– Прежде всего потому, что я вам это советую. Если вы не послушаетесь, у вашей газеты будет масса неприятностей…

– Но мы не привыкли, чтобы нам звонили по телефону, диктовали свои условия и угрожали!

– Я вам не угрожаю, – ответил Мейсон. – И у меня нет никакого желания вам угрожать. Я просто представляю интересы одного из моих клиентов и делаю первый шаг, который является необходимым, чтобы защитить его интересы. Для этого необходимо, чтобы вы забыли об этой истории. Вы со своей стороны тоже можете действовать через адвоката, который будет представлять вас. Я, например, предпочел бы иметь дело с вашим адвокатом. Ему я и объясню, на каких, с юридической точки зрения, законных основаниях я поступаю подобным образом.

– А мне вы не можете назвать хотя бы одну причину, почему вы этого требуете? – спросил редактор.

– Вы когда-нибудь слышали о таком термине, как «право личности на неприкосновенность частной жизни»?

– О чем только не слышат редакторы газет, – ответил журналист. – Хотя я представляю себе этот закон довольно смутно, но я слышал о нем.

– Этот закон, в частности, предусматривает, что каждый человек имеет право на то, чтобы его имя не афишировали и не склоняли, если он сам того не хочет.

– Минутку, – перебил его редактор. – Я не адвокат, но я знаю, что этот закон имеет исключения. Если человек становится известным или популярным, он уже не подпадает под этот закон. И если человек сам способствует тому, чтобы стать популярным…

– Прошу вас, не трактуйте МНЕ законы, – сказал Мейсон. – А просто попросите своего адвоката позвонить мне по телефону.

– Вы считаете, что я не прав, и хотите обсудить это дело с адвокатом? – спросил редактор.

– Отнюдь нет, – ответил Мейсон. – В основном вы правы. Но после определенного срока, прошедшего с тех пор, как человек был популярен, он снова приобретает право на то, чтобы его имя не склоняли в газетах.

– Боюсь, я не совсем понимаю вас, – признался редактор.

– Если кассир в банке выкрадет из банка сто тысяч долларов, это новость и сенсация, – ответил Мейсон. – И газеты имеют право опубликовывать фотографии похитителя, отчеты из зала суда и так далее. Но после того, как виновный уже заплатил долг обществу, был выпущен на свободу и возвратился к честному труду, упоминать в газете о преступлении, которое он совершил, но за которое уже рассчитался, вы не имеете права. Этим вы нарушаете закон о неприкосновенности частной жизни.

– Это понятно, – согласился редактор. – Но данный случай под эту трактовку не подпадает. Ведь здесь речь идет о молодой красивой женщине, которой гордится все общество. Разве есть что-либо постыдное в том, что она стала победительницей конкурса красоты?

– Вы можете публиковать материалы, касающиеся самого конкурса красоты, но не имеете права копаться в жизни Эллен Калверт после конкурса и до наших дней… Я бы все-таки хотел, чтобы ваш адвокат созвонился со мной…

– Нет, нет, нет! – воскликнул редактор. – В этом нет необходимости, мистер Мейсон. Если вы так считаете, то у нас нет оснований вам не верить. История эта не настолько важна, чтобы ради нее затевать судебный процесс. Вы говорите, что представляете интересы голливудского продюсера? Могу я задать вопрос? Видимо, Эллен Калверт участвует в создании фильмов, только под другим именем?

– Нет, не можете, – ответил Мейсон.

– Что не могу?

– Задать мне такой вопрос.

Редактор рассмеялся:

– Ну ладно! Вы, конечно, заинтриговали меня и внесли в эту историю элемент таинственности. Но мы, знаете ли, уже понесли кое-какие расходы. Например, мы узнали, что мать Эллен Калверт вышла замуж за Генри Леланда Берри, и по брачной лицензии мы могли бы…

– В первую очередь вы могли бы повесить себе на шею очень неприятный судебный процесс. Я не собираюсь ни пугать вас, ни пререкаться с вами…

– Меня нелегко запугать.

– Вот и чудесно! – сказал Мейсон. – Пусть ваш адвокат свяжется со мной по телефону. Меня зовут Перри Мейсон, и я…

– Вы можете не давать мне вашего номера, – сказал редактор. – Вы человек довольно известный. Целый ряд ваших речей был даже опубликован в газетах. Да и мы тоже печатали ваши великолепные выступления в суде.

