Мейсон задумался.

– Странно, – произнес он. После небольшой паузы добавил: – На подъездной дорожке были видны следы автомобильных шин. Вода из оросительной системы не только затопила газон, но и вышла на гравиевую дорожку.

– Ну и что? – спросила она.

– Вам очень хотелось, чтобы я тоже проехал на машине до самого дома.

– Я думала, что так будет удобнее…

– Почему?

– Потому что… потому что… Ну, не знаю. Поближе к дому.

– Интересно, не хотели ли вы, чтобы я колесами своей машины затер уже имевшиеся там следы. Хотелось бы знать, не въезжали ли вы сами сегодня на эту подъездную дорожку и не остались ли там следы от вашей машины. Не входили ли вы в дом через черный ход и не видели ли уже труп Агнес Берлингтон, лежавший на полу. Хотелось бы знать и о том, не искали ли вы чего-нибудь в ее доме – каких-нибудь бумаг, дневника, чего-нибудь в этом роде – и не оставили ли где-нибудь еще отпечатков своих пальцев. Затем я хотел бы знать, зачем вы пришли ко мне, если собираетесь сами выкручиваться из этой ситуации. Только для того, чтобы я обнаружил труп Агнес Берлингтон и потом смог подтвердить лейтенанту Трэггу, что отпечатки пальцев вы оставили в моем присутствии?

– Мистер Мейсон, – произнесла Эллен Эйдер с холодной величавостью, – я полагаю, что при сложившихся обстоятельствах вы вряд ли сможете быть моим адвокатом.

– Это ваше дело, – ответил Мейсон. – Но хочу вас предупредить, что времени на размышления у вас осталось совсем мало. Если все, что я вам сказал, – правда, вам предъявят обвинение в предумышленном убийстве. И не ведите себя как ребенок – ведь лейтенант Трэгг предъявит вам это обвинение в ближайшие двадцать четыре часа. А теперь думайте, как вам выкрутиться из этого.

Эллен Эйдер промолчала.

– Ну? – спросил Мейсон. – Что вы скажете? И куда исчезло ваше величие?

Внезапно Эллен Эйдер коснулась рукой плеча Деллы Стрит.

– Все, что вы сказали, – правда, – призналась она.

Услышав это, Мейсон тотчас свернул с магистрали.

– Куда вы? – спросила Эллен.

– Туда, где никто не сможет вас найти, – ответил Мейсон. – И вы останетесь там до тех пор, пока я не узнаю всей правды.

– Я же рассказала вам всю правду, – вздохнула Эллен Эйдер. – Нет необходимости прятаться.

– Вы не совсем понимаете свое положение и ведете себя как несмышленый ребенок, – повторил Мейсон. – Вы не только сами попали в пренеприятную историю, но и втянули в нее меня. Ни в коем случае нельзя недооценивать полицию. Они наверняка обнаружат следы шин на мокрой подъездной дороге. И захотят узнать, что вам там было нужно. Ваше имя и адрес они видели на водительских правах. Они найдут вашу машину. Сравнив следы с покрышками вашей машины, они придут к выводу, что Агнес Берлингтон убили вы, а потом приехали в мою контору и рассказали мне, что вы наделали. А я поехал вместе с вами, чтобы уничтожить улики, если таковые остались, а после этого вызвать полицию.

– Я бы могла поменять покрышки до того, как…

– Не говорите глупостей, – перебил ее Мейсон. – Это приведет вас прямо в тюрьму. Что вы сделали с револьвером?

– С каким револьвером?

– Я полагаю, Агнес Берлингтон была застрелена. Там, у трупа, мог остаться револьвер.

– Никакого револьвера не было.

Адвокат резко свернул влево, подвел машину к небольшому мотелю. Мейсон прошел в гостиницу, снял два смежных помещения. Делла Стрит заняла одно из них, а адвокат, пройдя с мисс Эйдер в другой номер, открыл внутренние двери.

– Ну вот! – обратился он к своей спутнице. – Можно наконец присесть и поговорить, пока не началась катавасия. Вы убили Агнес Берлингтон?

– О боже мой, мистер Мейсон! Я вообще не в состоянии убить кого-либо! Нет, я ее не убивала.

– Когда вы там были?

– Сразу после полудня.

– Что вы там увидели?

