– Теперь некоторое время он будет спать спокойно, – сказал доктор Гартвейт. – У него небольшой жар. Желательно, чтобы кто-нибудь присматривал за ним все это время, особенно если лихорадка усилится. Он будет испытывать сильные боли и вообще плохо себя чувствовать, если действие опия закончится, когда он придет в сознание. – Доктор открыл свой медицинский саквояж и достал маленький голубой пузырек. Затем серьезный молодой человек повернулся к Мэг и вручил ей лекарство, глаза его сверкнули за стеклами очков. – При необходимости дайте ему еще две капли настойки опия. Следите, чтобы больной не беспокоил свою сломанную ногу. Он должен лежать совершенно неподвижно, только тогда кость срастется правильно.

Мэг кивнула, затем перевела взгляд на забинтованную голову их пациента и нахмурилась.

– А как насчет этой раны? Нужен ли здесь какой-то особый уход? – спросила она.

– Ах, – протянул доктор, поворачиваясь к кровати. Он рассеянно поправил очки на переносице и прищурился, глядя на лежащего без сознания лорда Седжвика. – Это действительно серьезно, не правда ли? О ранениях головы ничего нельзя сказать наверняка.

Мэг глубоко вздохнула и бросила взгляд на своего брата. Тот нахмурил брови, затем опустил голову и принялся внимательно изучать носы ботинок. Прямые золотисто-каштановые волосы упали ему на лоб, так что Мэг не могла разглядеть выражение его лица. Бедный Терренс! Он никогда не сможет простить себе смерти отца. Он знал, что норовистый жеребец необъезжен и очень опасен, однако подбивал своего более опытного и умелого отца попробовать укротить это животное. Сэр Майкл, всегда любивший демонстрировать свое великолепное мастерство, попытался испытать жеребца на скорость. Он вылетел из седла, ударился головой о камень и так и не смог выздороветь…

– Больше всего меня беспокоит, – продолжил доктор, возвращая внимание Мэг к обсуждавшейся теме, – опасность воспаления. Если инфекцию не удастся приостановить… что ж, боюсь, я не смогу предсказать исход. – Он отвернулся от больного и посмотрел на Мэг и Терренса. – Обещайте, что пошлете за мной, если лихорадка усилится.

– Обязательно, доктор Гартвейт, – сказала Мэг.

– Тогда мне пора. Салли Мэддокс вот-вот станет матерью, и я должен к ней заехать.

Терренс вышел вслед за доктором из комнаты для гостей, оставив Мэг наедине с пациентом. Встревоженная опасениями врача и воспоминаниями о смерти отца, она наклонилась над неподвижным лордом Седжвиком и прикоснулась рукой к его щеке.

– Как он, дорогая?

Мэг обернулась и увидела, что в комнату вошла ее бабушка.

– Сейчас Немного полегче, Ба, – мягко ответила девушка, проводя рукой по другой щеке виконта. – Дыхание нормальное. У него небольшой жар, но лихорадка уже не такая сильная.

– Благодарю тебя, Господи, – сказала Ба. Она прошла через комнату и опустила свое грузное тело в кресло перед камином. – Иди сюда, моя дорогая, – сказала она вполголоса, указывая на кресло рядом с собой. – Посиди и отдохни. Я попросила миссис Диллард привнести нам чаю, пока мы будем присматривать за лордом Седжвиком.

– Спасибо, Ба, – сказала Мэг, проверяя завязки на пологе из узорчатого зеленого шелка, чтобы тяжелая драпировка не мешала держать больного в поле зрения. Затем выпрямилась, обхватила ладонями поясницу и потянулась всем телом. – Я немного утомилась, – заметила она. – Чай – это то, что надо.

В это мгновение дверь спальни распахнулась настежь и миссис Диллард, их верная экономка, пятясь, вошла в комнату. Эта пожилая женщина, ровесница Ба, балансировала тяжело нагруженным подносом. Мэг подошла к ней и хотела помочь, но упрямая женщина игнорировала ее попытки, как и следовало ожидать, и прошествовала в дальний конец комнаты, где перед каминной решеткой располагался чайный столик. Она поставила поднос так, что ни одно блюдечко не звякнуло. Миссис Диллард устраивала целое представление, демонстрируя, что годы не замедлили ее движений и что ей, спасибо, не нужна помощь по ведению такого небольшого хозяйства. Мэг с улыбкой наблюдала, как экономка по своему вкусу расставляет заварочный чайник, чашки и блюдца, на котором лежали куски сливового торта. Милая женщина заслуживает того, чтобы работать в более роскошном доме, подумала Мэг, поблагодарив миссис Диллард и наблюдая ее торжественный уход.

– Прошу тебя, дорогая.

Мэг повернулась на голос бабушки и приняла у нее из рук дымящуюся чашку чая. Осторожно балансируя чашкой и блюдцем, девушка опустилась на свободный стул. После первого долгожданного глотка она поставила чашку на чайный столик, вытянула ноги и откинулась назад так, чтобы голова ее покоилась на спинке. Получив наконец возможность расслабиться, Мэг поняла, что усталость просто переполняет ее. Все мышцы одеревенели и ныли от перенапряжения.

Этот вечер был очень тяжелым. К тому времени, когда Терренс вернулся вместе с доктором Гартвейтом и несколькими конюхами, ее нервы были натянуты до предела. Врач быстро наложил шину и отправил лорда Седжвика на носилках в Торнхилл. Там пациента поместили в комнату для гостей, затем доктор внимательно обследовал сломанную ногу, сделал сложную повязку и повторно наложил шину. Кроме того, он самым тщательным образом обработал рану над глазом: почистил ее, наложил швы и аккуратно забинтовал. Рана оказалась достаточно глубоко, поэтому Мэг знала, что доктор опасается угрозы сотрясения мозга и воспалительных процессов. Хотя пациент сейчас спокойно спал, он тем не менее нуждался в постоянном присмотре.

Хотя Мэг и расположилась со всеми удобствами, она понимала, что, к сожалению, не сможет долго выполнять роль сиделки. Темная комната навевала на нее сон. Следуя указаниям доктора, они задернули тяжелые бархатные портьеры на окне, из которого открывался вид на конюшни, и обшитая деревянными панелями комната теперь освещалась только огнем камина и несколькими свечами. Мэг подавила зевок. Ей просто необходимо размять одеревеневшие мышцы. Понимая, что она не способна встать и заняться каким-нибудь мало-мальски полезным делом, когда в камине такой уютный огонь, а в руке чашка чая, Мэг предпочла еще ниже сползти по спинке стула, вытянуть вперед ноги и, скинув домашние туфли, сжать пальцы на ногах.