Остальные женатые обладатели королевской крови в том же положении, отмена запрета возведёт на трон не их, так зачем им тратить силы и средства ради кого-то другого? А не состоящие в браке… Я видел только одну такую, Вику, и не могу себе представить эту девчонку составляющей исковое заявление. А к тому времени, как она подрастёт и поумнеет, наверняка выйдет замуж, с её-то интересом к сексу. В общем, так оно или иначе, себе я объяснил, почему много лет иск никто не подавал. Что же изменилось? Почему Франц сделал это сейчас?

Я бы предположил, что всё изменил Олег, своей пентаграммой на плече. Внезапно оказалось, что королём можно стать и без всяких исков. Причин не обращаться в суд у Франца не осталось. А когда иск был подан, те, кто собирались жрать ребёнка, поняли, что нужно торопиться, потому что после решения суда этот Ритуал станет не нужен — тут же возникнет немало пар претендентов на трон, никого жрать для этого незачем.

А судья или судьи заявили, что не бывает эльфов-сыновей короля и эльфиек-дочерей королевы, потому никакого противоречия в законе нет. Хотя кошке понятно — если разрешили принцам трахаться с человеческими женщинами, то у них вполне могут родиться сыновья-полукровки, которые тоже обзаведутся сыновьями, и так далее. Но судьи делают вид, что этого не понимают. Видать, не хотят в этом законе ничего менять, боятся ответственности. Думаю, они мало отличаются от имперских судей.

Вот Францу и понадобились принцы и принцессы, которые не оборотни. Наверно, он послал ищеек поискать таких среди эльфов Вервольфа, но никого не нашёл. Тогда его ищейки поступили в пограничную стражу. Тома — одна из них. Если я правильно понял, она — племянница вождя, как, впрочем, и Нина. Когда мы с Томой встретились, первое, что она сделала — постаралась как можно крепче со мной подружиться, если это можно так назвать, и блестяще справилась с задачей. Теперь я здесь, и готов предстать перед судом как вещественное доказательство. После этого я тут уже никому не буду нужен. Разве что Вике.

— Прекрати ворочаться! — спросонья прорычала лежащая рядом со мной волчица.

— Иди к демонам, — буркнул я в ответ.

Потянувшись, Тома упёрлась в меня всеми четырьмя лапами, и почти мгновенно когти превратились в пальчики. Я повернулся к ней и взглянул в горящие глаза. Не знаю, что я в них хотел увидеть, в глазах оборотней и днём ничего не прочитать.

— Ты на меня за что-то обиделся? — спросила она. — Но я ничего плохого тебе не сделала. Наелась мяса и легла спать, всё. Или дело в том, что я заставила племяшку оставаться волчицей? Мне показалось, ты очень хотел с ней уединиться. Я понимаю, ты не собирался с ней случаться, но у неё могли быть на этот счёт свои планы. Да что там могли быть — наверняка были! Извини, я ревнивая. Ты об этом знаешь.

— Я хотел её кое о чём расспросить. Но она в волчьей форме в буквальном смысле двух слов связать не может.

— Ой, беда, — Тома погладила меня по волосам. — Чужую беду лапами разведу. Вика ни хрена не знает, ей ничего не говорят. Так что спроси меня. Что тебя интересует?

— Иск в конституционный суд.

— Последнее, что я о нём слышала — судьи отрицают, что в королевский Род, сейчас его чаще называют кланом королевской крови, могут входить эльфы и эльфийки. Идиоты! Но последних новостей у меня нет. Ты же сам слышал — я спросила дядю Франца, а он мне не ответил. Применить к нему пытки я не могу.

— Значит, я здесь, чтобы показаться судьям?

— Может быть. Дядюшка отыскал трёх эльфов и две эльфийки с королевской кровью, все пятеро наши граждане. Но судьи могут к ним придраться.

— Что значит «придраться»? — не понял я.

— Они не случаются с потомками Первой Четы. К тебе так не придерёшься.

— Но почему ты мне этого не рассказала раньше?

— Чего «этого», Стас? О пятерых эльфах?

— Обо всём! Об этом иске, демон его побери!

