— Да. Его. Обязательно!

— Спасибо вам, Тамара, — произнесла губернаторша и протянула ей руку.

— Убери, — оскалилась волчица. — Руки прочь!

— Простите, пожалуйста, — первая леди руку убрала. — Я плохо знаю ваши обычаи. Просто хотела выразить вам свою благодарность.

— Благодарность принята.

— Одна ты, значит, не сможешь, — вмешался в их дурацкий диалог я. — А вдвоём?

— Уверена! Нужен чек. Гонорар!

— Сейчас выпишу, — губернаторша, уже немного пришедшая в себя, села за стол, уставленный тарелками, и занялась чеком.

— Тома, приняв человеческий облик, ты резко всё упростишь. Васю можешь не стесняться — он сегодня полдня смотрел на твоё тело, не отрываясь.

— Зачем ты так, Стас? — подал голос Вася. — Ни хрена я не смотрел! Больно надо…

— А, ну конечно, у тебя же есть Алла. Но ты, Томочка, всё же перекинься, пожалуйста.

— Нельзя. Мясо сырое. Не переварить. Человеческим желудком. Буду рыгать. Не хочу!

Мне не нравится, в каких выражениях эта волчья принцесса говорит о сексе, но о рвоте — совсем некрасиво. Если уж никак не обойтись без её упоминания, неужто так трудно сказать «меня стошнит»? Я уже просил Тому хотя бы при посторонних обходиться без грубых слов, но она искренне не понимает разницы. Ведь это «всего лишь слова, что означают одно и то же»!

— И какого же хрена ты решила жрать сырое? — чуть резче, чем надо бы, спросил я.

— Захотелось. Очень, — волчица приняла виноватый вид. — Глупая, когда течка. Прости!

— Думал, когда течка, хотят чего-то другого, — буркнул я. — Ладно, сколько тебе нужно времени, чтобы переварить эту тухлятину?

— Едем утром. Дилижансом. Успею.

— Кое-что нужно сделать прямо сейчас. Вы понимаете, что кто-то в вашей свите предатель? — спросил я губернаторшу.

— Может, всё-таки нет? — она и сама в это не верила.

— Организовать похищение за полдня без помощи изнутри невозможно.

— Правильно! — поддержала меня Тома.

— Стало быть, едем туда, где вы остановились. Вот только с Томой как быть? У меня нет поводка, как-то раньше не нужен был.

— Только попробуй ошейник! — оскалилась она.

— Ладно, поехали так. Если что, скажем — операция спецслужбы. А вместо бляхи Васькину морду покажем.

До кареты мы добирались долго — губернаторша снова впала в ступор, а Вася здорово хромал, еле шёл. Пожалуй, я погорячился, выбрасывая его на ходу. К тому же стемнело, а фонарь кто-то погасил. Я бы обеспокоился, но Тома сказала, что здесь только двое охранников, из них один эльф. Те самые, что приходили прошлый раз, под дождём. Тот из них, что человек, подбежал к первой леди и помог ей идти. Васе никто помогать не стал.

— Добрый вечер! — поприветствовал Тому охранник-оборотень, не обращая внимания на остальных.

— Привет, — безразлично откликнулась она.

— Я знаю, кто предатель! — неожиданно оживился Вася. — Вот этот нелюдь!

— Дурак, — прокомментировал я.

Оборотень внимательно посмотрел на меня. Довольно жутко — вокруг почти сплошная темнота, и прямо перед тобой горит красным пара глаз. Неделю назад я бы испугался. Сейчас — привык. Глаза Томы, днём карие, ночью точно так же полыхают красным.

— А я тебя видел раньше, парень, — сказал оборотень.

— Ты вчера сюда приходил, — напомнил я.

— Нет. Раньше. Ага! Вспомнил! В парке, там, где тело Арины нашли. Только ты был в полицейской форме.

— Было дело. И что?

— Ничего. Просто вспомнил. Я — Георгий, Жорж.

— Стас, — представился я пожал его протянутую руку, еле нащупав её в темноте. — А сам ты знаешь, кто у вас работает на монархистов?

— Я охранник, а не сыщик.

— Не то спрашивает, — вмешалась Тома. — Не называй. Знаешь, кто?

— Принцесса, не надейся, что я тебе подчинюсь. Я подданный Империи, и даже родился здесь, в Приграничье. Обычаи Вервольфа мне по хрену.

— Жорж, не надо имён, — остановил его я. — Только скажи, знаешь ли ты, кто предал.

— Да, — оборотень отвёл взгляд. — Я-то не дурак.

