я просто не могу себе этого позволить. Слишком многим я ей обязана. К тому же после парочки истерик, которые я закатила, когда была еще маленькой, она постоянно смотрит на меня, словно анализирует, словно оценивает мое состояние. Ненавижу этот ее взгляд. Я знаю, она тогда подумала: «В точности как ее мать». Но сейчас я не сдерживаюсь и даю волю злости. Меня тошнит оттого, что люди вокруг изображают, будто этот мир, этот другой мир — нормальный, а я — ненормальная. Это несправедливо. Как будто все правила вдруг поменялись, а меня забыли предупредить.

— Могу и уйду.

Я разворачиваюсь и начинаю подниматься по холму, в расчете на то, что Алекс от меня отстанет. Но к моему удивлению, он не отстает.

— Подожди!

Алекс в несколько прыжков нагоняет меня, я резко оборачиваюсь и смотрю прямо ему в лицо.

— Что ты делаешь?

И снова меня поражает, насколько уверенно звучит мой голос, если учитывать, что сердце при этом чуть из груди не выскакивает. Может быть, в этом и есть секрет общения с парнями, может, просто надо все время злиться на них?

— О чем ты? — Мы оба запыхались после быстрого подъема, но Алекс все равно улыбается. — Я просто хочу с тобой поговорить.

— Ты преследуешь меня, — я скрещиваю руки на груди, этим я как бы перекрываю дистанцию между нами. — Ты опять меня преследуешь.

— Опять?

Вот оно. Алекс отступает на шаг, мне удалось его удивить, и это доставляет мне удовольствие.

— Опять? — ничего не понимая, переспрашивает Алекс.

Я даже злорадствую — хоть раз не я, а он не может подобрать нужные слова. А мне для этого не требуется особых усилий.

— Мне кажется, немного странно, что я всю жизнь удачно прожила и ни разу тебя не видела, а теперь вдруг, ни с того ни с сего, куда ни посмотрю — везде ты.

Вообще-то я не планировала это говорить, мне не казалось странным, что я его встретила, но как только я это произношу, я понимаю, что это правда.

По мне, так Алекс должен разозлиться, но он откидывает голову назад и смеется, смеется долго и громко. Лунный свет серебром заливает его лицо. Я так ошарашена, что не могу пошевелиться и просто стою, выпучив на него глаза. Наконец Алекс смотрит на меня. Луна все делает четким и контрастным, либо окрашивает в кристально-серебряный цвет, либо оставляет во мраке, поэтому я не могу разглядеть его глаза, но я чувствую свет и тепло, те же, что я чувствовала в тот день возле лабораторий.

— Может, ты просто меня не замечала, — тихо говорит Алекс, раскачиваясь с пятки на носок.

Я непроизвольно делаю маленький шажок назад. Меня пугает его близость, нас разделяют несколько дюймов, но у меня такое ощущение, что мы касаемся друг друга.

— Что… что ты хочешь сказать?

— Я хочу сказать, что ты не права.

Алекс умолкает и наблюдает за мной, а я стараюсь сохранить безразличное выражение лица, хотя чувствую, что у меня начинает дергаться левый глаз. Надеюсь, в темноте он этого не замечает.

— Мы не раз и не два видели друг друга.

— Я бы запомнила, если бы мы встречались.

— Я и не говорил, что мы встречались.

Алекс не пытается сократить дистанцию, и спасибо ему за это. Хотя бы за это.

— Позволь, я задам тебе вопрос, — продолжает Алекс и закусывает губу. Это делает его моложе. — Почему ты больше не бегаешь мимо Губернатора?

У меня, хоть я этого и не хочу, отвисает челюсть.

— Откуда ты знаешь про Губернатора?

— Я хожу на лекции в УП.

Университет Портленда. Я припоминаю, что, когда Алекс в тот день повел нас смотреть на океан от лабораторий, до меня долетали обрывки его разговора с Ханой. Алекс действительно говорил ей, что он студент.

— В прошлом семестре я работал в «Гринде» на Монумент-сквер и постоянно там тебя видел.

Я открываю и закрываю рот. Ни слова не вылетает. Мой мозг всегда отключается, когда нужен мне более всего. Конечно, я знаю, где находится «Гринд», раньше мы с Ханой два или три раза в неделю пробегали мимо него, я видела, как студенты входят туда и выходят, сдувая горячий пар со стаканчиков с кофе. «Гринд» смотрит на маленькую, вымощенную булыжником площадь. Площадь называется Монумент-сквер, она находится ровно в середине одного из шестимильных маршрутов, которыми я постоянно пользуюсь.

В центре площади стоит статуя мужчины, из-за непогоды она подверглась коррозии и в некоторых местах исписана граффити. Мужчина шагает вперед, одной рукой он придерживает на голове шляпу, как будто идет сквозь грозу или навстречу сильному ветру, а вторую вытягивает прямо перед собой. Очевидно, когда-то в далеком прошлом он что-то держал в этой руке, может быть факел, но потом эта часть статуи была отломана либо ее украли. Так что теперь Губернатор шагает с вытянутым вперед кулаком, в кулаке у него отверстие — идеальное место для записок и всяких секретных мелочей. Мы с Ханой иногда проверяли его кулак, хотели посмотреть — нет ли там чего интересного. Но ничего интересного там никогда не обнаруживалось, только комочки жевательной резинки или монетки.

Я даже не знаю, когда и почему мы с Ханой начали называть статую Губернатором. От ветра и дождя табличка на пьедестале стала нечитабельной. Статую больше никто так не называет. Все называют ее «статуя на Монумент-сквер». Алекс наверняка слышал, как мы с Ханой болтаем о Губернаторе.

Он продолжает смотреть на меня, ждет, и я понимаю, что так и не ответила на его вопрос.

— Пришлось изменить маршрут, этот надоел, — говорю я.

Мимо Губернатора я уже, наверное, с марта не бегаю или с апреля. А потом я не выдерживаю и спрашиваю писклявым голоском:

— Ты меня заметил?

Алекс смеется.

— Тебя трудно не заметить. Ты часто носилась вокруг статуи и подпрыгивала, как победитель.

Горячая волна ползет по моей шее к щекам. Слава богу, мы отошли от ламп на сцене, я, наверное, опять стала красная как рак. Я совсем забыла — когда мы с Ханой пробегали мимо статуи, я, чтобы психологически настроиться на последний рывок до школы, подпрыгивала и пыталась ударить ладонью по кулаку Губернатора. Иногда мы даже вопили при этом: «Халина!» Должно быть, со стороны мы были похожи на спятивших.

— Я не… — У меня пересохло во рту, мне трудно найти объяснение, которое не звучало бы глупо. — Когда бегаешь, иногда делаешь странные вещи. Из-за эндорфинов и всякого такого. Это как наркотик, понимаешь? На мозги действует.

— А мне нравилось на тебя смотреть, — говорит Алекс. — Ты казалась такой…

Он на секунду умолкает. Что-то происходит с его лицом, в темноте я даже не могу разглядеть, что именно, но в эту секунду он такой печальный и неподвижный, и у меня перехватывает дыхание. Как будто он превратился в статую или в какого-то незнакомого человека. Я боюсь, что он не закончит предложение, но он продолжает:

— Ты казалась счастливой.

Некоторое время мы молчим, а потом прежний Алекс, расслабленный и улыбчивый, возвращается.