– Преследуем самолет преступника, направляющегося, уй, кажется, на восток, – проорал по рации Безотказэн.

Мы сейчас могли думать только о самолете. Хотя неподалеку наверняка находился полицейский вертолет, он был слишком медленным для перехвата.

После слалома между коров по пологому склону мы добрались до другого края поля, где к воротам как раз подъезжал в своем «лендровере» фермер. Когда он узрел, что прямо на него несется заляпанная грязью спортивная машина, он изрядно перетрусил, но ворота все же открыл. Я резко повернула руль вправо, вырвалась на дорогу, некоторое время тащилась одним колесом в кювете, наконец выровняла машину и прибавила газу. Теперь мы мчались под прямым углом к нужному направлению. Следующий поворот налево вел к ферме; туда мы и свернули, распугав по дороге кур. Нужно было найти выезд в поля.

– Ферма Холликрофта! – заорал в рацию Безотказэн, чтобы те, кто интересовался нашей погоней, не чувствовали себя брошенными.

Я нашла выезд через сад, огороженный колючей проволокой, – черт, на машине осталось пять глубоких царапин. По траве мы поехали быстрее, подпрыгивая на прошлогодних закаменевших рытвинах. Дважды машина цепляла брюхом за землю, но, по крайней мере, мы продолжали двигаться. И даже догнали самолет, но тот вдруг резко свернул влево. Я тоже. Мы въехали в лес по подвернувшейся просеке. Сквозь ветви я видела самолет над нашими головами.

– Четверг! – проорал Безотказэн, перекрывая рев мотора.

– Что?

– Дорога!

– Дорога?

– Дорога!!!

Мы выскочили на дорогу на полной скорости и аж взмыли в воздух. Машина приземлилась косо и врезалась боком в заросли ежевики. Мотор заглох, но я снова завела его и, разгоняясь, помчалась вдогонку за самолетом. Лес кончился. Самолет опережал нас всего на сотню ярдов. Я еще прибавила газу. Мы вломились на следующее поле, прорвались сквозь траву и почти поравнялись с самолетом, который по-прежнему летел против ветра.

– Четверг!

– Что еще?

– Мы несемся прямо в реку!

Чистая правда. Справа и слева до горизонта и не более чем в полумиле перед носом нам преграждал путь широкий Северн. Ахерон летел в Уэльс, за границу, и тут мы были бессильны.

– Держи руль! – взвыла я.

Безотказэн нервно поглядывал на приближающийся берег. Мы летели по ровной местности со скоростью около семидесяти миль, вскоре затормозить будет уже невозможно. Держа пистолет обеими руками, я хорошенько прицелилась и выстрелила по самолету. Он бешено задергался, накренился… Какую-то долю секунды я надеялась, что зацепила пилота, но самолет просто резко сменил курс, чтобы набрать скорость.

Я ругнулась, вдавила тормоз и круто повернула руль. Машина заскользила по траве, зацепила боком очередные заросли и остановилась на самом краю реки, въехав передними колесами в воду. Я выскочила и в полной безнадеге стреляла по уходящему самолету, пока обойма не опустела. Наверное, я ожидала, что Ахерон развернется и пройдет над нами на бреющем, но не дождалась. Аид, самолет, поддельный Гейнсборо и десять миллионов фунтов в липовых банкнотах исчезли вдали.

Мы выбрались из кресел и посмотрели на искалеченную машину.

– Каюк, – пробормотал Безотказэн, в последний раз доложившись по рации. – Аид скоро поймет, что мы передали ему деньги не самого высокого качества.

Я пялилась на самолет, превратившийся в точку над горизонтом.

– В Республику? – предположил Безотказэн.

– Скорее всего, – ответила я, размышляя, как же мы его достанем, если он укрылся в Уэльсе.

Соглашение об экстрадиции между Англией и Уэльсом, конечно, существовало, но отношения были далеки от идиллических, и Политбюро было склонно видеть друга в любом враге Англии.

– И что теперь? – спросил Безотказэн.

– Не уверена, – медленно проговорила я, – но если вы не читали «Мартина Чезлвита», сделайте это поскорее. У меня сложилось паршивое ощущение: едва Ахерон поймет, что ему натянули нос, Мартин первым пойдет под нож.