— Я тоже догадался, — поддержал его второй охранник.

— И я, — присоединилась к ним губернаторша и снова заплакала.

— Вот как! — воскликнула Тома. — Ужас! Не думала на него!

— А мне кто-нибудь объяснит? — жалобно попросил Вася.

— Поехали! Сам увидишь.

— А если я увижу, но всё равно не пойму?

— Тогда дурак!

Вася обиделся и поплёлся к карете. Когда мы отъезжали, охранники губернатора уже вновь зажгли фонари. Понятия не имею, зачем понадобилось их гасить.

Охранник-человек стал на запятки кареты. Жорж разделся, перекинулся в огромного волка и собрался бежать рядом. Я и губернаторша уселись внутри, она — спиной к движению, я — лицом. Тома разлеглась на полу. Вася поначалу отказывался ехать рядом с ней, но я ему предложил на выбор занять второе место на запятках, сесть рядом с кучером, бежать за каретой или заткнуться и ехать внутри. Он возмутился, что Тома не хочет бежать рядом с Жоржем, а волчица объяснила, что ей лень.

Едва Вася устроился на сиденье, Жорж лапой закрыл дверцу, и мы поехали. Вася неотрывно смотрел в окно, видеть он там в темноте ничего не мог, но всё равно смотрел. Губернаторша успела раза три спросить меня, спасу ли я её милого сыночка Олежку, и я раза три ответил, что постараюсь, но ничего не обещаю. Всё это время снизу мне подсвечивал красным похотливый взгляд Томы, она постоянно то лизала мне левую руку, то слегка её прикусывала, не до крови, но чувствительно.

Остановились мы у огромного особняка мэра. Я знал, что его дома нет — уехал на охоту вместе с супругой, зато неожиданно там оказался губернатор. Он и его старший сын, Борис, стояли у ярко освещённых ворот и ждали нас. Физиономию Бориса украшал живописный синяк на левой скуле. Оба смотрели на меня, как на вошь — со смесью презрения и ненависти. У Томы глаза уже не светились, но под её взглядом они всё равно слегка попятились. Жорж тем временем принял человечью форму и даже успел одеться. Впрочем, одежды на нём было мало, так что не удивительно.

— Шеф, этих двоих хозяйка наняла, — доложил он. — А Василий — старший агент спецслужбы.

— Помню его, — буркнул губернатор и через губу бросил мне: — Ты нашёл моего сына?

— Нет ещё, — честно ответил я.

— Чего тогда не ищешь? Если нужны деньги, хоть сейчас выпишу чек.

Вообще-то, я обычно не приступал к расследованию, не получив подтверждения банка, что чек — не просто ничем не обеспеченный клочок бумаги. Но губернатор и его супруга — всё-таки необычный случай. Очень сомневаюсь, что кто-то из них выдаст необеспеченный чек. Это же будет ещё та сенсация, все провинциальные газеты об этом напишут, даже те, что за губернатора.

— Чек я получил, — ответил я, тоже через губу. — Но прежде, чем третий раз вытаскивать из задницы твоего малолетнего мерзавца, нужно обеспечить, чтобы его не спёрли в четвёртый раз. Это было бы уже не смешно. Мне, знаешь ли, не улыбается заниматься им до конца дней. С ним возиться неприятно.

— Олег — не мерзавец! — взревел губернатор. — Ты говоришь о пятилетнем ребёнке!

— Ну, да, конечно, — скривившись, протянул я. — Но сообщника преступников всё равно надо допросить.

— Какого ещё сообщника? Считаешь, кто-то в моём доме им помогал? — губернатор надолго замолчал, потом с трудом произнёс: — Нет, этого не может быть! Это наверняка кто-то другой! Хотя всё указывает…

— Кто? — с отчаянием в голосе спросил Вася. — Почему все кругом понимают, кто тут сообщник нелюдей, а я, офицер спецслужбы — нет?

— Не расстраивайся, — утешил его я. — Ты не один такой. Вон, Борис тоже не понимает.

— Но ты обещал, что я пойму, когда увижу. А я ничего не вижу.

— Теряем время! — рыкнула на меня Тома. — Поторопись! Допрашивай его!

Я не сомневался, что сообщником оборотней-монархистов был Борис. По первому похищению я не знал ничего, но второму и третьему он здорово поспособствовал — утащил к себе в кровать няньку, чтоб не мешала увести мальца, а потом уже сам привёл этого мальца в парк, да ещё и без телохранителей. Правда, я пока не знал, зачем он предал родителей и брата, но это можно выяснить когда-нибудь позже.