— Я тебе сказала, что в законе два пункта противоречат друг другу. Я тебе сказала, что в таких случаях у нас принято отменять оба пункта. Так почему ты решил, что я от тебя скрываю этот иск? Тем более, спросила про него при тебе. Ты, когда расследовал убийство в казино, прекрасно сопоставил факты и пришёл к верным выводам. Почему же сейчас не сопоставил и решил, что я плету интриги против тебя?

— Можно подумать, я в этом ошибся. Скажи ещё, что ты мне отдалась по большой любви, усиленной течкой.

— Почему нет? Ты считаешь себя уродом, неспособным привлечь такую красавицу, как я?

В тусклом лунном свете я видел, что она улыбается, не сжимая губ. Оборотни не улыбаются друг другу, улыбка адресована мне. Неужели Тома думает, что это поможет мне поверить в ту дичь, которую она несёт?

— Тебе был нужен не секс со мной, а мой приезд сюда.

— Ой! — она всплеснула руками. — Я у тебя первая женщина?

— При чём тут это? Мне тридцать два года, между прочим.

— Будем считать, что ответ отрицательный. Ты случался и с другими женщинами. Скажи мне, пожалуйста, Стас, скольким из них нужна была только случка с тобой, и ничего больше?

Этим вопросом она будто врезала мне под дых. Одни женщины хотели за секс денег, другие — замуж, а ещё одна пыталась собственным сексом отомстить за измену своему постоянному любовнику…

— Одной, — выдавил я из себя после долгой паузы. — Она была пьяная в хлам, и других желаний на тот момент не имела. Не знаю, кто она такая.

— А меня попрекаешь за то, что я такая, как все, — фыркнула Тома.

— Прости, — безразлично произнес я.

— Ты знаешь, что сейчас середина ночи? В такое время двое влюблённых в одной кровати должны или спать, или случаться. Третьего не дано. Выбор за тобой, Стас.

За завтраком я чуть было не заснул — сказывалась бессонная ночь. К тому же здорово утомляли жалобы на судьбу от всех моих сотрапезников, кроме Томы. Виктор рассказывал, какой редкий болван его начальник — решил, что нашёл великолепную схему неплатежа налогов, которую невозможно обнаружить. Вскоре пришли фискалы и наложили дикий штраф на фирму, теперь пару-тройку месяцев не будет премии.

Его нытьё подхватила Нина. Ведь теперь, раз нет премии, они не смогут поехать в отпуск на Тортугу. Ей, бедняге, придётся самое жаркое время провести в городе, причём одной — все подруги разъедутся по курортам, а потом будет ещё хуже — они вернуться и станут рассказывать, как отдохнули, а ей останется только завидовать. Виктор предложил ей устроиться на работу, хотя бы временно, и добился этим только громких и горьких рыданий, сквозь которые можно было разобрать только «мои лучшие годы» и «непрерывные издевательства».

Едва рыдания затихли, заговорила Вика. Оказалось, она целый год мечтала о поездке на Тортугу, где она собиралась обильно случаться с эльфами. И она поедет, но одна, без родителей. Необходимые деньги она заработает, продавая себя, пусть даже настоящую цену никто не даст. Тома ей на это сказала, что если племяшка сможет успешно зарабатывать проституцией, то у неё будет много случек здесь, и ехать за ними на Тортугу не понадобится.

— Тварь! Сволочь! — заорала Вика. — Я тебя сейчас убью, и буду случаться с твоим эльфом на твоём трупе!

Вся в слезах, девица куда-то убежала. Её родители осуждающе смотрели на Тому, покачивая головами. Я подумал, что они чудесно воспитали дочь.

— Побежала за своим арбалетом с серебряными стрелами, — сказала Тома. — Наверно, Стас, нам лучше пойти погулять, пока это маленькое чудовище не остынет. Во как тебя дети любят! Алла, Вика, два пацана в деревне… Да все, кто по дороге попался! Один только Олег перед тобой устоял, но он явный извращенец.

Я не хотел никуда идти. Единственным моим желанием было лечь и спать до вечера, и пропади пропадом пацан с пентаграммой на плече и имперские силы вторжения вместе с эльфийскими полками президентской гвардии Вервольфа. Всё равно я понятия не имел, где и как искать Олега, да и очень сомневался, что смогу сорвать ритуал его пожирания. Но Тома настаивала.