Кэтрин сидела на одном из покрытых завитушками стульев в гостиной мисс Силвер и рассказывала о расшатанном колесе, и о болезни Эмили Солт, и о том, что та ничего не понимает в машинах. После чего она повторила слова мистера Таттлкомба насчет произошедшего с ним самим несчастья и о собрании церковного комитета.

Закончив рассказ, Кэтрин осталась сидеть, разглядывая хозяйку. На мисс Силвер сегодня было то же темно-зеленое платье с собранной в складки сетчатой вставкой. Но брошь она сменила — теперь ее наряд украшал массивный золотой диск, в центре которого под стеклом виднелась свернутая в гладкое кольцо двухцветная прядь волос. Эти светлые и темные волосы принадлежали бабке и деду мисс Силвер, и именно они завещали увековечить часть себя в такой удобной и долговечной форме. На спицах заметно прибавилось рядов бледно-голубой шерсти — курточка для маленькой Джозефины сильно продвинулась вперед. Спицы живо позвякивали. Мисс Силвер посмотрела поверх них на свою гостью и произнесла:

— Вы очень встревожены, не так ли?

— Да. Если бы мой муж в этом автомобиле выехал на шоссе, то случилось бы несчастье. Он просто мог погибнуть.

Мисс Силвер оставила это без комментариев, продолжая вязать. От ее глаз не ускользнуло, что лицо миссис Смит все время бледное и что душевная боль явно заставляет ее страдать. Мисс Силвер предоставила молчанию сделать свое дело.. В конце концов Кэтрин нарушила его:

— Вы велели мне не приходить до тех пор, пока я не решусь вам довериться. Но видите ли, это не так просто. Я думаю, кто-то пытается убить Уильяма. Мне показалось, что с моей стороны будет честно попросить вас выяснить, была ли это Эмили Солт. Она… необычная. Она злится из-за завещания мистера Таттлкомба, а оба нападения на Уильяма произошли, когда он возвращался с Селби-стрит. Но покушение на мистера Таттлкомба и это происшествие с колесом… Не похоже, чтобы она имела к этому какое-либо отношение. Если в это дело окажутся замешаны другие люди, то в какой-то момент вы натолкнетесь на факты, о которых вам покажется нечестным умалчивать. Сейчас я нахожусь в тяжелом положении — я не знаю, о чем я вправе молчать, о чем я вправе рассказать. Если открою вам какие-то факты, то уже не смогу взять их назад. Вы можете подумать, что эти факты — совершенная чепуха. Но они могут показаться вам настолько серьезными, что вы почувствуете себя не вправе их скрыть. Я не перестану обо всем этом думать, пока не почувствую уверенность, что приняла верное решение. И я боюсь за Уильяма. Вы совершенно правильно сказали, что мне хочется считать преступницей Эмили Солт. Мне действительно хотелось — и хочется. Она — чужая мне. И она не совсем здорова психически. Но теперь уже не похоже, что это сделала Эмили.

Мисс Силвер склонила голову.

— Вы высказались абсолютно ясно.

Кэтрин тяжело вдохнула.

— Но самой мне ничего не ясно. Я вернулась, потому что ужасно боюсь за Уильяма. А когда боишься, не можешь мыслить ясно.

Мисс Силвер кашлянула.

— Вы сейчас сказали, что, если откроете мне определенные факты, я почувствую себя обязанной пойти в полицию. Но если это должно стать долгом для меня, разве не является это долгом и для вас?

Раздался долгий, тяжелый вздох Кэтрин:

— Да…

— Если вы мне расскажете, ваши обязательства от этого не изменятся. Это только поможет прояснить их.

— Да…

— Итак, вы считаете, что жизнь вашего мужа в опасности.

Дрожь охватила Кэтрин. Она повторила:

— Да… — и затем: — Я не знаю, с чего начать.

Спицы мисс Силвер продолжали позвякивать, поворачивалась голубая курточка. Она произнесла ободряюще:

— Если вы начнете, думаю, продолжить будет уже легче. Именно первый шаг кажется таким трудным.

