И добавил:

— Я должен заняться ими незамедлительно и освободить вас от их присутствия. Где стоит ваша яхта?

Хоар объяснил и разрешил людям сэра Томаса подняться на борт яхты и забрать ее спеленатый груз.

—А как зовут яхту, сэр?

— «Непостижимая», сэр.

— Что? Вы пытаетесь обмануть меня, сэр? — широко распахнул глаза сэр Томас.

Хоар энергично потряс головой. Он бывал в этих местах и знал пределы дозволенного.

— Ни в коем случае, сэр Томас. Я также зову ее «Невыносимая», или «Молли Джей», «Дриада», «Сирена», «Невыразимая»… Я меняю имя сообразно своему настроению в данный момент. У меня несколько кормовых досок, и я держу запасные в каюте.

Он замолчал, чтобы передохнуть.

— Для нее это не имеет значения: она не отзывается ни на одно из них. Она отзывается только на свой руль, и делает это превосходно.

Сэр Томас решил не показывать свою обиду, но его смех — в отличие от смеха доктора и миссис Грейвз — звучал несколько натянутым.

— Отлично, сэр, отлично. Таким макаром вы можете рассмешить самого Бонни. Но что привело вас вниз по Каналу в эти трудные времена? — Он подозрительно взглянул выпученными глазами на Хоара.

Говоря медленно ради своего измученного горла, Хоар объяснил, что ему требовалась консультация старого рыбака Ди.

— А, этого псаммеофила, — встрял в разговор доктор. — Он нам хорошо известен.

— Псаммеофил, сэр? — недоуменно спросил сэр Томас.

— Это мой собственный неологизм с греческого, сэр Томас, — ответил доктор. — Любитель песков.

Сэр Томас перевел взгляд на Хоара:

—  Могу я поинтересоваться сущностью ваших обязанностей в настоящее время… э-э-э… Хоар?

— Они самые разнообразные, сэр. Я нахожусь в распоряжении сэра Джорджа Хардкастла, командующего Портсмутской базой; мой визит в Лайм связан с одним из дел.

Не говоря этого прямо, Хоар постарался показать, что не будет распространяться о подробностях выполняемого поручения. Должно быть, это ему удалось, так как сэр Томас обернулся к миссис Грейвз.

— Однако, Элеонора, что могло побудить тебя выйти из дома в такую погоду и что могло направить по твоим следам напавших на тебя негодяев?

Миссис Грейвз проигнорировала первую часть вопроса и предположила, что на вторую часть ответят сами виновники. Затем Смит, стюард, появился в дверях с известием, что прибыла в карете ее горничная Агнесса и ждет ее в кухне с чемоданом сухой одежды. Элеонора с извинениями удалилась.

Сэр Томас, в свою очередь, принес извинения доктору Грейвзу (но не Хоару) и отправился организовать группу надежных людей для ареста пассажиров яхты, оставив двух джентльменов развлекать друг друга у камина.

— Я заметил, что ваши голосовые связки повреждены, мистер Хоар, — сказал доктор. — С этим должна быть связана какая-то история. Вы меня не просветите?

Кратко и скромно, но не делая большого секрета из происшествия, Хоар рассказал, как мушкетная пуля на излете попала ему в горло, лишив его возможности говорить громче обычного шепота.

Затем по просьбе доктора он показал средства, разработанные им для общения в случаях, когда его шепота было недостаточно. Вид римских табличек не повлек комментариев, а затем Хоар вынул из кармана серебряную боцманскую дудку, свисающую на черной шелковой ленте, и произвел для доктора несколько пронзительных свистков, которыми он пользовался для отдачи распоряжений тем лицам — слугам и подчиненным, — которых он предварительно обучил. Далее он просвистел толкование соблазнительной песни «Приходи в садик, Мод», которое не требовало пояснений. И завершил показ оглушительным свистом двумя пальцами, изображающим срочный вызов. Когда встревоженный мистер Смит появился в дверях, доктор покачал головой и тихо рассмеялся.

— Остроумно, — одобрил он. — Доктор Франклин был бы восхищен вашими решениями.

— Вы были знакомы с доктором Франклином, сэр?

— О да! Мы с ним переписывались. Его потеря, когда американцы завоевали независимость, для королевства была не самым малым ущербом, который мы понесли из-за упрямства его величества. Мне часто кажется, что умственный недуг короля уже имел место тогда, в 76-ом.