Самолет Аида растаял вдали. Кругом было тихо, если не считать мягкого плеска реки. Я легла на траву и закрыла глаза. Вскоре мы снова попадем в водоворот «Голиафа», Аида, «Чезлвита» и всего прочего, а пока выпал шанс насладиться покоем. Своего рода око тайфуна. Но я не думала об этом. Я думала о Маргариточке Муттинг. Новость о ее свадьбе с Лондэном была и неожиданной, и предсказуемой в одно и то же время. Он мог бы и рассказать мне о ней, но после десятилетней разлуки вовсе не был обязан. Я поймала себя на странной мысли: каково это – иметь детей? Потом подумала: каково это – никогда не узнать материнства?

Безотказэн прилег рядом со мной. Снял ботинок, вытряхнул камешек.

– Помните, я говорил о вакансии в Огайо?

– Ну?

– Сегодня утром получил подтверждение.

– Блестяще! Когда приступаете?

Безотказэн опустил взгляд:

– Я еще не дал согласия.

– Почему?

– Вы никогда… м-м-м… не бывали в Огайо? – невинным голосом спросил он.

– Нет. В Нью-Йорке несколько раз была.

– Мне говорили, там очень красиво.

– В Америке много где красиво.

– Мне предложили оклад вдвое больше, чем у Виктора.

– Неплохо.

– Мне сказали, что я могу взять с собой кого-нибудь.

– И кого вы имеете в виду?

– Тебя.

Его напряженное, полное надежды лицо сказало мне все. Я не думала о нем как о постоянном начальнике или партнере. Я думала, что буду работать с ним, как с Босуэллом – трудоголиком, который ждет от подчиненных такого же отношения к работе.

– Очень великодушное предложение, Безотказэн.

– Так ты подумаешь?

Я пожала плечами:

– Не могу сейчас думать ни о чем, кроме Аида. Я думала о нем весь день, надеялась, что хоть ночью передохну, но он и в сны мои пробрался.

У Безотказэна не было таких снов, но он и не знал Аида так, как знала я. Мы оба замолчали и молча сидели в течение часа, глядя, как река лениво катит свои воды. Потом приехал эвакуатор.

Я вытянулась в полный рост в чугунной ванне материнского дома и хлебнула добрый глоток джин-тоника из высокого бокала, который тайком прихватила с собой. В гараже мне сказали, что машину дешевле сдать в лом, но я велела поставить ее на колеса любой ценой, поскольку у меня еще много важной работы. Когда я почти уже уснула в теплой, пахнущей хвоей пене, в дверь постучали. Это оказался Лондэн.

– Святые какашки! Лондэн! Можно девушке хотя б выкупаться спокойно?

– Прости, Чет.

– Как ты вошел?

– Твоя мать впустила.

– Впустила, значит. И чего ты хочешь?

– Можно войти?

– Нет.

– Ты говорила с Маргариточкой.

– Да. Ты и правда хочешь жениться на этой корове?

– Я понимаю, что ты злишься, Четверг. Я не хотел, чтобы ты узнала об этом вот так. Я сам хотел рассказать, но во время нашей последней встречи ты была малость не в себе.

Повисло неловкое молчание.

– Я устал, – сказал наконец Лондэн. – Мне в следующем июле сорок один стукнет. И я хочу семью.

– И Маргариточка тебе ее даст?

– Естественно. Она отличная девушка, Четверг. Она не похожа на тебя, конечно, но чудесная, очень…

– Надежная?

– Скорее, солидная. Не восторг, конечно, но положительная.

– Ты ее любишь?

– А как же!

– Тогда вроде и говорить не о чем. От меня-то ты чего хочешь?

Лондэн помялся.

– Я просто хотел увериться, что принимаю правильное решение.

– Ты сказал, что любишь ее.

– Люблю.

– И она родит тебе детей.

– И это тоже.

– Тогда, думаю, тебе надо на ней жениться.

Лондэн снова замялся.

– Значит, с тобой все в порядке?

– Тебе незачем спрашивать моего разрешения.

– Я не об этом. Я просто хотел спросить, вдруг есть какой-то другой выход?

Я закрыла лицо салфеткой и молча застонала. Сейчас мне только этого и не хватало.

– Нет. Лондэн, ты обязан на ней жениться. Ты обещал ей, и, к тому же… – я быстро прокрутила в голове возможные варианты, – меня ждет работа в Огайо.