— Да… — снова произнесла Кэтрин. Она сидела очень прямо, сжав руки на коленях. — Думаю, мне лучше начать с шестого декабря — на следующий день с мистером Таттлкомбом произошло несчастье. Кажется, я говорила вам, что Уильям делает игрушки. Они действительно очень хорошие. Мы всегда занимались ими в помещении позади магазина — Уильям, пожилой работник, мальчик и я, после того как туда устроилась. Конечно, эти игрушки должны быть широко известны и за пределами ближайших окрестностей. Не думаю, что вы когда-нибудь слышали о фирме «Эверзли». Это производители крупного масштаба. В числе прочего они делают игрушки. Уильям убедил мистера Таттлкомба позволить ему обратиться к ним с предложением производить его игрушки по лицензии. И он договорился прийти к ним шестого декабря. Время ему назначили довольно позднее — шесть часов. Уильям пришел и увидел там секретаршу старшего партнера — ее зовут мисс Джонс. Она проработала в фирме пятнадцать лет и стала очень компетентным сотрудником. Партнеров зовут Сирил и Бретт Эверзли. Они — двоюродные братья. Мисс Джонс — секретарь Сирила. Должна сказать, что она разбирается в делах намного лучше, чем он сам. Она встретилась с Уильямом и сказала, что его игрушки вряд ли заинтересуют их фирму. Спустя несколько дней она подтвердила это в письме.

Кэтрин подошла к концу той части, которой отвела роль вступления. Подошла к концу — и остановилась.

— Я слушаю, — сказала мисс Силвер с требовательной ноткой в голосе.

Кэтрин тяжело вздохнула.

— Мне становится не легче, а только труднее.

— Тем не менее прошу вас продолжать.

Девушка склонила голову. Она знала: как бы ни было трудно, она должна продолжать. И продолжила:

— В дверях офиса Уильям почти столкнулся с человеком, который в этот момент входил. Он не знал этого человека, зато я его знаю. Это был мистер Дэвис, старший клерк Эверзли. Он проработал у них около тридцати лет. Увидев Уильяма, он чуть не упал в обморок. Ему пришлось ухватиться за его руку, чтобы удержаться. Не знаю, что он сказал, — Уильям не смог ничего разобрать. Он поддержи вал старика, пока у того не прошло головокружение. Первое, что мистер Дэвис внятно сказал, было «Кто вы?». Уильям ответил: «Я — Уильям Смит, из „Игрушечного базара Таттлкомба“, Эллери-стрит». Мистер Дэвис переспросил: «Что?» и Уильям повторил. Он попытался заставить мистера Дэвиса войти и присесть, но тот не согласился. Ему не хотелось никого видеть, поэтому он поспешил уйти. Дошел до телефонной будки и позвонил мне.

Мисс Силвер кашлянула.

— Мистер Дэвис позвонил вам?

— Да. Я тогда жила не в теперешней квартире, а в своей собственной. — Кэтрин понизила голос. — Раздался совершенно обычный телефонный звонок. Я подняла трубку и услышала мистера Дэвиса, который сказал, что несколько минут назад видел Уильяма…

— Да? — произнесла мисс Силвер.

Кэтрин обратила к ней взгляд, но видела на самом деле не мисс Силвер, а комнату с затененной лампой и собственную руку, поднимающую трубку. И снова услышала дрожащий голос мистера Дэвиса. Ее собственный голос зазвучал нетвердо:

— Он сказал: «Я только что видел Уильяма». «О чем вы?» — спросила я. Он ответил: «Я схватил его за руку. Она была настоящая. Это случилось на улице, рядом с входом в контору. Я чуть не упал. Я схватился за его руку, чтобы удержаться, и почувствовал, что она настоящая. Но он меня не узнал, совсем не узнал, совсем!» Он все повторял эти слова. Я сказала: «Вам нехорошо», а он ответил: «Нет… Это был шок… это был ужасный шок. Он совсем меня не узнал… А мы стояли прямо под фонарем. И он не понял, что я сказал. Я подумал, может, я вижу призрака, но его рука была живой. Я спросил: „Кто вы?“, а он ответил: „Уильям Смит, из „Игрушечного базара Таттлкомба“, Эллери-стрит“. Вот что он сказал. Я ведь не мог бы это придумать, ведь так? Он назвался Уильямом Смитом из „Игрушечного базара Таттлкомба“. И совсем меня не узнал. Он хотел отвести меня в контору, но я не пошел. Я не хотел никого видеть, хотел поскорее уйти. Пройдя немного, я подумал о вас». — Кэтрин набрала побольше воздуха. — Я велела ему пойти домой и отдохнуть. — Она снова замолчала.

Мисс Силвер ничего не говорила. Спицы ее трудились над бледно-голубой шерстью.