Хоар не мог не согласиться:

— Мне приходилось встречаться со многими повстанцами во время этой печальной братоубийственной войны, и многие из них были достойны уважения.

Он не стал говорить о том, что его прелестная франко-канадская молодая жена из Монреаля умерла при родах, когда он был в море в 82 году, свыше двадцати лет тому назад, оставив новорожденную дочь, которую он так никогда и не увидел. Семья Антуанетты, недовольная замужеством дочери за англичанином, увезла ребенка куда-то вверх по реке Св. Лаврентия, где отец не мог ее найти.

— Если вы не против встретить еще одного американца, сэр, — предложил доктор, — миссис Грейвз и я пригласили мистера Эдварда Морроу на ужин сегодня вечером. Если вы не торопитесь вернуться в Портсмут безотлагательно, мы будем рады вашему присутствию за нашим столом.

Хоар было начал протестовать, что у него нет соответствующего одеяния для ужина в обществе, когда нахмурившийся сэр Томас вернулся в зал для посетителей. Его люди поместили одного из нападавших на миссис Грейвз в подвалы городского холла, в камеру, где находились двое пьяниц и браконьер. Второй — очевидно лидер шайки — все еще был без сознания. Его развязали и поместили под замок в отдельной камере до тех пор, пока он не придет в сознание или не умрет.

Предложение доктора посетить этого человека было отвергнуто сэром Томасом.

— Вам будет трудно спуститься по узким лестницам в подвалы, — парировал он. — Кроме того, мистер Олни, хирург, является официальным медицинским инспектором города, и он был бы задет, если бы мы его обошли. Уверен, что вы это понимаете, сэр.

Приняв этот мягкий упрек, доктор вернулся к вопросу вечерней одежды Хоара.

— Мы с вами более или менее одинакового сложения, — заметил он. —  Миссис Грейвз, я уверен, не будет возражать против вашего появления за столом в моих бриджах. Я пошлю их вам в «Миску килек» сразу же, как вернусь домой.

По предложению доктора Хоар послал одного из слуг клуба забронировать комнату от его имени.

К этому времени миссис Грейвз переоделась в сухую одежду и присоединилась к ним. Она отвергла предложение Хоара перенести доктора в его инвалидную коляску. Очевидно, это было делом семейной гордости: Грейвзы не нуждались в посторонней помощи. Хоар наблюдал, как она и горничная Агнесса скрестили руки, образовав подобие стула, подвели их под доктора и подняли в воздух. Он ухватился мощными руками за рычаги и перенес себя в коляску. Затем он выехал на улицу и помог супруге подняться в карету.

Горничная соединила коляску с запятками кареты незамысловатым крюком и также заняла место в карете. Доктор окликнул возницу, и карета с коляской потрусила под легким дождем. Хоар провожал их сочувствующим взглядом. Он был рад, что вскоре снова увидит чету Грейвзов.

Когда предупредительный слуга провел его в гостиную Грейвзов (после довольно долгой прогулки по выложенной булыжником улице Хай-Стрит), Хоар обнаружил, что два других гостя были уже там. Миссис Грейвз представила его даме, назвав ее мисс Остин, приятельницей, нанесший визит из Бата. Как всякая надлежащим образом вышколенная благородная леди, мисс Остин прямо сидела в кресле, как будто оно было пыточным инструментом, не прикасаясь стройной спиной к спинке, которая бесстыдно предлагала ей опору. Если не считать ее пронзительных любознательных черных глаз, ее внешность была еще менее примечательна, чем внешность миссис Грейвз. Хоар расшаркался перед ней и тут же забыл о ее существовании.

С джентльменом все было иначе. Хоар не мог точно определить его возраст. Он  мог быть тридцатилетним с солидным гаком или же хорошо сохранившимся пятидесятилетним; такого же роста, как и Хоар, но массивнее, с квадратной фигурой; румяное безгубое лицо и низкий лоб; длинные, жесткие черные волосы, собранные на затылке в старинном стиле. Кожа на его лице плотно обтягивала широкие скулы, как будто она обтягивала костяшки пальцев плотно сжатого кулака. Если бы не его серые глаза, Хоар без сомнения посчитал бы его одним из тех краснокожих, которых он видел на улицах Галифакса.