— В конце концов, — добавила она задумчиво, — у нас нет общих детей, а пасынки давно переженились и удалились… или умерли. В любом случае, погода целую неделю стояла отвратительная, и я не выходила из дома. А тут я отправилась на прогулку. Там все это и случилось.

— Значит, вы вторая жена доктора Грейвза?

— Третья, сэр.  Его первая жена произвела на свет двух сыновей и умерла от чахотки, а вторая родила мертворожденных близнецов и скончалась от потери крови. Затем он жил вдовым свыше двадцати лет до тех пор, пока мы не встретились. Сэр Томас, кстати, претендует  заменить мне дядю, и он выдал меня замуж два года назад.

Миссис Грейвз прервала свой рассказ при появлении персонажа, который не мог быть никем иным, как сэром Томасом Фробишером собственной персоной. Приземистый, кривоногий, одутловатый, сэр Томас обладал широким ртом и выпученными желтоватыми глазами. Он пронзил подозрительным взглядом Хоара, затем обернулся к миссис Грейвз.

— Элеонора, дорогая! Что вы с собой сделали? — закричал он. — И кого вы привели к нам в этот раз? — продолжил он, бросая критический взгляд на Хоара, стоявшего в помятом флотском плаще, широких свободных матросских штанах и грубых мокрых башмаках с пряжками.

— Сэр Томас, разрешите вам представить лейтенанта королевского флота Бартоломея Хоара, который только что спас меня от неясной опасности, — произнесла миссис Грейвз.

— Хоар, да? — сказал сэр Томас. — Что ж, должен вас известить, что я являюсь баронетом и рыцарем. Кто из нас обладает первенством, а? Ночная… э-э-э… бабочка или наследственный рыцарь? А?

Хоару была знакома подобная реакция на свое имя. Она была предсказуема, и он научился предотвращать возникновение возможной враждебности.

— Вы, разумеется, вы. Я всего лишь Бартоломей Хоар — к вашим услугам в любое время. — Он сопроводил свои слова холодным твердым взглядом, одновременно расшаркавшись перед высокопоставленной персоной. 

— Фробишер — известное имя в истории, сэр Томас, — продолжил Хоар. — Я имею честь обращаться к потомку сэра Мартина Фробишера, первооткрывателя чудесной бухты, получившей его имя?

Сомневающийся вид сэра Томаса говорил о разнообразных чувствах, которые он испытывал по отношению к Хоару. С одной стороны, он был польщен комплиментом своему предку; с другой стороны, он был раздражен таким странным конфиденциальным шепотом и подозрением, что кто-то — ясно, что не миссис Грейвз — высмеивает его. Не была ли просьба встретиться с шепчущим человеком с таким неприличным именем вызовом его положению? Даже когда несколькими словами миссис Грейвз объяснила причину недостатка голоса Хоара, отношение баронета лишь слегка изменилось к более благожелательному.

— Да, мистер… э-э-э… Хоар, — сказал он. —  Хотя имя Фробишеров восходит к временам Вильгельма-Завоевателя и даже раньше, мой предок сэр Мартин Фробишер был первым, кто принес ему славу. Столетием позже Карл II пожаловал баронетом первого сэра Чарльза, который является моим четвертым или пятым прадедом. С тех пор семья, которую в настоящее время я имею честь возглавлять, занимала выдающееся положение в обществе Дорсета. Разумеется, Фробишеров принимают во дворе как само собой разумеющееся, и каждый старший сын Фробишеров посвящается в рыцари по достижении совершеннолетия, тоже как само собой разумеющееся. Итак, как видите, мы потомственные рыцари.

Хоар чуть не разразился своим обычным беззвучным смехом, но вовремя заметил, что сэр Томас был совершенно серьезен. Он превратил свой чуть не начавшийся смех в частое дыхание, которое, как он надеялся, выражало должное восхищение.

— Фактически, — продолжал рыцарь-баронет гнусавым, покровительственным тоном, — я ожидаю посвящения в рыцари моего единственного сына — юного Мартина, вы должны знать — сразу, как только он прибудет в наш небольшой город, сопровождая Его Величество. Он ведь, само собой, капитан гвардейской пехоты.