– То же, что и вы.

– А теперь я хочу, чтобы вы ответили мне правду, – сказал Мейсон. – Был ли там револьвер?

– Нет, не было никакого револьвера.

– Что вы сделали?

– Сперва испугалась, а потом подумала, что могу порыться в ее бумагах, и порылась.

– Что-нибудь нашли?

– Дневник.

– Что вы с ним сделали?

– Читать там у меня времени не было. Я просто захватила его с собой. А потом подумала, что совершила ужасную глупость и…

– Позже вы читали дневник, хотя бы частично?

– Да. Большую часть я прочла.

– Что в нем было интересного?

– Мне кажется, там многое зашифровано. То есть она писала условными фразами. Например: «Позвонила тому-то и тому-то назначила встречу». Или: «Встреча прошла удовлетворительно». Слово «удовлетворительно» подчеркнуто.

– Знакомые имена встречались?

– Никаких имен вообще не было, – ответила она. – Только инициалы… Но была там одна фраза, которая ужасно меня обеспокоила.

– Что за фраза?

– Фраза гласила: «Подписалась на „Кловервилльскую газету“».

– Где этот дневник сейчас?

– Я его спрятала.

– Где?

– Где его никто не сможет найти.

– Не будьте чересчур уверенной в этом, – бросил Мейсон. – В полиции люди дотошные.

– А я очень изобретательна.

– Вы еще очень и очень неопытны. Но оставим это. Если полиция сможет доказать, что вы побывали там два раза, то есть еще до поездки вместе со мной, и если она сможет доказать, что вы похитили дневник, она сразу же предъявит вам обвинение в убийстве.

– Что же мне делать? – обеспокоилась женщина.

– Пока ничего, – ответил Мейсон. – Самое главное – сохранять спокойствие. А когда полиция начнет задавать вам вопросы, заявить, что на них за вас будет отвечать адвокат.

– А это не усугубит моей вины?

– Если вы начнете отвечать на их вопросы, – ответил Мейсон, – вы наверняка окажетесь виноватой. Они поймают вас на противоречиях и лжи, подстроят ловушку, и вы в нее попадетесь.

– Но если я не буду ничего говорить, они тоже посчитают меня виновной.

– Если вы будете держаться спокойно, у вас будет больше шансов, – ответил Мейсон. – Да, они сочтут вас виновной. Они арестуют вас и предъявят вам обвинение в предумышленном убийстве. Но они должны будут доказать, что именно вы убили Агнес Берлингтон и что у вас имелись причины для этого.

– Но кто ее убил… у того ведь были основания…

– Да, и тем не менее вам придется примириться с необходимостью предстать перед судом и с тем, что вам предъявят обвинение. А мы должны со своей стороны разбить их систему обвинения. Сложность заключается только в том, что полиция всегда держит в тайне свои вещественные доказательства и представляет их суду в последнюю минуту.

– Может быть, вам дать этот дневник, если он вам поможет? – спросила Эллен Эйдер.

– Я являюсь на суде официальным лицом, – ответил Мейсон. – И я не имею права скрывать улики. Я должен буду сообщить об этом дневнике суду, если хоть несколько секунд подержу его в руках. С другой стороны, опять-таки, являясь официальным лицом, я должен сохранять тайну клиента. Вы, например, сказали мне, что у вас имеется ее дневник. Я могу посоветовать вам передать его в полицию. Но если вы не захотите последовать моему совету, я не имею права предпринимать какие-либо шаги в этом направлении. У меня имеется профессиональная привилегия сохранять все разговоры с клиентом в тайне. Теперь насчет вашего сына…

– Что с сыном, мистер Мейсон?

– Полиция наверняка будет наводить о нем справки. Какое впечатление он произведет на полицию?

– Самое хорошее. Это милый молодой человек с хорошими манерами.

– Где он живет?

– В старом доме Байрдов. После того как Белинда и Аугуст погибли в автомобильной катастрофе, он унаследовал все, что осталось после них, и остался жить в том же доме.

– Хорошо! – сказал Мейсон поднимаясь. – Мы нанесем визит вашему сыну и будем надеяться, что опередим в этом полицию. – Он сделал знак Делле Стрит: – Поехали, Делла.

Эллен Эйдер сидела в машине рядом с Мейсоном и показывала дорогу.