– Чудесно! – сказал Мейсон. – Попросите вашего адвоката побеседовать со мной.

– Забудьте об этом. Мы больше не будем заниматься этой историей… И благодарю вас за телефонный звонок, мистер Мейсон.

– Прекрасно! Всего хорошего.

Мейсон повесил трубку и повернулся к Эллен Эйдер.

– История закрыта, мисс Эйдер.

Та открыла сумочку и протянула адвокату пятидесятидолларовую бумажку.

Адвокат сказал Делле Стрит:

– Запиши адрес мисс Эйдер, Делла, дай ей сдачи тридцать долларов и расписку в получении двадцати долларов в качестве оплаты за услуги… Думаю, у вас больше не будет неприятностей, мисс Эйдер. Но если все-таки будут, немедленно свяжитесь со мной.

– Большое вам спасибо, – ответила женщина. – К сожалению, не могу оставить вам своего адреса. – Она величаво поднялась и протянула ему руку.

– Но мы ведь должны будем связаться с вами, если возникнут какие-то осложнения, – пояснил Мейсон.

Женщина спокойно, но решительно покачала головой.

– Тем не менее я осмеливаюсь настаивать на этом, – сказал Мейсон. – Со своей стороны, уверяю вас, что не нарушу ваш покой, если того не потребуют ваши же интересы. Мне нужен хотя бы номер вашего телефона.

Какое-то мгновение Эллен Эйдер колебалась, а потом написала на листке номер телефона и вручила его Делле Стрит.

– Никому не давайте этот номер, – попросила она. – И звоните мне только в случае крайней необходимости.

– Можете не беспокоиться, мы умеем хранить тайны, – пообещал Мейсон.

Эллен Эйдер взяла расписку и сдачу, которую дала ей Делла Стрит, мило улыбнулась обоим и направилась к двери в приемную.

– Вы можете выйти другим путем. – И Мейсон показал на дверь, ведущую в коридор.

Делла Стрит распахнула дверь.

– Благодарю вас, – сказала Эллен Эйдер и величественно выплыла из кабинета.

Когда дверь за ней закрылась, Мейсон многозначительно посмотрел на девушку и произнес:

– Вот и новое дело, Делла.

– Вы так думаете? И в чем же оно заключается?

– А вот это пока и неизвестно. Знаешь, это как у айсберга: над водой видна лишь небольшая часть, а сколько скрыто под водой – не видно. Известно только, что жила на свете девушка, которая получила первый приз на конкурсе красоты и возомнила после этого, что весь мир теперь будет у ее ног. А потом, заметив, что забеременела, внезапно исчезла. То было двадцать лет назад, когда не так-то просто смотрели на подобные вещи и многие девушки предпочитали смерть публичному позору. Но в этом случае мы сталкиваемся с персонажем, которого подобными трудностями не испугаешь. Она не склонила головы, решительно порвала со всем своим окружением, твердо встала на ноги и стала независимой, как королева.

– Но, с другой стороны, она так и осталась незамужней, – заметила Делла Стрит. – Видимо, чувствовала, что не имеет права выйти замуж, не рассказав всего своему будущему супругу… Впрочем, сейчас и в этом вопросе взгляды изменились.

Мейсон задумчиво кивнул:

– Хотелось бы знать, что сталось с ребенком.

– Сейчас ему уже, должно быть, девятнадцать, – заметила Делла. – И этот ребенок… Скажите, шеф, у вас есть какие-нибудь предположения относительно судьбы ребенка?

– Нет… И я не отважился задать ей этот вопрос. Иначе обязательно бы спросил. Она хотела, чтобы на этой истории был поставлен крест, и я поставил на ней крест.

Мейсон посмотрел на часы и сказал:

– Зови следующего клиента. Жизнь адвоката – сплошная цепь чертовски запутанных дел.

На следующий день, около двух часов, зазвонил телефон.

Делла Стрит сняла трубку и обратилась к Мейсону:

– Внизу ждет человек. Он говорит, что пришел повидаться с вами по крайне важному делу. Его зовут Джармен Дейтон. Утверждает, что это дело чрезвычайно важно… для вас. А когда Герти захотела узнать какие-либо подробности, заявил, что он из «Кловервилльской газеты».