Гвардеец юный Фробишер или нет, но этого посвящения, если оно зависит от приезда короля в Веймут, ему придется ждать до морковкина заговенья. Нынче бедный монарх, укрывавшийся месяцами в самоизоляции в Кью, редко посещает даже Лондон; вряд ли он скоро посетит свой некогда излюбленный водный курорт.

— Скажите мне… э-э-э… Хоар, — обратился сэр Томас. — Каково происхождение вашей семьи?  

— Мы походим с Оркнейских островов и продолжаем считать себя оркнейцами, хотя мой отец и приобрел небольшое поместье в окрестностях Мельтон-Мобрая.

— Что? Говорите громче, мистер.

— Оркнейцы, сэр. — Хоару пришлось напрягать свое увечное горло, чтобы говорить громким шепотом. Он почувствовал себя так, словно оказался под ветром у неприятельского корабля. Этот тип должен был понимать, что с атакой на его недостаток, в отличие от его фамильного имени, было трудно что-либо сделать. Сэр Томас вел себя агрессивно без всякого на то повода.

— А вы занимаетесь охотой, э-э-э… Хоар?

— Не очень часто, сэр Томас.

— Хм… — Сэр Томас начал озираться вокруг, чтобы найти что-нибудь более достойное его внимания, чем взъерошенный младший флотский офицер с неприличной фамилией, который не может говорить и даже не охотится.

Тут Хоар поддался искушению и отреагировал насмешливой выдумкой, о чем он впоследствии горько пожалел.

— Но, разумеется, мой отец является МБ батареи нашего округа.

— Батареи, сэр? Батареи? МБ? Что такое МБ, а? И какое отношение к охоте имеет батарея?

— Вы, разумеется, знаете, что такое соколиная охота, сэр Томас?

— Ну конечно. Уже устарелое, но совершенно приемлемое занятие для аристократов и дворян.   

— Так вот, сэр, мы, Хоары, и мыслящие подобно нам соседи на северных островах дрессируем летучих мышей для охоты на дичь.

Он сделал паузу, вздохнул и продолжил:

— Мы ловим этих летучих мышей, которые, будучи существами, воспитывающими своих потомков, более разумны и легче поддаются дрессировке, чем соколы любого вида. (Вздох.) Фактически, они так же умны, как и скай-терьеры, до которых столь охочи наши приятели-островитяне с юга, или шетлендские пони, которых наши соседи с севера разводят для ограничения популяций гагарок.

Пауза; вздох.

— Мы выпускаем наших проворных маленьких приятелей в сумерки, разумеется. Очень захватывающая охота, очень. Мой отец, ставший весьма искусным ловчим, был назначен мастером батареи нашего округа. Отсюда это сокращение — МБ. Если вы окажетесь в Лестершире, сэр, я уверен, что он пообещает вам чудесный вечер в полях.

Хоар услышал сдавленный звук со стороны миссис Грейвз. Также он видел, что если и не добился уважения рыцаря-баронета, то, по крайней мере, заинтересовал его.

— На кого же, в таком случае,  вы охотитесь с ними? — неохотно спросил сэр Томас брюзгливым тоном.

— На мух, сэр. Мы кормим ими наших лягушек.

К счастью, реакция сэра Томаса была прервана появлением в гостевой комнате доктора Саймона Грейвза.

Доктор Грейвз на вид приближался к семи десяткам; позднее Хоар узнал, что ему было семьдесят четыре года. Когда-то, вероятно, статью и ростом он не уступал Хоару, но нынче он был прикован к своеобразному легкому, из бамбука и ясеня, креслу-коляске. К его колесам были приделаны рычаги, которыми управлял доктор своими все еще сильными руками. Хоару уже приходилось видеть грубые, тяжелые версии подобных инвалидных кресел, но это, легкое и очевидно крепкое, являлось произведением искусства.

Жена доктора представила их друг другу и продолжила описывать схватку на пляже. Она преуменьшила свою роль, преувеличила — но не слишком — роль Хоара и сказала в заключение:

— Вот таким образом я познакомилась с лейтенантом Хоаром и вот почему он здесь. Я очень благодарна ему, дорогой.

— Я также, — произнес доктор удивительно мощным баритоном. Хоар подумал, что его собственный голос до битвы «Славное Первое Июня» звучал похоже.

Сэр Томас не позволил доктору Грейвзу сказать что-либо еще:

— Вы хотите сказать, что на борту вашей яхты находятся связанными два негодяя… э-э-э… Хоар?